Кожа Сайруса тоже смуглая, но с красным подтоном (у Джуничи он более золотистый). Семья Сая родом из Дели, Индия. Он говорит, что придурки, которым не нравятся люди со смуглой кожей, в глубине души просто завидуют. Мы с ним расходимся во многих вещах, но в этом вопросе полностью совпадаем. Дело обстоит так: вампиры низкого уровня приходят ко мне, чтобы обнюхать и подразнить. Если я в настроении, мы занимаемся сексом. Иногда они кусают меня, но сразу же переключаются на что-то другое, утверждая, что я ужасен на вкус, словно блестящее красное яблоко, оказавшееся гнилым внутри. Я сказал себе, что больше не буду заниматься подобным после переезда в Японию, не позволю им гонять меня, как клубок ниток. Но я всегда знаю, во что ввязываюсь. И иногда получаю от этого удовольствие. Собрав вещи со стола, задвинув стул и захватив рюкзак, я смотрю на часы. 18:05. Может быть, я куплю что-нибудь в бакалее, а потом загляну в магазинчик на углу за смазкой и презервативами. Вампиры привередливы в отношении презервативов, но здесь я настойчив: их тело может востанавливаться, а мое нет. Глава 2 Джэ Часы показывают 18:50, когда я принимаю душ и торопливо достаю готовые блюда из сумки с продуктами. Машинально провожу рукой по влажным волосам, укладывая их гладкими, тяжелыми волнами. Мокрые, они выглядят более послушными. Если я их не подстригаю, становлюсь похож на гребаного льва. Или на персонажа из «Кошек», судя по всему. Мой мобильный жужжит, на экране имя Сая. Помяни дьявола. Я правда не могу с ним сейчас разговаривать, поэтому перенаправляю звонок на голосовую почту. Нервничаю. Это чувство, похожее на изжогу, возникающую в центре груди, и руки трясутся. Я знаю, что Джуничи меня не обидит. Ранговые вампиры не такие. Люди, которые думают, что они жестоки, либо невежественны, либо смотрят слишком много фильмов. На самом деле, Юкико права. Ранговые вампиры – сверхъестественные существа. Они более эмоциональные, культурно и генетически развитые в отличии от людей. И их глаза всегда ясны и сосредоточены, но в то же время пусты. Когда Нино и Харука сидят напротив меня, они держат головы совершенно неподвижно, едва моргая своими совиными глазами. Это и жутко, и завораживающе. У Джуничи черные глаза, похожие на капли чернил. Его невозможно прочитать, пока он не улыбнется пухлыми губами, и тогда радужки становятся игривыми и выразительными. Все трое вызывают у меня странное ощущение в животе. Сора тоже. Моя младшая медсестра в больнице – представительница первого поколения, как и Джуничи. Это означает, что она в одном поколении отстала от чистокровного статуса, но по-прежнему принадлежит к элитной группе. Большая часть моего интимного опыта была связана с вампами более низкого уровня, очень далекими от своего чистокровного происхождения. Настолько, что они больше похожи на людей, чем на вампиров. В Англии они тянулись ко мне, как хипстеры к подвальному магазину пластинок или претенциозно эклектичному кафе. Одна из них была настоящим хипстером. Светлые дреды, рваные джинсы и тоннели. Целовалась она прилично, но после ее ухода в моей квартире всегда пахло дурью. Во второй раз, когда мы переспали, она укусила меня, сказала, что на вкус я как скипидар, и ушла. Больше никогда ее не видел… но это и к лучшему. Раздается звонок в дверь, я вздрагиваю от испуга. Делаю глубокий вдох. Где, черт возьми, мои очки? Нахожу их на тумбе рядом с телефоном, надеваю и иду к входной двери. Медлю, схватившись за ручку. Зачем я это делаю? Знаю же, что он не может хотеть от меня ничего материального или настоящего… Если честно, может быть, мне иногда просто приятно побыть с кем-то? Я хорошо справляюсь один, и знаю, как позаботиться о себе, ведь делаю это уже очень давно. Признание в том, что я бываю одинок, звучит жалко, правда? Никто не хочет этого признавать, но это так. Я открываю дверь. Уже закат. Погода все еще теплая, несмотря на конец сентября. Джуничи стоит передо мной, на фоне оранжево-фиолетового горизонта. Он ухмыляется. Выглядит очаровательным, как и всегда. А в руках держит… букет цветов. Стрелиция? – Здравствуйте, доктор Джэ. – Господи. – Нет. Это Джуничи, помнишь? – Цветы? – В благодарность за то, что согласился поужинать со мной. – Он моргает своими ониксовыми глазами. – Я заметил картину на стене в твоем кабинете. Подумал, что они могут тебе понравиться? Мой взгляд сканирует его тело: на нем чистая белая летняя рубашка, модная, с короткими рукавами и без воротника. Брюки темные, зауженные к лодыжкам – идеально сидят на его длинных ногах. Ярко-желтые кроссовки. Растительность на лице аккуратно и коротко подстрижена, а на запястье дорогие на вид часы. Кажется, они сделаны из дерева? Господи. Все в нем изящно, но естественно. Только я вот не понимаю, почему он стоит на моем пороге. – Доктор Джэ? Выпрямляю спину. У меня был открыт рот? Отойдя в сторону, я придерживаю дверь: – Я разрешаю тебе войти. Джуничи переступает порог, держа сбоку элегантный букет. – Как официально, – замечает вампир, оглядывая мою квартиру. Неожиданно, но он говорит на английском. – «Войди» вполне достаточно. После недолгой паузы тоже отвечаю на английском. Хоть я и горжусь своим японским, потому что усердно учился, родной язык всегда удобнее, правда? Кроме