Настроила воду в душе, забралась под теплые струи, продолжая мысленно ворчать. Мама никогда не могла понять моего стремления зарабатывать самостоятельно и пропадать сутками на работе. Сама она ни дня в жизни не проработала. В университете она познакомилась с папой, вышла замуж, родила меня и занималась только домашними делами. Когда мне было пять, папы не стало. Он оставил маме огромное наследство, часть денег положив на мой счет до совершеннолетия. Их я и потратила на учебу. Мама же воспользовалась своими знаниями, вкладывала деньги отца и жила на дивиденды, не признавая женский труд. Она всегда выглядела с иголочки и следила за собой так, словно от ее внешнего вида зависела ее жизнь. У мамы было достаточно ухажеров, но, к ее чести, меня это никогда не касалось. Она ходила на свидания, а ее многочисленные поклонники никогда не мелочились на подарки. Но никого никогда не знакомила со мной, ни одному мужчине не позволяя переступать порог дома Аристарха Преображенского. Я же так не могла. Мне претила сама мысль финансово зависеть от мужчины, хотелось самореализоваться, расправить крылья и получить полную свободу действий. Я не могла и не хотела зависеть от настроения мужчины. Я поступила в университет на факультет маркетинга, с успехом его окончила, заручившись поддержкой мамы, которая тоже считала, что высшее образование для женщины – как дорогое нижнее белье. Никто не видит, но уверенности придает. Конфликты начались в день выпуска. Мама негодовала, что я до сих пор не нашла себе мужа, а парни в моей жизни были скорее приятелями. Когда я составила бизнес-план и решила открывать свою кофейню, матушка всеми силами пыталась меня убедить, что работающая женщина – плохой тон. Говорила, что я должна выйти замуж, родить ребенка и жить в свое удовольствие. Я же решила, что у меня свой путь. И, игнорируя язвительные речи мамы, все-таки открыла кофейню. Дело пошло, я много работала, а мама заламывала руки, что часики тикают, я не молодею, а «хороших мужчин щенками разбирают». И как же она была рада, когда в моей жизни появился Славик. Кажется, мама любила его больше, чем я, во всех конфликтах вставая на его сторону, и уже готовила наряд на нашу свадьбу. И впервые она на меня накричала, когда я сообщила, что мы расстались. А теперь, вот, выдает ему ключи от моей квартиры… Приняв душ, я почувствовала облегчение. Голова болела не так сильно, а тошнота отступала. Я укуталась в халат, точно зная, что бывший никуда не ушел, морально подготовилась и вышла. На кухонном столе стояла кружка с кофе, а за столом сверкал глазами Славик. – Я просила уйти, – напомнила я. – Котен, давай поговорим? – сделал новый заход он. – Мы так глупо расстались. Я вдохнула поглубже, призывая на помощь всю свою выдержку. – Именно. Тебе никто не давал право решать за меня! – Я хотел как лучше. – А получилось как всегда. Слава, хватит. Мы расстались, назад дороги нет. Уходи. – Коть, я люблю тебя, – зашел бывший с козырей, – и не хочу терять. – А я люблю другого. И у нас все серьезно, – приподняла я бровь. – Кого? – обманчиво спокойно пророкотал Славик. – Тебя это волновать не должно. А сейчас уходи, мне нужно собраться на работу. – На работу или к своему новому тюбику? – прорычал Слава. – На работу! А ты меня задерживаешь! – У тебя всегда только работа, работа, работа. На меня никогда времени не было. Ты замужем за своей работой! – Прекрати, пожалуйста. Я на работе пряталась от твоей ревности и вечного желания контролировать всю мою жизнь. Тебе не нравилось все! Как я одеваюсь, что говорю, какой макияж наношу. Вспомни последнюю ссору! Ты завелся из-за слишком облегающего платья! – На тебя все пялились! – Что и требовалось доказать, – удовлетворенно кивнула я. – Разговор