Подруга слегка замялась, но я настояла на своем, добавив: — Не вздумай отнекиваться! На кону моя безопасность. Не тебе же выходить за этого лысого… Хотя он и не лысый был, когда мне показывали его фотографию. Черт. Этот эмоциональный порыв стоил мне сил. Стало как-то хреново, и голова вдруг закружилась. И я сползла с кровати на пол, зажав голову коленями. Я не знаю, что именно они, «Шлемы» эти, творят с девушками, если творят, но не просто так ведь Светка выразилась в таком духе. Может, они бьют своих женщин, насилуют, издеваются. Не зря же с ними всю жизнь враждовал мой отец. А он человек хоть и суровых правил, настолько, что никому не пожелаешь ему дорогу перейти, но справедливый. Мне не хочется верить, что он просто решил от меня избавиться, отдав в семью своего врага, если только не решился прекратить войну и таким образом объединить наши семьи в одну большую. Другой причины для этого я не представляю. Только я предпочла бы узнать обо всем до принятия такого решения, если уж от меня, по сути, ничего не зависит и мнение мое никому не интересно. Папа, папа… Что же ты наделал. — И не думала, — недовольно протянула Света. — Просто не хотела тебя пугать почем зря. Может, все и изменилось. Но раньше, как мне рассказывала мама, они держали женщин в ежовых рукавицах. Нередко били за любую оплошность. А это и плохо приготовленный завтрак, и неправильный взгляд. Это ей подруга рассказывала, когда они еще в колледже учились. Эти «Шлемы» — очень старая организация и корни ее тянутся очень глубоко, еще со времен Союза. Говорила, что ей сломали несколько ребер только за то, что она встретилась с женщиной «Крыльев» в супермаркете и просто кивнула. Она то ли поздоровалась, то ли указала на товар на полке. Но ее потом встретили и спрашивали, о чем те переговаривались и что задумали. Ей, конечно же не поверили с первого раза. — Да ладно?! — Ага, и за обычный взгляд и короткий кивок она поплатилась здоровьем. Жуть просто. — Конченые! Ну разве можно вот так? Что за нелюди?! — Немного помолчав, я спросила, прикусывая кулак: — И что же мне теперь делать? Подруга поднялась с кровати, погладила меня по плечу и прошлась по комнате, запахивая халат. За окном уже смеркалось, и через дорогу от дома — а со второго этажа видно отлично — уже начиналось обычное вечернее движение любителей потусить. Ночной клуб «Фламинго» начинал собирать богатеньких молодых людей, чтобы зажечь яркими огнями. Не знаю, о чем думала Света, пока молча смотрела в окно, но мне очень хотелось, чтобы она хоть что-нибудь сказала, посоветовала, как мне быть. В любом случае, даже если ее слова не пойдут мне на пользу, мне будет легче это перенести, потому что не буду чувствовать себя виноватой дурой. Наверное. Будь что будет, сказала я себе и обратилась к подруге: — Светка, ну чего ты молчишь? Мне нужно… Я еще не успела договорить, как услышала ее предложение, которое просто сбило меня с ног: — Соглашайся! Выходи за него. — Что-что? Ты это серьезно? Вот так просто взять и отдаться какому-то непонятному мужику, чтобы папочке было хорошо? Зачем я все это спрашиваю… Быть может, я неосознанно рассчитываю на какой угодно, вообще любой, не никак не на совет прыгнуть с места в карьер. Чего от меня и ожидают. — Тинка, — подруга подошла ко мне и присела на корточки, заглядывая мне в глаза, — ты же знаешь своего отца. Он не отступится, если уж задумал. И да, мне кажется, он знает, что делает. Ты же у него одна. Он вряд ли допустит, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Может, у него там все на мази с этим Алексеем, ну или с его папаней. — А если нет? — спросила я, а на глаза уже стали наворачиваться предательские слезы. — Если все окажется совсем наоборот? И потом, даже если папа узнает, что они со мной плохо обращаются, что он сможет сделать? Пальчиком погрозить им? Я уже не буду принадлежать ему. Это билет в один конец, Светка! Мне страшно… Подруга молча прижалась к моему лбу своим. Я ощущала лишь ее горячее дыхание