Евсей успокоился, но все еще выглядел хмуро. Кстати, о наручниках я до сих пор не слышал, но вида не показал. Затем нас отвели в небольшое помещение внутри вокзала, где тот же вахмистр достал из сейфа два широких потертых браслета и положил на стол перед Евсеем. Казак немного поворчал, но под ироничным взглядом коллеги все же нацепил железяки на предплечья. Потом ему пришлось подписать какие-то бумаги, и мы наконец-то вышли на привокзальную площадь. — Евсей, а что эти штуки делают? Казак покосился на меня как на неуча, причем далеко не в первый раз, но все же привычно удержался от вопросов, сразу перейдя к ответам: — Ошейники полностью закрывают нам возможность принять вторую ипостась, а вот браслеты не дадут обернуться, просто сделав очень больно. Неприятная штука. — Ну мы сюда не пряники перебирать приехали. Попробую договориться, чтобы их сняли, — не очень убедительно успокоил я подчиненного и махнул рукой одному из лихачей, ожидавших пассажиров. — Куда изволите, ваше благородие? — сверкнув зубами, спросил извозчик. — Андреевский проспект, номер двадцать три. — Это Новомосковска сторона, — вроде огорчился лихач, но его глаза тут же блеснули жадностью. — Дорого обойдется. — Сколько? — спросил я, приготовившись к обдираловке. — Два целковых. — Да ты совсем страх потерял… — вспыхнул и без того раздраженный казак. — Подожди, — остановил я казака. — Сделаем так. Евсей, сходи к остальным извозчикам и предложи им рубль. Кто согласится первым — на том и поедем. — Так и я согласен на рубль, — как ни в чем не бывало отреагировал лихач, и даже улыбка ничуть не увяла. Если честно, настолько жизнерадостные люди мне импонируют, даже если они чересчур хитрые. — Ну, тогда поехали, — забрался я в пролетку, кутаясь в шинель. Промозглая осень догнала нас еще в Омске, а в Москве с этим делом было не намного лучше. Быстро подсобив Евсею с багажом, извозчик щелкнул кнутом, и мы понеслись по улицам Старой Москвы. Вокруг нас все еще царствовал старорусский стиль, сохранивший свою самобытность несмотря ни на что. Впрочем, за это москвичи должны благодарить относительно мягкий нрав Андрея Второго. Слом эпох на этих территориях в обоих мирах прошел в конце семнадцатого века. И не случайно к власти пришли правители, получившие по итогам звания Великих. Во многом Петр Первый и Андрей Второй были похожи и при этом очень разнились. Оба стригли бороды боярам и топили в крови стрельцов. Но для Андрея резкие реформы в стране были скорее поводом, чем реальным желанием поломать старину. Решив избавиться от гири поместного дворянства, он ввел моду на все западное. В итоге стрижка бород и изменения жизненного уклада стрельцов привели к смычке этих слоев общества и в итоге к совместному бунту. Но Андрей не зря привечал новгородцев, а также скрупулезно выполнял обещания, которые его отец дал украинскому гетману. Боярско-стрелецкий бунт был подавлен не только силами четырех гвардейских полков нового строя, но и трех десятков новгородских колдунов при поддержке двух сотен ведьмаков-наемников. А когда к веселью присоединились две тысячи запорожских казаков и сотня характерников, все закончилось в считаные дни. Совершив задуманную провокацию, Андрей оставил в покое старинные традиции, включая поросль на дворянских физиономиях, а также махнул рукой на архитектурные стили их обиталищ. Старая Москва кипела жизнью, причем так бурно, что меня даже одолел короткий приступ агорафобии. Что-то совсем я опровинциалился. Даже в Китае, где толпа на улицах была погуще, мне не довелось испытывать подобного. Возможно, потому что там все было чужое и воспринималось как некие декорации и массовка к историческому фильму. А здесь мимо нашей коляски проходили и проезжали уже привычные для моего взгляда горожане, разве что одеждой немного отличающиеся от жителей Топинска и Омска. Кстати, нужно срочно приодеться, но с этим лучше посоветоваться с Дашей. Да и то после того, как княжна объяснит, зачем она сдернула меня с насиженного места. Минут через сорок довольно резвой, не обремененной пробками поездки лубочно-сказочная Москва закончилась, и началось главное архитектурное детище Андрея Второго. В отличие от Петра, он не стал обживать гиблые болота, ограничившись лишь постройкой на Балтике Котлинской крепости и военно-морской базы в устье Невы. Для морской торговли вполне хватало огромного портового города Ругодив, который находился на месте Нарвы из моего мира и являлся свободной экономической зоной для всех субъектов империи. И все же император построил свой личный город и сделал это очень хитро. Он объявил, что пожизненно