окончен. – Аврора! – рявкнул Славик. – Кто он? – Кто? – Твой новый тюбик. – Тюбик бывает у зубной пасты, если интересно, загляни в ванную. А у меня появился мужчина. – Коть, я ж его покалечу, – жалобно предупредил бывший. – Или он тебя, – хмыкнула я, почему-то вспоминая Роберта. И тут же эту мысль прогнала. Мне и одной хорошо и спокойно. – Познакомь нас, – потребовал Славик. – Не могу, он у меня очень ревнивый. Собственник, даже хуже, чем ты. – Угу… Ладно. Можешь заказывать поминальный обед своему собственнику, – предупредил Славик поднимаясь. – И сушить для тебя сухари? – мило улыбнулась я. – Просто в нашей стране есть закон, который гласит, что убивать других людей нельзя. Славик подошел ко мне, пристально заглянул в глаза, криво усмехнулся и прошептал: – У тебя никого, кроме меня, не будет, Аврора. Запомни. – Я, пожалуй, запишу. Память, знаешь ли, подводит в последнее время. Уходишь? – любезно полюбопытствовала я у хмурого Славика, – ключики верни. – Не-а, – подмигнул он и легкой походкой пошел к выходу. Хлопнула входная дверь, а я полетела в спальню. Включила телефон и набрала номер знакомого слесаря. Нужно срочно менять замки, незваные гости мне тут не нужны. И ни в коем случае не давать запасной комплект ключей маме! Договорившись, что слесарь придет ко мне ближе к десяти вечера с новым замком, я опустилась на постель и снова запустила видео с камер кофейни. Внутри никого не было, датчики пожарной безопасности светились красным, вывеска вернулась на свое место, а кофейня сияла идеальной чистотой, словно ее не пытались разобрать до фундамента утром. Я прикрыла глаза, облегченно выдыхая, вернулась в кухню, вылила кофе, приготовленный бывшим, приняла таблетку от головы и стала собираться. Через полчаса за мной должна была заехать подруга. Глава 13 Роберт Сегодня я тренировался наравне со своими тиграми. Разминался, бегал, отрабатывал удары и старался не думать. Не думать не получалось, к Аристарховне тянуло зверски, а идея использовать финт брата и жениться с каждой минутой становилась все заманчивее. Не факт, что после такого я выживу, конечно. Физически не убьет, но мозг съест чайной ложечкой вместо десерта. Надо же такой колючей быть, а? Не женщина, а дикий дикобраз. Я к ней шаг, а она шипит и иголки выставляет. Посмотрим, что она скажет сегодня, когда увидит, что в ее кофейне все работает как швейцарские часы, а порядок Дима наводил с особым рвением, предупрежденный, что если хоть одна пылинка останется, то я его к себе в команду по боксу возьму. И не помилую. Парень к спорту был настроен строго отрицательно и махал тряпкой как ниндзя-камикадзе. И все ради удовольствия одной злючки, мать ее так, эдак и еще вот так. – Что встали? – спросил я у пацанов. – Тренер, тренировка полчаса назад закончилась, – вышел вперед самый смелый. – Свободны, – вытирая пот со лба, велел я. Парни медленно пошли в раздевалку, а я задумчиво решал, кого из них отправить на ближайшие соревнования. Выровнял дыхание, глянул на дверь и расплылся в широченной улыбке, увидев, кто заходит в зал. – Дядька! – выдохнуло чудище под два метра ростом, с косой саженью в плечах, и широко улыбнулось. За ним скромно поправляла очки наша Малинка, жена моего племянника. А следом топала чета старших Багровых. – Ну ты… Иди сюда! – велел я. Племяш явно вырос, потому что, пока он меня обнимал, я чувствовал хруст пары важных позвонков. – Медведище, – гордо резюмировал я, оглядывая Артура. Вырос, возмужал, посерьезнел. Вот что брак с любимой женщиной творит. От несерьезного пиздюка, который устраивал мне забастовки в зале и что только ни вытворял, не осталось и следа. Теперь это был взрослый мужчина и наша семейная гордость. – Марина, – позвал я, – иди обниму, малышка.