того, мы у меня дома. – Точно. Ну… я же не каждый день это делаю. – Во всяком случае, не с высокоуровневыми. За три с половиной месяца, что я здесь, я не позволил ни одному вампиру лапать меня. Сайрус был бы горд. Только ранговые вампиры – чистокровные, первого, второго и третьего поколения – нуждаются в разрешении на вход в частную собственность. Это иронично, потому что большинство ранговых вампиров вряд ли захотели бы войти в дом человека. Закрыв дверь, я прохожу мимо него, направляясь на кухню. От него хорошо пахнет, как будто вокруг его тела витает дымка чего-то очень приятного. Это точно не одеколон, а что-то более легкое, чистое и природное. Кипарис и мята. Нотки лаванды? – Пиво? Вино? – Спрашиваю я, открывая холодильник. – Ты нервничаешь? Выглядишь напряженным. – Нет, – лгу я, проводя рукой по волосам. Они почти высохли. – Что ты предпочитаешь? Он подходит ближе и прислоняется бедром к тумбе, все еще держа цветы. – А что ты будешь? – спрашивает он. – Пиво, наверно. – Значит пиво. Одной рукой я беру две бутылки из холодильника. Затем протягиваю руку к нему, чтобы передать одну, он поднимает букет и ухмыляется, будто хочет, чтобы мы обменялись. Наступает неловкая пауза, прежде чем я с тяжелым вздохом беру у него цветы, а он забирает пиво. – Спасибо, – говорю я, кладя цветы на столешницу. Подхожу к круглому столу в стороне. У меня маленькая уютная кухонька, места вполне достаточно для меня и еще одного человека. В целом квартира очень простая: бежевые стены, предметы первой необходимости и функциональная мебель. Чайник на плите, кухонный стол, серый диван в зоне отдыха и высокая книжная полка из клена у стены, набитая всеми моими медицинскими журналами и научно-исследовательскими книгами. У меня даже нет телевизора, и меня не особо заботит декор. У кухонного стола я выдвигаю для себя стул. – Я взял немного еды в магазине… на случай, если ты действительно хочешь поесть. Джуничи подходит ко мне. – Насколько я помню, мы договаривались об ужине. Это то, о чем я просил на прошлой неделе, когда возвращал тебе книгу. Я выдыхаю. – Верно. – Садясь, я говорю себе не раздражаться, он просто играет со мной в какую-то грубую вампирскую игру – просит ужин и приносит мне дорогие цветы. Я не знаю, зачем он это делает. Мне все это не нужно, особенно, если он просто собирается меня трахнуть и уйти. Он садится напротив меня, пока я снимаю пластиковые крышки с нашей еды. Она еще теплая. Люблю супермаркеты в Японии. Там аккуратно и чисто, очень много готовой вкусной еды, есть даже свинина в панировке с рисом, всевозможные хрустящие крокеты, гигантские роллы макидзуси[1] и даже окономияки[2], не говоря уже о широком ассортименте бэнто[3] с овощами и жареной рыбой. Будто в каждом из них есть кухня, где работает замечательная бабуля и каждый день готовит деликатесы. Звучит ужасно, на самом деле. Эксплуатация стариков. Я искренне надеюсь, что это не так. – Ты сказал, что у тебя в больнице очень плотный график? – Голос Джуничи звучит спокойно и мягко в тишине, а его черные глаза устремлены на меня. Я избегаю его взгляда, перекладывая вещи на столе. – Да. В первый месяц дела шли медленно, но сейчас становится суматошно. – Ты здесь уже три месяца, так? – Почти четыре. – Я соединяю ладони над едой в знак благодарности, согласно местному обычаю, прежде чем взять палочки. – Itadakmasu[4]. Джуничи повторяет фразу и жест, затем берет свои палочки. – Как тебе здесь? Я пожимаю плечами. – Здесь хорошо. Чисто. Люди дружелюбны, и работы много. – Судя по твоему акценту, ты из Англии? – Да. Родился в Лондоне, в Ист-Энде. Но наша семья переехала в окрестности Бристоля, когда мне было тринадцать. Там преимущественно сельская местность. – Бристолец. – Джуничи улыбается. – Юго-западная Англия прекрасна. Я ездил в Бат по работе. – Он ловко управляется с палочками, держа их своими длинными пальцами, захватывает ломтик лосося и подносит ко рту. Я смотрю на него и думаю: интересно, кем он работает. Такой высокий парень мог бы быть моделью. А еще я хочу задать ему вопрос: «Кто ты ты по национальности?». Странно, ведь я ненавижу этот вопрос. Мне все время его задают, и от этого всегда так неловко. Хотелось бы, чтобы люди не торопились, узнавали друг друга не спеша, собирая все подсказки самостоятельно, а не зацикливались на расовой принадлежности (мое нынешнее лицемерие не в счет). Часто это самый первый вопрос, который мне задают при знакомстве, и тогда приходится объяснять, что моя мать – белокурая англичанка, а отец – южнокореец, как будто я собака в Вестминстерском клубе собаководства, предлагающая свои документы. Любой, обладающий интуицией и пониманием мира, догадается, что мое имя корейское, а фамилия – нет. Имя говорит за меня: половина к половине. Джэ Дэвис. Но Джуничи Такаяма… полностью японское. Хотя глядя на него… – У тебя была возможность увидеть какие-нибудь известные места или города? – задумчиво спрашивает Джуничи. – Замок Химэдзи пользуется популярностью. Кокоэн[5] особенно очарователен осенью. – Нет. – Отвечаю я, качая головой и сдерживая свое любопытство. Он здесь только для того, чтобы переспать со мной, укусить и уйти. Нет необходимости в этой болтовне. – А как насчет других городов? Киото? Осака или Токио?