— Да? — тот даже вывернул шею, пытаясь разглядеть меня. Я ощерился одним уголком рта. Нет, тут явно что-то не так, он явно переигрывает. — Не шали, — я отпустил его, и Одержимый сел. Потом стал деловито оглядывать пораненную ногу. Снова раздался залп, в ушах зазвенело знакомым артиллерийским звоном, но я готов был поклясться, что расслышал предсмертный крысиный визг. Значит, «дестроер» палит по крысам? Одержимый молча сидел, исцеляя ногу, и его будто бы не беспокоило происходящее. Держа нож наготове, я не сводил взгляда с копии себя, лихорадочно пытаясь сообразить, какой у нас теперь расклад. — Почему ты — это я? — всё же спросил я. Одержимый усмехнулся. — Тут должна была быть иллюзия, где тебе пришлось бы решать, настоящий ты или нет, — он потёр лоб и поморщился, — Но твой кулон изменил эти правила. Я тут же коснулся груди. Чёрный камушек тхэлуса приятно холодил кожу. Хм, а я даже и не заметил, что он до сих пор на мне. — Незримая мстит мне и без Чёрной Луны… — Стоп, стоп, стоп, — я даже покачал пальцем, — А ты, древний бог, зачем попал в эту ловушку? — Вот именно — ловушка! — Одержимый похлопал по ноге, — И я быстро догадался, что один тут не справлюсь. Кулон едва заметно вздрогнул на груди. Спасибо, Эвелина, но я и сам понял, что он солгал. — Этот языческий алтарь притягивает магические души, как Легион, — увлечённо зашептал собеседник, явно меняя тему разговора, — Он и есть Легион, только ему не нужно тело. Точнее, он вселился в Вертун, представляешь? Я хмыкнул. Ну да, это действительно впечатляло. Правда, я сам ещё до конца не разобрался, что такое Вертуны… — И он притянул все души, оказавшиеся поблизости, — продолжал Одержимый, — А я, значит, набрал недостаточно сил, чтобы сопротивляться. Я кивал его словам, и тут до меня дошло. Вывертыш, Одержимый, крысы… и я. А ведь выберется только один. Так вот зачем ему моя помощь… Для последнего удара мне в спину. Из нас двоих наружу выберется только один, причём в моё тело. Неужели оно осталось единственным доступным и целым телом? — Ключевец в тебе — жив? — сразу спросил я. — Он — часть меня. Это он убедил меня, что сейчас для нас всех лучше сотрудничать. Я снова ощутил ложь. А жаль, очень жаль… Я привязался к Ключевцу, и почувствовал горечь. Ну, гнида древняя, ты мне за него ответишь! На моём лице не дрогнул ни один мускул, ни одна чакра не заколебалась от злости. Кстати, получается, крысы — и есть сознание кровавого Вертуна? Точнее, тот крысиный король, чьё присутствие я ощущаю всё сильнее. Вон, даже Вывертыш… точнее, «дестроер» палит уже куда ни попадя. Одержимый всё пытался меня стращать: — Легион опасен и становится сильнее. Он опасен для богов, для миров, для человечества в них. Он поглотит всё! Человек, ты можешь понять это? — Ты говорил, этот мир — ловушка для Легиона, так? — Так было задумано. Так ты поможешь? — Только, значит, отделился от Легиона и осознал своё «Я»… — тут у меня вырвалась усмешка, — И уже понял, что один в поле не воин? Одержимый со вздохом скривился, но промолчал. Хотя его мимика была лучшим ответом. Тут руины сотряс оглушительный взрыв, и стало светло, как днём. Мы отскочили от плиты, за которой прятались, потому что она треснула, и одна её половина со скрипом стала заваливаться на нас. Остовы небоскрёбов сверху озарила вспышка, и среди домов стал подниматься огненный гриб. Кажется, «дестроер» перестал быть вместе с боекомплектом… А может, и хорошо, что я попал в иллюзию обычным снайпером? У меня тут подрываться нечему… ну, кроме горящей задницы от всей этой ситуации. — Твою ж псину, — вырвалось у меня. Ну вот как крысы, пусть и мутированные, смогли взорвать бронированный танк⁈ Псионика крысиного короля стала будто бы сгущаться, словно он перевёл своё внимание сюда вниз. Вожак закончил с Вывертышем, и теперь переходит к десерту. Глава 24 Жертвующий — Значит, так… — сдавленно прошептал я, чувствуя, как чужеродная псионика волнами накатывает на нас. От этого сбивалось дыхание, страх охватывал разом все чакры, не давая сконцентрироваться. Думать было очень трудно, и единственным желанием