на своем лице и желание помочь. — Но у меня же нет выбора, верно? — обреченно выдохнула я. — Отдаваться ли — нет выбора. Но ты вольна сделать это на своих условиях. Ну, или по крайней мере попробовать. — Ты о чем? — спросила я недоуменно, взяла подругу ладошками за лицо и отодвинула, чтобы заглянуть в глаза. — Это твой последний шанс, последние сладкие деньки на свободе, правильно? Не понимая, к чему она клонит, я кивнула. — Оторвись хоть разок как следует! Сделай что-то такое, о чем воспоминая будут греть тебя еще долгие годы! — Ты можешь прямо сказать, ну? Что за загадки, Светка?! — Пойдем со мной. — Подруга потянула меня за руки к окну. — Присмотрись. Недалеко от клуба, под кирпичной стеной, грудилась компания девушек в коротких разлетающихся юбчонках и на высоченных каблуках. А декольте было настолько откровенным, что ареолы сосков выглядывали наружу, приманивая мальчиков — любителей полакомиться их доступностью. — Ты обалдела, что ли?! — выпалила я, наконец начиная догадываться, что подруга имеет в виду. — Раз уж мне светит псевдо-любовная тюрьма, ты хочешь, чтобы я пошла и трахнулась с первым встречным?! — Ну не то чтобы с первым встречным… Посмотри на это с другой стороны. Выбери цель, поиграй с ней. Насладись моментом. Что ты теряешь? Хоть раз… или напоследок сделай все так, как хочешь именно ты, а не твой папочка! Понимаешь? Я поняла, конечно. Но я же не шлюха какая-нибудь! Не могу же я просто подойти к какому-нибудь левому парню и предложить свою киску просто потому, что я хочу последний раз в жизни погулять, если уж мне предстоит оказаться в руках тирана. Или могу? Черт! — Подумай на этим. У тебя не так уж много времени осталось, милочка! А что, если она права? Не знаю, что и думать… — Это совсем на меня не похоже. Такое поведение, понимаешь? Я не знаю… А с другой стороны, мне понравилась идея, как ты выразилась, но с моей идеологической доработкой: «Сделать что-то свое, что будет греть меня, и подготовить ахренительный сюрприз муженьку, если вдруг тот что-нибудь вычудит». — Блин, а ты жестокая, Тинка! Мое почтение. — Подруга присела в подобии реверанса. Чудачка она, но с хорошим чувством юмора. Да и с убойными советами, однако! — Думай. Если что, помогу с выбором любовной жертвы. У меня и отпадный нарядик для такого случая имеется, — добавила она, подмигнув. — А пока пойду, пока мой не вернулся. И вот я осталась одна со своими размышлениями на тему последней недетской прогулки перед тем, как добровольно посадить себя на цепь. Я улеглась на кровать и весь вечер, как и большую часть ночи, думала о том, стоит ли мне идти на такой опрометчивый шаг. Флиртовать с парнями мне всегда нравилось, но это никогда не заходило так далеко. А если все выйдет из-под контроля, и папочка узнает, что я натворила? Да он же меня просто прибьет! Моя душа будто бы разорвалась на три части, каждая из которых тянула меня в свою сторону. Одна кричала отбросить эту идею подальше и забыть, потому что все это слишком опасно, если вдруг отец узнает, и глупо до невозможного. Другая — умоляла не предавать себя и даже не думать о том, чтобы отдать девственность, грубо говоря, первому приглянувшемуся парню; а может, так и есть — первому. Третья же часть меня вопила: «Да, детка, сделай это! Этот поступок будет просто неподражаемым! Что тебе терять? Оторвись так, как никто никогда не позволял себе прежде!» *** Сон все никак не шел. Ворочаясь в размышлениях, идти ли на такое совсем не свойственное для меня… — даже не знаю, как это назвать, дело? — в попытках понять, надо ли оно мне. С одной стороны, не хочется выглядеть шлюхой, а с другой — не собираюсь я отдаваться в руки этим долбаным варварам девственницей. Обойдутся, гады! Папочка… спасибо тебе огромное за такой подарок, такую заботу о единственной и любимой дочке. Чтоб тебя. Кстати о папе: уже хотелось колотить стену кулаками, чтоб как-то унять это терзающее двоякое чувство, как послышался скрип входной двери, а за ними и половиц — родитель вернулся домой. Я аккуратно поднялась с кровати и подошла к двери своей комнаты, приоткрыла ее и прислушалась, чтоб понять, не с кем-нибудь из друзей он пришел. Хотя такого обычно и не случалось, но мне почему-то захотелось это выяснить. Он один. Я высунула голову в проем, еще шире приоткрыв дверь, и окликнула его: — Пап? — Милая, ты чего не спишь еще? Поздно уже так. — Мне уже не двенадцать, ну! Я слегка надула губки, показательно, конечно. И он поднялся ко мне по двум деревянным лестничным пролетам, обнял и поцеловал в макушку, как обычно делала мама, если я сидела. Ему же не составляет труда сделать это и когда я стою. С его-то метр восемьдесят пять. По крайней мере, раньше он был такого роста. Сейчас, может, стал немного меньше, как и все мужчины со временем. Я отстранилась и посмотрела ему в глаза. — Как прошел день? Сказать, что мне очень интересны его дела в банде? Учитывая, что ничем другим он, по сути, и не занимается. Насколько мне известно, он то и дело ищет новых, более выгодных поставщиков всякой дряни — не знаю, насколько легальной даже — и заключает с ними сделки. А потом договаривается с разными местными молодцами, чтоб реализовывали все это добро. И да, мне совершенно плевать, как идет его бизнес, мне даже деньги его не нужны. Так зачем я спросила, как прошел его день? Не потому, что меня совсем не интересует его жизнь или как он себя чувствует, а создать видимость надо. Я и вышла-то к нему только для того, чтобы заглянуть ему в глаза и помочь себе понять, убедиться, смогу ли я и дальше видеть этот блеск в них, при взгляде на меня, если я все же решусь устроить ему такую заподлянку, точнее его планам с женитьбой своей дочери на сыне своего врага. Папа несколько секунд молча бегал взглядом по моему лицу, а затем сказал, чтобы я не беспокоилась и что все у него в порядке. — И у меня все отлично! — весело пропела я. — Просто услышала, как ты пришел и хотела… В общем, спокойной ночи. Ужинать же ты не будешь? — Я перекусил с ребятами, да. Спокойной ночи. Люблю тебя! — ласково сказал он и пошел в свою комнату. — И я тебя, пап. Как же, любишь… Раньше, до этой сногсшибательной новости, я бы еще могла в такое поверить. Но не теперь. И это прибавило веса последнему из трех вариантов: послать все к черту и пойти трахнуться с кем-нибудь. Напоследок. Не совсем уверена, но практически решилась. Хотя, кажется, больше согласна, чем нет. Я вернулась в комнату, сняла майку, джинсы, надоевший за день лифчик и забралась в постель. Не знаю, сколько времени еще я жонглировала всеми этими мыслями. Аж до тех пор, пока не провалилась в глубокий сон. А проснувшись поутру, я точно знала, как поступлю. И последний вариант пересилил все возможные опровержения. — Я сделаю это, черт вас подери! — пробурчала я в подушку, не поднимая головы. — Всем вам назло, раз уж так суждено! Глава 3 Тина — Пап, кофе на плите, — крикнула я из ванной, когда он проходил по коридору, завязывая галстук на рубашке. Он в своей манере, и сегодня решил не изменять традициям и надел черную рубашку, хотя еще не заправил ее в брюки. Откаченный воротник, расстегнутая верхняя пуговица в дополнение к лысой, блестящей макушкой, с овальными очками на кончике носа очень подчеркивают его любимый стиль — ну точно какой-нибудь граф Дракула или Кощей Бессмертный. — Спасибо, малышка. А ты не будешь со мной завтракать? — спросил он, притормозив напротив зеркала. — Я чуть позже. Надо кое-что сделать. — Ясненько. — Он задумчиво поправил очки и собрал брови на лбу в несколько складок. Ты еще спроси, не собираюсь ли я сегодня сделать что-нибудь из ряда вон! — Тебе помочь? — Я решила отвлечь его, потому что с его проницательностью — не представляю как — не придется долго ждать, пока он сам начнет рассказывать мне то, что я задумала, причем в деталях. Знает-то он меня хорошо; в некоторых вещах. — Да, пожалуйста. Я вытерла руки и подошла к нему сзади. Пока поправляла воротник рубашки, ощутила сладковатый запах мускуса.