Кольцо я не рассмотрела, только краем сознания отметила, что оно идеально подходило по размеру. И пока я снова не начала бурчать, меня быстренько подхватили за талию и повели в здание загса, которое, по случаю буднего дня, было почти пустое. У входа нас ждал крупный мужчина с теплой улыбкой на губах, который был очень похож на Роберта и Артура одновременно. Такой же шкодливый взгляд с чертинкой, крупное телосложение, темная густая шевелюра и богатырский размах плеч. – Я Давид, – мягко представился брат моего жениха, аккуратно протягивая мне ладонь. – Аврора, – выдохнула я, пожимая его руку кончиками пальцев. – Очень рад. Пойдемте. И мы пошли. Я все еще продолжала внутренне метаться, Роберт, наоборот, целеустремленно шел вперед, а сладкая парочка студентов, обнявшись, замыкали шествие. – Роберт, давай поговорим? – прошептала я. – Пришли! – объявил Давид, открывая перед нами дверь церемониального зала, где уже стояла и улыбалась во все тридцать два женщина примерно сорока лет. Заиграла музыка, а Роберт вдруг повернулся ко мне, притянул к себе за шею и сладко поцеловал: – Обещаю, что ни единого дня ты не пожалеешь о том, что сказала «да», – проникновенно прошептал он мне в губы. Я посмотрела ему в глаза и увидела то, что никогда не видела ни в одном взгляде, обращенном на меня. Теплоту, заботу и что-то такое, что заставляло сердце биться в два раза чаще. То, от чего ноги ослабли и подогнулись, а в горле пересохло. Только Роберт Багров умел смотреть ТАК! Дикая смесь из эмоций, на поверхности которой горел огонь. Этот мужчина знал, когда стоит шутить, а когда нет. Мгновенно улетучился весь флер несерьезности, опадая шелухой к ногам. Осталась только твердая решимость довести начатое до конца. Та часть мозга, которая отвечала за логику, вдруг активизировалась и не нашла ни единого аргумента против, сердце испуганной птичкой трепетало в груди, а во мне вдруг проснулся давно забытый дух авантюризма. А Роберт продолжал заглядывать мне в глаза – преданно, с такой теплотой и любовью, что я словно наяву видела, как тает лед внутри. И где-то на уровне инстинктов я знала, что он не врал. Ни в тот день, когда я была у него в гостях и он пообещал, что никогда меня не обидит, ни сегодня, на пороге церемониального зала. С Робертом любое событие, даже самая обыкновенная вечерняя прогулка, становилось незабываемым. Небанальным. Не таким, как всегда. Он умел раскрашивать свою жизнь, а теперь и мою, не утомляя себя рамками приличия. И я робко, почти незаметно кивнула. Роберту выдохнул, а я только в тот момент осознала, что он не дышал, ожидая моего окончательного решения. Появилась мысль, что, если бы я отказалась, он не стал бы принуждать. Возможно – и вероятнее всего – завтра утром он бы просто собрал мои вещи и перевез в свою «кибитку царских утех», но это детали. Просто этот невероятный мужчина не умел проигрывать. Вполне заслуженно! Мы медленно приблизились к арке, где нетерпеливо переминалась с ноги на ногу женщина. – Дорогие жених и невеста! Мы рады приветствовать вас на официальной церемонии бракосочетания, – облегченно выдыхая, заговорила регистратор в микрофон. – Любовь – это большое сокровище, дарованное человеку. Ваша жизнь как песочные часы, два хрупких сосуда, связанных невидимой нитью времени. Эта нить связала вас, ваши судьбы. А сегодня ваши сердца заключают союз, чтобы биться рядом неразрывно всю последующую жизнь. Прежде чем официально заключить ваш брак, я хотела бы услышать, является ли ваше желание свободным, искренним и взаимным, с открытым ли сердцем, по собственному ли желанию и доброй воле вы заключаете брак? Прошу ответить вас, жених. – Да, – твердо отчеканил Роберт. – Прошу ответить вас, невеста. Мое робкое, едва слышное «да». – Прошу скрепить подписями ваше желание стать супругами, – продолжила женщина, подвигая к нам нарядную папку с документами. Роберт первым поставил подпись и трясущейся рукой передал ручку мне. Я пробежала глазами по бумагам и пробурчала: – Почему я Багрова? – Потому что это моя фамилия, Рори, – тем же тоном ответил Роберт, – а ты выходишь за меня замуж. – И что? Может, я хочу оставить свою фамилию, – уперлась я. – Рор-р-ри, моя жена будет носить мою фамилию, – отрезал Багров. – Да ты представляешь, сколько