снизит на четверть все торговые пошлины тем иностранным купцам, которые обзаведутся домами за южной окраиной Москвы. Все, на что потратился повелитель Империи, — это на идущий вдоль набережной Пахры Андреевский проспект и Зимний дворец. Сам проспект застроили богатейшие дворяне империи, а уже окрестные кварталы возвели иностранные купцы. Так, лишив самостоятельного будущего город Подольск, появилась Новая Москва с ее двенадцатью основными кварталами, каждый из которых представлял своим колоритом разные страны мира, начиная с Италии и Германии, заканчивая Китаем и Индией. Даже японцы хотели поучаствовать в сем архитектурном буйстве, но не успели и вынуждены были строить торговое представительство в Китайском квартале. Кстати, именно там сейчас экстренно возводили здание посольства Цинской империи, к появлению которого я тоже приложил свои не самые прямые ручки. Как ни старался Андрей развести в стороны две части столицы, но сейчас промежуток между ними был застроен. На карте объединившийся город был похож на гантель. На пути всего старорусского, защищая самобытность Новой Москвы, встал Баварский квартал, и контраст был разителен. Вот мы проехали островерхое здание старорусского терема и вдруг уже въезжаем в типично немецкий городок. Интересный эффект, почти фантастический, если бы не пешеходы, двигавшиеся по тротуарам перед расчерченными квадратами стенами домов под красной черепицей. Уже давно бо?льшая часть зданий этих кварталов населена исконно русскими жильцами. Они предпочитали соответствующие московской моде наряды и немного смазывали колоритность картинки. Конечно, здесь еще оставались национальные анклавы компактного проживания, но в основном пресловутое разнообразие Новой Москвы уже давно размыто. Разве только китайцы по-прежнему занимали весь свой район и даже немного соседних. Но у них так получается в любой точке земного шара, стоит лишь появиться там парочке улыбчивых азиатов. Благодаря «Заметкам провинциала» я смотрел на окружающее вполне осмысленным взглядом, подмечая описанные в книге подробности. Еще через полчаса мы миновали две из трех линий центрального квартала и наконец-то выехали на Андреевский проспект. Книга и даже парочка фотографий в газетах — это, конечно, хорошо, но возможность увидеть все воочию стоила изнурительной поездки и потраченных на дорогу денег. Мы выехали на проспект примерно в центральной его части и повернули в противоположную от Зимнего дворца сторону. Так что нам с Евсеем пришлось разворачиваться назад под ехидный смешок извозчика. Да и плевать! Укрощенная каменными берегами Пахра на трехкилометровом участке вытянулась в струнку, как солдат на параде, дабы соответствовать окружению. По набережным с обеих сторон реки шли широченные улицы, а еще дальше были разбиты великолепные парковые аллеи. Но главным чудом этого места являлся огромный дворец. Он буквально оседлал реку и тянулся к небу двумя башнями, стоявшими на противоположных берегах. Башнями это только называлось, потому что двадцатиэтажные здания имели в ширину как минимум сотню метров. Высотки между собой соединяли три уровня мостов. Нижний — каменный и массивный — склонялся к воде, давая возможность проплывать под ним только лодкам. Верхний мост был подвесным и выглядел отсюда тонкой ниточкой. Между ними тянулась хрупкая на вид металлостеклянная галерея. Если учитывать, что обе башни начинали строить еще во времена Андрея Второго, гений архитекторов был неоспорим. Наконец-то оторвав взгляды от башен и других не менее впечатляющих строений дворцового комплекса, мы с Евсеем сели ровно. — Это сколько же золота они сюда ухнули? — переваривая впечатления, проворчал практичный казак. — Оно того стоит, — ответил я на его неоднозначное заявление. Мы все еще пребывали в легком шоке, когда коляска пересекла один из множества мостов через Пахру и подъехала к массивным воротам из кованого железа, в которые некто параноидально настроенный вмонтировал защитные руны. Хотя кто его знает, что за жизнь у них тут в столице, — может, в грызне между дворянскими домами дело доходит и до штурма зданий? Перед воротами нам пришлось задержаться, но ненадолго. Из скрытой за кустами будки выскочил мужчина крепкого сложения, одетый в удобную для резких движений ливрею. — Чего желаете, господа? — вежливо поинтересовался он, хотя на господина из нас троих похож только я, да и то с натяжкой. — Я — Игнат Дормидонтович Силаев. Прибыл по приглашению графини Скоцци. — Одну минуту, — все так же вежливо попросил охранник и скрылся в своей будке. Оттуда послышалась приглушенная речь. Похоже, там у него