было просто бежать. Совсем как тогда. Помнится, мне понадобилось много времени, чтобы понять искусственную природу своего страха. Чудом мне удалось заманить этого вожака в ловушку, половина его стаи полегла, но сам он в последний момент почуял опасность и ушёл. Крысиный король тогда явно взвесил все за и против, и просто оставил меня в покое… — Что «так»? — переспросил Ключевец, отвлекая меня от воспоминаний. Его круглые глаза и прерывистое дыхание говорили о том, что Одержимый сам испытывает страх. Значит, внутри этой иллюзии мы оба под властью магии Кровавого Вертуна. Надеюсь, оба. Но на всякий случай я держал в уме, что Одержимый может разыгрывать передо мной сцену, и нужно будет постараться, чтобы быть на шаг впереди. — Уходить надо, — сказал я, — Есть ещё одна винтовка, но её не вернуть. Она внизу, а туда нам нельзя… Там их царство, каждый туннель — ловушка. Но теперь эта тварь сама вышла к нам, и надо просто идти поверху. Как хорошо, что на нас обоих влияла магия крысиного короля. Можно не стараться говорить ровно, потому что сейчас я лгал. Точнее, смешивал правду с ложью. Я выглянул из-за края укрытия. Там, где светилось зарево от пожара, между руинами домов мелькали многочисленные хвостатые тени. Это крысы, расправившиеся с «дестроером», возвращались в кратер. И где-то там их вожак, его магия чуется с той стороны… — Куда идти? — отвлёк меня Ключевец. — В прошлый раз мне надо было добраться до одного места, — ответил я, — Здесь подземный бункер, где держат одного нашего… кхм… держали нашего сильного мага. Он знал очень много секретов. — Я знаю, кто такие псионики. Тебе нужно было убрать его? — Не совсем. Псионик и сам это может, нужно лишь сжечь себе имплант. Но капиты взломали код, заблокировав имплант, и сейчас по крупицам вытягивают из него информацию… — сказал я, чувствуя неловкость, что приходится объяснять такие тонкости древнему богу, — Наше командование приняло решение активировать имплант удалённо. Капиты не дураки, поэтому над Ново-Йорком работает купол с помехами, плюс сам бункер глубоко под землёй… Вкратце я поведал, что сигнал со спутников, даже усиленный нашими умниками, сюда не пробивается. Можно было бы пробиться тонким лучом, но для этого нужен точный пеленг, то есть конкретные координаты. А в какой именно точке держат пленника, никто, конечно, не знал. Одержимый щурился, словно технические тонкости в моём рассказе заставляли его крепко задуматься. Моей задачей было подобраться к бункеру ближе и послужить проводником для последнего сигнала. Пси-связь, усиленная и очищенная имплантом, позволяла творить такие чудеса… — То есть, вы просто решили убить своего? — перебив меня, грубо спросил Ключевец. Я усмехнулся. Наша с ним игра началась… Это была дешёвая попытка нажать на мою совесть. Одержимый знал, что чувство вины — это слабость, и пытался у меня вызвать это чувство. Придётся дать ему козырь. — Да твою псину! Ты понимаешь, он очень много знает… кхм… то есть, знал, — вздохнув, сказал я, всем видом показывая, сколько во мне сомнений, — Это тот самый случай, когда жизнь одного стоит миллиарды жизней! Я скользнул по его глазам. Скорее всего, мы подумали об одном и том же — этот бог в древности сам точно так же пожертвовал жизнью Незримой, чтобы, как он выразился, «спасти Вселенную». Вот только Незримая согласия не давала… Одержимый едва сдержал улыбку и участливо кивнул. — Понимаю. Это был первый случай, когда ты убил своего? — тут он сделал акцент на последнем слове. Я стиснул пальцы, показывая, как его слова меня задели. Потом, поджав губы, демонстративно принял невозмутимый, даже слегка оскорблённый вид. Было сложно не переиграть, потому что мне самому нужно, чтобы Одержимый клюнул на наживку. — Я не убивал! — я мотнул головой чуть сильнее, чем следовало, — Я послужил проводником для пси-связи, для сигнала со спутника. — Сигнал на самоуничтожение? — Я… ну… да! Но это был приказ. Ты же понимаешь, что такое приказ? — я повысил голос. — Да, Иной, — тот кивнул с деланным сочувствием, — Это было наверняка трудное решение. Так что мы дальше делаем?