документов мне придется поменять? – взвыла я. Лицо регистратора выражало всю мировую скорбь. Уверена, что так оригинально на ее веку еще никто не женился, и вряд ли кто-то из молодоженов устраивал разборки прямо на регистрации, выясняя, кто берет чью фамилию. – Я сам этим займусь. Или вот Арта организуем, – быстренько делегировал проблему Роберт. – При чем тут Арт? – праведно возмутился племянник. – Ты юрист! – нашел железный аргумент мой почти муж. – Я опер! Артур встретился взглядом с любимым дядюшкой и тут же поправился: – Займусь. – Займется, – обрадовался Роберт, переводя взгляд на меня, – а я помогу. Вдвоем мы тебе все быстренько поменяем! – Ну да, твоя харизма и не на такое способна в женском коллективе. – Рори, автограф оставь. Я буду ругаться только со своей законной супругой до конца наших дней. Неженатым я этот ревнивый произвол терпеть не готов. Регистратор хмыкнула, а я завелась. Быстро подписала документ, отодвинула папку и не успела оглянуться, как меня прижали к твердому телу и снова поцеловали. Я закинула руки ему на плечи, отвечая на поцелуй. А когда Роберт отстранился, прошептала ему в губы: – Больше никакой харизмы и дамочек вокруг тебя! – Рори, я настолько твой, что ты на мне табличку можешь повесить – «Собственность Авроры Аристарховны Багровой», и я буду ее с гордостью носить и всем хвастаться, – серьезно пообещал Роберт. Нехотя выпустил меня из объятий и достал из кармана еще одну бархатную коробочку. Открыл ее, и на свет божий показались обручальные кольца, по ширине больше напоминающие браслеты из тонкого золота. Вредина внутри меня пыталась съязвить, не нашел ли он еще шире и заметнее, но я промолчала. И покорно надела кольцо ему на палец, с удовольствием подставляя руку, чтобы и он надел мое на меня. – Объявляю вас мужем и женой! Можете поцеловаться, – радостно выдохнула регистратор. И мы целовались. В торжественном зале, по дороге к машине, и пока Артур вез нас куда-то. Не стесняясь никого, словно мы оказались совсем одни в этом мире. Я прислушалась к своим ощущениям и поняла, что мне легко и спокойно. В груди разливалось блаженное тепло, а чувство полета только усиливалось. Судя по взгляду Роберта, им овладели те же эмоции. Нас привезли куда-то, помогли выйти из машины, трижды напомнили, что нас ждут, потому что мы не могли оторваться друг от друга. Наконец, мы выбрались на свет божий, Роберт хотел меня куда-то отвести, но я остановила, перехватив его за руку. – Что, Рори? – напрягся он. – Я хочу тебе кое-что сказать, – замялась я, – я знаю, что я не идеальная, много бурчу и язвлю, но там, в загсе, ты обещал… И я тоже хочу пообещать тебе, что сделаю все, что в моих силах, чтобы ты ни дня не пожалел, что мы поженились. Сказала и смутилась. Отвела взгляд, закусила губу и пыталась отдышаться, потому что от неожиданного признания закружилась голова. – Аврора, я готов слушать твое бурчание и спорить с тобой до конца своих дней. Я не собираюсь тебя менять. Пожалуй, только один момент… – Какой? – «Все сама» закончилось, Рори. Теперь у тебя есть я, а у меня – ты. Пойдем, нас ждут! Глава 32 Роберт Я медленно раскрыл глаза, глянул в потолок и широко улыбнулся. Я женат. На Авроре. Очуметь! Вчера после загса я привез ее в кафе – праздновать. Мои близкие организовали довольно скромное, но очень веселое торжество с танцами и песнями, а матушка Авроры даже аниматора привела. Спасибо, что не цыгана с медведем, конечно, но радовалась теща так, словно я на ней женился, а не Аврору с трудом в загс затащил. Я понимал, что для злючки все случилось слишком быстро, и был готов к последствиям, как когда-то Дава. Тот вообще на второй день знакомства женился и первые пару лет каждый день доказывал своей Юльке, что он не варвар и дикарь, а самый лучший мужчина на свете. Зато сейчас Юлька сама готова была прибить и прикопать каждого, кто усомнился бы в ее обожаемом супруге. С Авророй мы вчера оба здорово перенервничали и устали настолько, что брачная ночь прошла под девизом «кто кого переспит». То есть оба легли и мгновенно уснули. Я так вообще не спал больше суток, что в моем возрасте непозволительная роскошь. Это в двадцать я мог месяцами спать по два часа, сейчас при тех же вводных ранний инфаркт мне обеспечен.