телефонный аппарат. Вместе с возвращением охранника начали открываться ворота. Он не стал подходить к пролетке, лишь слегка поклонился и сделал приглашающий жест. Даже документов не испросил. Или они тут расслабились от безделья, или же за нами внимательно следят и любые резкие движения с нашей стороны закончатся крайне плачевно. К массивному четырехэтажному зданию с двухэтажными крыльями мы подъезжали через маниакально облагороженный сад. Кажется, такой называют английским. Редкие деревья остригли в извращенной форме, как выставочного пуделя. Досталось и кустам, но почему-то в меньшей степени. Ну а трава вообще выглядела как персидский ковер в плане замысловатости узоров разного оттенка зеленого и высоты ворса. Все это имело немного приглушенные цвета и было тронуто сезонной ржавчиной. Еще раз убеждаюсь, что осень — это не моя пора, потому что мне тут же стало интересно, как выглядит этот сад весной. Извозчик не выглядел впечатленным — может, умел держать лицо, а может, уже не раз возил гостей столицы по таким местам. У широченной мраморной лестницы, которую охраняли два сфинкса, нас дожидались пять человек — целая делегация. По нарядам в них можно было безошибочно опознать слуг. — Господин видок, — поклонился хоть и седой, но все еще крепкий старик в дорогой ливрее, — их светлости в отъезде, но они оставили распоряжения на ваш счет. Прошу пройти в отведенные вам покои. Вашего… Тут лакей запнулся, явно почувствовав непростую ситуацию. Евсей вообще болезненно реагировал на разные эпитеты, обозначавшие его привязку ко мне. Ему не нравились ни «человек», ни «охранник», а уж на «слугу» он реагировал как бык на красную тряпку. — …компаньона, — лихо выкрутился старик, — проводят в его комнату. Вперед тут же шагнула одна из двух горничных — миниатюрная шатенка с озорными глазами. Ее улыбка тут же стерла с лица казака хмурое выражение и заставила его расправить плечи. Неплохо здесь вышколены слуги — вона как манипулируют не очень окрепшими умами. — Прошу следовать за мной, господин видок, — как только увели Евсея, шагнула ко мне вторая горничная. Русая девушка, тонкая как тростинка, скромно опустила взгляд, приседая в книксене. Нашим багажом тут же занялись два оставшихся молодых лакея, так что за вещи можно было не переживать. Щелчком отправив серебряный рубль извозчику, я последовал за горничной. Не знаю как там дела у Евсея, а мне апартаменты на втором этаже правого крыла здания очень понравились. Большая и светлая гостиная в итальянском стиле. Просторная ванная комната с чугунным унитазом и большой ванной. Ну и спальня с широченной кроватью, в которой мне, надеюсь, составит компанию великая княжна. Или это я слишком раскатал губу, переоценивая собственную привлекательность и значимость в глазах ее высочества? Разобравшись с багажом, который притащили слуги, я уже хотел было позвать их седовласого начальника и спросить о том, где поблизости можно обновить гардероб, но тот явился сам и пригласил меня на обед к вернувшимся хозяевам. — Амико мио! — воскликнул Антонио, встречая меня у двери в столовую. Он с радостной улыбкой подошел поближе, широко раскинув руки, но обнимать не стал, помня мое, так сказать, сдержанное отношение к его предпочтениям. Граф позволил себе лишь рукопожатие, положив левую ладонь мне на плечо. Поздоровавшись с графом, я повернулся к Даше. Выглядела великая княжна, она же графиня Скоцци, как всегда, великолепно. Кремовое платье плотно облегало высокую грудь и живот, при этом собиралось множеством складок сзади, подчеркивая тонкую талию. Также привычным было и отсутствие декольте — высокий воротник не только добавлял строгости, но и скрывал дорогое украшение в виде плотно охватывающего горло витого ожерелья. Хотя, как ни называй это устройство, ошейник — он и в Африке ошейник. Артефакт сдерживал вторую, темную ипостась княжны, которая контролировала энергент-симбионт стриги. И это делало Дарью относительно безопасной для окружающих. Великая княжна вела себя намного сдержаннее супруга и снисходительно подпустила меня к собственной ручке, которую я аккуратно облобызал. И как все это понимать? Неужели не видать мне ночных утех с великосветской львицей, как своих ушей? Их с мужем предельно странные для обоих миров отношения позволяли любые вольности, так что присутствие Антонио точно не мешало намекам великой княжны на нашу особую связь. И чего это я разволновался? Спокойнее нужно относиться к отказам — на нет и суда нет. Когда мы закончили с положенными этикетом приветствиями и получили по миске черепахового супа, мои друзья тут же приступили к расспросам: