– Доброе утро, – она протянула руку, потому что именно так поступают воспитанные люди, когда недостаточно хорошо знакомы со своим собеседником и не могут поцеловать или обнять его. Но вчера она его уже поцеловала. О, как унизительно! Он сжал ее руку в своих ладонях и снова улыбнулся. Хейзел тут же забыла о своем плане побега. Возможно, причина была в запахе лавровишневой воды. – Столик на двоих? – спросила я. Они последовали за мной к укромному столику за углом. Джеймс отодвинул для Хейзел стул и снял с нее пальто. Оставался только один свободный крючок, поэтому он повесил свое пальто сверху и покраснел. Наконец, он занял место напротив Хейзел. Я подумала, что люблю этого мальчика. В самом невинном смысле этого слова. – Советую попробовать лимонный торт, – сказала я, протягивая им меню. Тем утром официантки работали медленно. Мои потенциальные влюбленные балансировали на лезвии ножа, и если бы я не усадила их за стол, кто знает, что могло бы произойти. Поэтому я приняла облик почтенной официантки средних лет. Не могу передать, как меня раздражала безрадостная униформа работников Дж. Лайонза, но иногда приходится идти на жертвы. И нет, я не считаю это жульничеством, вмешательством или манипулированием. Я всего лишь исполняла работу компетентного обслуживающего персонала. Иногда судьбы людей зависят от еще более банальных вещей, чем официантка, флиртующая с поваром на маленькой кухне лондонского кафе. Хейзел и Джеймс изучали меню так внимательно, словно от этого зависели их жизни. Все что угодно, лишь бы не смотреть друг на друга. Я послала небольшое облачко симпатии по направлению к кухне, чтобы заставить настоящую официантку еще немного полюбезничать с мистером Кондитером, который вырисовывал на десерте кремовую розочку. Из-за этого мне пришлось обслужить еще несколько людей, но я вооружилась чайником горячего колумбийского кофе и сделала утро посетителей Дж. Лайонза немного лучше. Особенно мне запомнился один тучный, лысый джентльмен. Думаю, старый негодник сразу заподозрил, что я не та, кем кажусь на первый взгляд. Когда-то и он был, в своем роде, Ромео, правда, тогда он был немного стройнее. Я вернулась к Джеймсу и Хейзел. Наконец-то они разговорились и позволили себе расслабиться. – Простите, – серьезно сказала Хейзел. – Но мы не нашли в меню лимонного торта. Я с трудом удержалась от усмешки. – Это особое блюдо на сегодня, – объяснила я. – Интересно, где они взяли сахар, – удивилась Хейзел. – Продовольственное нормирование очень строгое, – она повернулась к своему спутнику. – Закажем немного торта, Джеймс? И вот он уже стал другом, которого можно называть по имени. – По-моему, это очень вкусно, Хейзел, – он очень серьезно посмотрел на меня. – Две порции, пожалуйста. Мои славные, маленькие питомцы устроили игрушечное чаепитие на двоих. Маленький мальчик притворяется взрослым мужчиной перед своей девочкой. По крайней мере, он надеялся, что когда-нибудь сможет назвать ее своей. Видите, почему я люблю свою работу? Почему это не карьера, а призвание? Я зашла за угол, сотворила из воздуха несколько огромных порций торта и начала подавать их посетителям. Лысый джентльмен коснулся моего локтя, чтобы тоже заказать кусочек. И так я подала лимонный десерт всем присутствующим. Комплимент от богини. Шел четвертый год войны, и британцы остро нуждались в этом торте. Перед Джеймсом и Хейзел возникла новая проблема: могут ли они есть на глазах друг у друга, рискуя испачкаться кремом и просыпать на себя крошки? Но, опять же, если они не станут есть – им придется разговаривать. Как пелось в старинной гэльской песне: ты пойдешь по главной дороге, а я пойду окольными путями и приду в Шотландию раньше тебя. Хейзел выбрала простой путь – торт, а Джеймс предпочел более сложный – разговор. – Я так рад видеть тебя снова, – воскликнул Джеймс. Он пришел в Шотландию раньше Хейзел. Что ж, он добровольно пропустил все подготовительные стадии. Дороги назад не было. Его слова застали Хейзел врасплох, с вилкой у рта и ртом, полным торта. – Мммпф, – прозвучал ее изящный ответ. Но Джеймс так терпеливо смотрел на Хейзел своими добрыми, темно-карими глазами, словно мог наблюдать за ней вечно. Она не сумела оторвать от него взгляд и каким-то чудом умудрилась проглотить торт, не подавившись. – Я тоже, – она вспомнила про салфетку. – В смысле, тебя тоже. Я тоже рада тебя видеть. Это была чистая правда. Афродита Вопросы – 24 ноября, 1917 Совсем не просто быть свидетелем юной, зарождающейся любви. Зачастую это шумный, нелепый и очень эмоциональный процесс. Если бы я вслушивалась в каждое слово, то давно превратилась бы в седую старушку, фигурально говоря, ведь я не старею. И все же, их беседы приносят мне удовольствие. Интересно наблюдать за тем, что они говорят, и еще интереснее – о чем предпочитают умалчивать. Например: Почему ты решил прийти на танцы, где не будет ни одного твоего знакомого? Как хорошо, что ты все-таки пришел! Ты всегда аккомпанируешь на танцах? Или, может, танцуешь с другими парнями? Расскажи мне о Челмсфорде. Готова поспорить, что в Челмсфорде полно девушек, красивее меня. Ты давно играешь на пианино? Как вышло, что такая талантливая девушка пришла в кафе с парнем вроде меня? Чем ты занимался в строительной компании? Как часто на строителей падают тяжелые балки? Кто твой любимый композитор? Пожалуйста, назови хотя бы одного. Что мне делать, если ты совсем не разбираешься в музыке? У тебя есть граммофон? Улыбнись еще раз. Вот бы у меня была твоя фотография, чтобы я мог носить ее в кошельке. Расскажи мне о своих родителях. Смотри, какой ты опрятный. Я так рада, что ты не один из тех грязнуль. Расскажи мне о своих. Они знают, что ты здесь, со мной? И они не против? Как думаешь, ты когда-нибудь сыграешь в Альберт-холле? Я бы мог разговаривать с тобой до самого вечера. Почему нет? Мне кажется, у тебя бы отлично получилось. Я бы сидел в первом ряду. Если бы ты мог построить любое здание, какое только в голову взбредет, что бы это было? Ну почему тебе нужно уезжать на фронт? Почему именно сейчас? Ты уже знаешь, в какую часть Франции тебя отправляют? Прости. Забудь, что я об этом спросила. Ты знаешь французский? Ты же видишь, как мне страшно отправляться туда. Ты презираешь меня за это? Тебе уже нужно возвращаться домой? У тебя есть еще какие-то дела? Пожалуйста, скажи «нет». Не покидай меня. У нас так мало времени. Давай прогуляемся, ты не против? Когда же мне удастся вернуть тебе тот поцелуй? Декабрь 1942