– Если позволите, я задам не менее личный вопрос? – Спрашивает Харука. – Конечно. – Разумеется, мы рады помочь вам достичь более тонкого контроля над своей природой. Однако создает ли Джуничи безопасную среду для ваших экспериментов? Для начала было бы лучше изучить и понять свою энергию, находясь в интимном пространстве, позволяя ей комфортно излучаться наружу и принимая ее уникальные ощущения. – Я… Ну… – Может быть, если бы я дал ему шанс. По тому, как он говорил со мной об этом, когда мы были в Бристоле, было похоже, что так и будет. Но я не знаю. – Хару… Джи хочет, чтобы ты кое с кем познакомился. – Нино идет по проходу, освещенный ярким светом, льющимся из внутреннего зала. Я все еще слышу музыку живого оркестра, звук, плывущий поверх смеха и оживленной беседы, звона бокалов и посуды. Это как слоеный торт из радостных звуков. – Вы будете в порядке, Джэ? – Спрашивает Нино, оказавшись рядом со мной. – Ага. – Я киваю, внезапно замечая лестницу в углу балкона, которая, похоже, ведет вниз на первый этаж, ближе к воде и саду. – Я просто собираюсь прогуляться. – Хорошо. – Нино улыбается. – Давайте встретимся завтра, чтобы поговорить о вашей ауре? – Звучит отлично. – Я также благодарю Харуку, когда он встает, а затем смотрю, как они вдвоем, взявшись за руки, медленно идут по проходу, о чем-то разговаривая. Я слышу эхо звонкого смеха Харуки перед тем, как они исчезают в толпе. Здесь все кажется теплым и размытым. Я наблюдаю за ночным небом: гладь бархатисто-голубого цвета с крапинками ярких звезд. Я встаю, потягиваю руки и начинаю спуск по извилистым каменным ступеням. Когда я достигаю низа, музыка и разговоры становятся тише, а плеск воды о камни громче. Вдоль воды идет извилистая дорожка, на противоположной стороне которой растут кипарисы и сосны. Так спокойно. Я вдыхаю, наслаждаясь хвойным запахом. Нахожу каменную скамью в алькове деревьев, откуда открывается вид на озеро, и вскоре отчетливо ощущаю, что мой сопровождающий направляется в мою сторону. Вероятно, я забрел слишком далеко, и ему нужно убедиться, что со мной все в порядке. Мне становится смешно от того, каким вдруг внимательным стал Джуничи. Хотя, я думаю, он всегда таким был, с самого начала. Просто в кинопленке был сбой. Или, может быть, царапина на виниловой пластинке с нашей песней. Когда он оказывается рядом, я улыбаюсь. – Приветик. – Привет… устал от вечеринки? – Он садится рядом со мной, расстегивая пиджак и расправляя плечи. – Нет. Здесь внизу было хорошо, и мне захотелось прогуляться. Тебе не нужно было уходить. Я в порядке, Джун. Он откидывается на скамье, раскинув руки на спинке, затем кладет ногу на ногу. – Я хотел посидеть с тобой, Джэ. Если ты не против? – Не против. – Я следую за его взглядом, устремленным на озеро. Оно так красиво, мы молчим, слушая, как вода мягко разбивается о камни снова и снова. Это успокаивает. – Как прошел твой разговор с Харукой? – В конце концов спрашивает Джун тихим голосом. – Хорошо. Рассказал мне несколько ободряющих и проницательных вещей. Он очень добрый. Нино сказал, что завтра он поможет мне с моей аурой. – Это здорово. Я очень рад. Я щурюсь. – Это прозвучало странно. Он смотрит на меня. – Отчего же? – Не знаю… как будто фальшиво. Джуничи смеется, возвращая взгляд на озеро. – Это не было фальшиво. Звучит не убедительно. – Ты ведешь себя неуклюже, что не совсем работает, потому что неуклюжий тут я.. – Он фыркает от смеха, но по-прежнему ничего не говорит. Просто смотрит вперед. – В чем дело? – Спрашиваю я. Проходит еще мгновение, и он, наконец, отвечает. – Мне бы очень хотелось тебя поцеловать. Я хочу прикоснуться к тебе. Ты сказал мне не делать этого, и я это уважаю. Но я скучаю по тебе. Его слов достаточно, чтобы внутри меня вспыхнул жар, как вспышка фотоаппарата. Моя кожа покрывается мурашками, и тепло моей энергии снова пробуждается. Честно? Я тоже скучаю по нему. И, конечно, я хочу его поцеловать, но… Я сглатываю, пытаясь сдержать всплеск, который чувствую внутри, но уже знаю, что это бесполезно. Он начинает проявляться и гореть в моих глазах. Как только дело заходит так далеко, я знаю, что уже слишком поздно поворачивать назад. – Если мы поцелуемся, я точно вспыхну, как фейерверк… – Все в порядке, Джэ. – Наклоняясь, он поворачивает туловище ко мне, но не касается меня. Его лицо выглядит страдальческим. – Если ты не против, я не возражаю… я хочу этого. Позволь мне почувствовать тебя… – Он поднимает руки и обхватывает мое лицо, глядя мне в глаза и ожидая. Внутри меня такой жар, что я даже не могу говорить. Сейчас я никак не могу это заглушить, и мне некуда бежать. Я киваю, чувствуя, как свет в моих глазах усиливается и как трясутся мои руки. – Хорошо. – Он касается своим носом моего, и я крепко закрываю глаза. Мне нравится эта нежность. Всегда нравилась. Но я также напуган, потому что чувствую, как моя природа теперь набухает и исходит из меня, горячая и неумолимая. Я широко открываю глаза, и моя грудь сжимается. – Дыши, солнышко. Не борись с этим. Пожалуйста, просто отпусти. Мои руки находят нижнюю часть его лацканов, я цепляюсь за него, стараясь не сопротивляться, хотя это то, что я всегда делал. Он целует мое лицо, и я снова закрываю глаза. Затем он движется вниз к линии моей челюсти, нежно прижимаясь губами к моей коже и утыкаясь лицом в изгиб моей шеи. Когда я вдыхаю и выдыхаю, бушующий жар в конце концов смягчается. Он переходит в нечто более прохладное, менее яростное и сильное. Когда я открываю глаза, оно вокруг нас. Отчетливая синяя дымка, не густая и не плотная, как туман. Она воздушная и легкая, движущаяся, но зависающая на месте, как по волшебству. Джуничи отрывает лицо от моей шеи и смотрит на меня, радужки его глаз светятся аметистом. Прежде чем я успеваю по-настоящему восхититься его загадочным очарованием, он наклоняет голову и целует меня. Моя челюсть отвисает, как будто к ней прикрепили гирю, а он уже впивается в меня. Мы впадаем в страстный ритм, который давно не применялся на практике, но движется так же плавно, как и раньше. Мы целуемся и двигаемся так интенсивно, что я мысленно возвращаюсь в комнату, залитую солнечным светом. Внезапно я оказываюсь в Японии, в Курашики, и мир кажется новым и свежим, как утро после ночи проливного дождя, когда блестят листья и цветы. Переизбыток ощущений. Все слишком ярко, но я до смешного взволнован. До абсурда. Возможно, это самый волнующий момент в моей жизни, потому что сейчас я чувствую себя частью чего-то. Я чувствую связь, любовь и безопасность, и есть кто-то, кто поддерживает меня, а я поддерживаю его. Он хочет быть со мной, а я с ним, и у меня действительно нет никаких вопросов или сомнений. Я чувствую себя полным жизни, и хочу, чтобы это чувство никогда не заканчивалось. Где-то внутри меня – где-то глубоко, чего я еще не совсем понимаю, – что-то говорит мне, что этого никогда не произойдет. Я открываю глаза, и Джун держит меня, запустив пальцы в мои волосы и прижав их к затылку. Его глаза все еще светятся ярко-фиолетовым, и я чувствую, что мои тоже горят. Моя энергия излучается наружу, окружая нас и удерживая в плену, как защитная сфера. Но уже не больно. Теперь… это даже приятно. Покалывание и мягкость. Он ничего не говорит, просто смотрит на меня из-под тяжелых век. Когда моя голова немного проясняется, я говорю: – Я не знаю, как это отключить. – Не нужно это отключать. – Он наклоняется и снова целует меня, без колебаний. Потом целует в нос, в щеку. – Просто позволь этому быть свободным, пока оно не насытится. Я скольжу руками с его лацканов под пиджак и осторожно кладу ладони на его талию. – Полагаю, для тебя это не ужасно? – Я улыбаюсь, но нервничаю. Он продолжает всюду меня целовать, бездумно, словно в состоянии эйфории. – Мне это нравится. Если бы я не боялся смутить тебя, я бы раздел тебя и занялся с тобой любовью прямо сейчас на этой скамье. Мой желудок сжимается, и внутри меня снова поднимается жар. – Ты знаешь, какая у тебя аура, Джэ? Моргая, я вспоминаю определение из учебника, которое он давал мне несколько раз. – Это физическое проявление моей вампирической природы. Джун, смеясь, фыркает. – Да, но все гораздо сложнее. Я уже говорил тебе, что она общается со мной. И что она раскрывает самые искренние и незамутненные части тебя и твоих желаний. Она взывает ко мне. Я сглатываю, испугавшись ответа, но желая задать вопрос. – Что… она говорит? – Что ты выбрал меня. Что ты любишь меня и хочешь, чтобы я был твоей парой, и если я подчинюсь тебе, то никогда ни в чем не буду нуждаться. Твою ж мать, как неловко. Господи. Я откидываюсь назад, пытаясь вырваться из его хватки. – Нет. Я… я бы никогда не попросил тебя… – Джэ. – Его голос мягкий, но он крепко держит мою голову в своих руках, приближая наши лица еще ближе. – Даже если ты не скажешь ни слова или попытаешься это отрицать, я знаю правду и то, что ты на самом деле чувствуешь. Она вокруг нас… Ты сказал, что простил меня, но почему ты все еще отталкиваешь меня? Это сбивает с толку, солнышко. – Это сложно – быть таким открытым и прозрачным. – Потому что ты боишься? – Да. Он снова наклоняется, оставляя быстрый поцелуй на моих губах. – Я понимаю. Но обещаю, что тебе не нужно бояться. – Джун смотрит в мои глаза, колеблясь. – Можно я попробую тебя на вкус? Технически я не имею права задавать тебе этот вопрос. Я не должен этого делать, и мне следует ждать, пока ты сам предложишь мне себя. Но я действительно просто… Я поднимаю одну руку с его талии и хватаю его за подбородок, чтобы он замолчал, затем встречаюсь с ним взглядом. – Да. Он прав. Я сказал, что хочу попробовать и что простил его, но я все еще пытаюсь защищаться. Я замкнут. Однако это не работает, не так ли? Ты либо любишь полностью, либо не заморачиваешься. Работа в полсилы не принесет пользы ни одному из нас. Это было бы бессмысленно.