Джуничи Джэ смотрит на меня с подушки, его каштановые глаза полны сексуального удовлетворения. Мой милый принц – теплая кремовая кожа и темно-золотистые взлохмаченные волосы. Теперь, когда я точно знаю, кто он, это очевидно. Как, черт возьми, я упустил это или даже поставил под сомнение? Он потрясающий. Озадачивающий. Притяжение, которое я чувствую к нему, неоспоримо; жужжит внутри меня низким гулом. Оно всегда заставляло меня нервничать, поэтому я старался не обращать на него внимания. Я оттолкнул его вместе со словами, сказанными Харукой, что пробуждение Джэ отчасти произошло из-за меня. Наша совместимость настолько сильна, что его природа внутренне откликается на меня. Я убираю пальцы и сажусь прямо. Схватив его за руку, я притягиваю его к себе. Он смущен, но улыбается. Он доверяет мне. – Что такое? – спрашивает он. Я сижу прямо, сложив ноги посередине кровати. Его рука все еще в моей, поэтому я подтягиваю его к себе. – Иди ко мне, – говорю я, улыбаясь ему, когда он поднимается на колени. Я кладу его руку себе на плечо, как будто мы танцуем, подталкивая его к себе на колени. Теперь он это понимает и забирается на мои сложенные ноги. Я держу его за талию, пока он кладет руки мне на плечи, чтобы опереться. Вскоре он оказывается лицом ко мне, а его ноги широко раздвинуты, когда он сидит в просвете между моих ног. Презерватив лежит рядом со мной, поэтому я беру его и передаю ему. Пока он открывает его и медленно разворачивает на мне, я лениво провожу кончиками пальцев вверх по его бедрам и талии, затем по пояснице. Могу ли я делать это с ним вечно? Жить с ним в моем доме, теплым, остроумным и очаровательным? Днем работать в мастерской, а вечером возвращаться домой к нему… радовать его и смеяться вместе с ним. Танцевать и есть. У меня никогда не было желания связать себя узами брака. Даже когда от меня ожидали, что я сделаю это с Реном, я этого не хотел. Связь с отцом медленно убила душу моей мамы. Я ненавидел наблюдать это год за годом, зная, что ничего не могу с этим поделать, кроме как пообещать себе никогда не оказаться в такой ситуации, как она, – навсегда быть обязанным кому-то холодному, кто превосходит меня по рангу. Я все еще не могу сказать, что хочу связать себя узами брака, но… когда Джэ полностью пробудится и станет представителем первого поколения, как я, возможно… возможно, я смогу это допустить. Тогда мы будем равными – хорошо совместимыми и врожденно тяготеющими друг к другу. Если он будет второго или третьего поколения, когда пробудится, моя природа так сильно реагирует на него, и я должен буду принять это, не так ли? Я избавлюсь от Рена и его чертовой чистой крови. Это будет тяжело, но… может, мне стоит довериться этому чувству? Джэ издает сексуальные стоны, медленно усаживаясь на мой член. Я его никоим образом не заставляю и не манипулирую им. Я просто целую вдоль линии челюсти, поглаживая кончиками пальцев его поясницу, ожидая, пока он устроится поудобнее. Когда он полностью опускается, обхватывает меня ногами, вздыхает и находит мой рот, чтобы поцеловать меня в ответ. Он такой узкий и горячий. Его вес изумителен: не слишком тяжелый, не слишком легкий. Идеальный. Он расслаблен и уже мягко покачивает бедрами, целуя меня. Такой чертовски сексуальный и дерзкий. Он делает вещи, от которых у меня по спине бегут мурашки. Я опускаю руки на его бедра, побуждая его двигаться мне навстречу. Мы все еще целуемся, но с покачиваниями Джэ это становится диким. Грязным. Джэ разрывает поцелуй и вдыхает так, будто не может дышать, задирая лицо к потолку и зажмурив глаза. – Боже, Джун… ты так хорош. С закрытыми глазами он убирает руки с моих плеч и опирается ладонями на кровать, чтобы сильнее вжиматься в меня. Он чертыхается и задыхается, как будто отчаянно гонится за необходимой ему разрядкой. Я очарован им. Ощущение его тела, обвивающего меня, его восхитительный запах и его бесстыдное желание. Я убираю одну руку с его бедра и решительно обхватываю его член между нами, чтобы помочь в его стремлении. Крепко сжимаю его, вожу рукой, и мгновение спустя он вскрикивает, изливаясь на меня. Он выгибает шею и спину, потрясающий и ангельский в золотом солнечном свете, льющемся сквозь стеклянную стену. Даже не задумываясь, я хватаю его за торс и притягиваю к себе, пока его шея открыта. Я задираю подбородок так, что оказываюсь прямо над его ключицей, и сильно впиваюсь зубами. Я слышу, как Джэ ловит ртом воздух, затем чувствую его руки на моих плечах, быстро обхватывающие меня. Его кровь течет мне в рот, божественная, я втягиваю ее и глотаю. На вкус он такой же, как и его запах – сладкий, теплый и хороший. В нем сочетается и свежая выпечка, и дождливый день, и зимняя ночь у камина. Все уютное и приятное словно сконцентрировано в крови Джэ, и я не понимаю, почему. Как он доставляет мне такое невероятное удовольствие, когда он еще даже не полностью пробудился? Возвышенное наслаждение от его крови и тепла его упругого тела толкает меня за грань. Я достигаю оргазма, все еще кормясь от него, словно электричество проходит по позвоночнику и сквозь меня прямо к мозгу. Джэ держит одну руку на моей шее, другую – в волосах, его пальцы нежно массируют мою голову, а его локти лежат на моих плечах. Он поощряет то, что я делаю. Добровольно отдавая себя. Когда я отрываюсь от его шеи и облизываю рану дочиста, замечаю, что он дрожит. Обеспокоенный, я поднимаю глаза, чтобы заглянуть ему в лицо. – Ты в порядке? – спрашиваю я. Он спокоен, когда улыбается. – В полном. – Почему ты так дрожишь? – Я рассматриваю его, скользя руками по его спине, чтобы крепко обнять и ослабить его дрожь. Он крепче обнимает меня за плечи. – Я не знаю… Это случилось и в первый раз, когда ты кормился от меня. Внутри я чувствую себя липким и тающим. Это заставляет меня дрожать, но это проходит. Я в порядке. Я моргаю, поднимая голову от теплых объятий, и смотрю ему в лицо. – Почему ты не сказал мне об этом в первый раз? Он наклоняется ко мне с закрытыми глазами, касаясь моего носа своим. – Ты тогда был немного зол на меня, помнишь? Думал, что я лгу тебе о том, что я вампир. Я улыбаюсь, встречая его ласку. – Так и было. Он поднимает голову, его лицо серьезно. – Не было. Джун… Я целую его и еще крепче обхватываю руками за талию. Когда чувствую, что напряжение в нем ослабевает, я подтягиваюсь. – Я шучу, Джэ. Если ты почувствуешь, что с твоим телом происходит что-то странное, пожалуйста, скажи мне. Прости, что в тот первый раз я был не в настроении. – Ничего страшного, – говорит он, снова прижимаясь ко мне носом. Боже, ему это действительно нравится. – Мы теперь… связаны? Я смеюсь. – Нет. Если бы мы были связаны, ты бы знал. Я слышал, что это безошибочное ощущение, будто якорь бросают в твое нутро и в основание позвоночника. – Я искренне сомневаюсь, что это так болезненно и ужасно, как ты описываешь. Я пожимаю плечами. – Это просто то, что я слышал… и иногда бывают вспышки света и цвета. – Я щипаю его за зад, так что он слегка подпрыгивает от неожиданности. – Если ты меня отпустишь, может быть, мы примем душ, съедим немного острого супа из тофу, а потом вернемся сюда? Кормление от Джэ похоже на очиститель. Остаточная эмоциональная гадость, которую Рен влил в меня, ушла, но я все еще чувствую усталость. У меня на сегодня было запланировано не так много встреч. Те, что были, я отменю. Я знаю, что Джэ обычно занимается исследованиями и работает над программой суррогатного материнства по утрам, но… Он ухмыляется, вздрагивая, когда медленно поднимается с моего члена. – Бездельничать все утро в постели? С тобой? Да, пожалуйста… Итак, секс для нас снова на повестке дня? Отвлекаясь, я осторожно снимаю использованный презерватив. – Очевидно. – Когда он оказывается у меня в пальцах, я сползаю к краю кровати. – Нет, я имею в виду… Это не одноразовая акция? Как будто ты просто хотел пройти курс повышения квалификации. Я встаю, чтобы пойти в ванную, но останавливаюсь и смотрю на него. – Я думаю… если ты будешь откровенен со мной о том, что ты чувствуешь, возможно, у нас все в порядке? Поскольку ты еще не полностью пробудился… нам не нужно быть такими требовательными. – И глубоко внутри – глубоко, глубоко внутри – я говорю себе, что, если это случится… это случится. Джэ откидывается назад, широко улыбаясь, вытягивает руки над головой и потягивается на одеяле, счастливый и обнаженный. – Я обещаю рассказывать тебе все. Никаких секретов… Ты с кем-нибудь еще спишь? В настоящее время? Я в ванной, но все равно слышу его. – Нет. – Я выглядываю в проем. – А ты? Джэ переворачивается и ложится на живот лицом ко мне. Его ноги болтаются в воздухе, и он опирается на локти. – Неа. Я не хочу. Я ухмыляюсь его сухому ответу. Он смотрит на меня так, словно хочет сказать что-то еще. Когда он этого не делает, я спрашиваю: – Ты пойдешь со мной в душ? – Он кивает и подбирается к краю кровати. Пока он идет ко мне, я уже думаю о том, как заставить его кончить в третий раз, прежде чем мы вымоемся. Я бы сказал, что каждый раз, когда Джэ готовит, это все равно что есть в ресторане. Но это не так. Это лучше. Словно каждое блюдо сделано в его неповторимом стиле – ароматное, сытное и легкое. Он не перебарщивает с приправами, все всегда в меру. Мы приняли душ, хорошо поели и снова лежим в моей постели. На этот раз одеты – в удобные спортивки и рубашки с длинными рукавами. Я лежу на спине на подушках, с руками за головой. Джэ сидит прямо рядом, сложив ноги. Наши единственные точки физического контакта – это его левое бедро, упирающееся в мое, и его левая рука, пробравшаяся под мою рубашку. Его ладонь лежит на моем животе, нежно лаская пальцами мою кожу – в области пупка и вокруг него. Он поглаживает мой живот ритмичными движениями, словно играет на пианино. – Что с тобой случилось? – Спрашивает Джэ с серьезным, но искренним выражением лица. – Что было не так прошлой ночью? Я подозреваю, что он хотел задать этот вопрос еще до того, как мы приняли душ, но продолжал колебаться. Джэ умеет читать обстановку и находить подходящий момент, чтобы что-то сказать – не считая нашего первого свидания за ужином. Я глубоко вдыхаю, затем выдыхаю. – Рен вчера вел себя как говнюк, когда я пошел покормится от него. – То есть? – Что ж, дай подумать… Он применил физическое насилие и использовал свой ранг, подавляя меня своей аурой, выплеснул на меня свои извращенные эмоции, когда питался, а затем отправил меня прочь, не дав мне поесть. – Господи, Джун… Я пожимаю плечами. – Обычно он самовлюбленный мерзавец, но вчера был особенно злобным.