Он так и сидел, ковыряя сорванные ногти, и, судя по его виду, ему вообще никуда не хотелось ни идти, ни лезть. Я не ответил, захлопал по обгоревшим карманам. Ну же, ну… В моей ладони оказалась коробка из-под «вытяжки», размокшая, потом высохшая и почерневшая. Даже Ключевец подобрался, увидев находку, слегка округлил глаза. Присев рядом с ним, я выбрал плоский камушек и на нём осторожно раскрыл коробку. Внутри, судя по всему, когда-то и оставалась таблетка, но теперь она покрывала ровным обгоревшим слоем всю деформированную внутренность. Кое-как я отскрёб пожелтевший порошок, сделав небольшую кучку, расчертил коробком на две мизерные кучки. Это наши последние запасы. Подумав, я разорвал и сам коробок, половинку отдав Ключевцу. — Твоя доля, — сказал я, потом слизнул остатки прямо с камня. Морщась, я сожрал и оставшийся кусок коробки. Ну, во всяком случае, это лучше, чем армейская мазь-«высряжка». Там я бы лучше сдох на этих скалах, чем съел её. Диверсант не стал из себя корчить невинную девицу и сделал то же самое. — М-м-м, — он сунул останки коробка в рот, стал жевать, и даже улыбнулся, — Завтрак из бумаги на берегу моря… Я усмехнулся и снова улёгся на камни, сложив пальцы на груди. Осталось подождать, когда жалкие остатки «вытяжки» подействуют, а потом будем спасать мир. — Может, всё-таки расскажешь, кто ты? — спросил я, — А то мы расстались слегка… кхм… эмоционально. Глава 5 Взрослеющий Вячеслав тоже был внебрачным сыном Рюревского, государя Красногории, и прекрасно знал об этом. Его мать, Полина Ключевец, была Избранницей. — Избранницей? — услышав это, я привстал на локте. — Почему тебя это удивляет? — Моя мать… кхм… то есть, моего… — я поджал губы, — Анжелика Ветрова тоже была Избранницей. Именно она вроде как наложила Чёрную Хворь на Царя и его сына… Ну, после уничтожения Борзовых. — Вроде как, — усмехнулся Вячеслав, — Поверь, с Избранницами всё несколько сложнее. Я видел тебя с одной из них, но много ли ты о них знаешь? Я прищурился и покачал головой. Эвелина, насколько я понял, несколько выбивалась из стройных рядов будущих жён Последнего Привратника. Со слов Эвелины я думал, что Избранницы только и занимаются, что путешествуют по миру в поисках того самого мужа. Но всё оказалось немного менее романтичным. Ключевец оказался хорошим рассказчиком, и мне почти не понадобилось задавать вопросы. Он точно знал, что мне многое может быть неизвестно, и сразу прояснял некоторые вещи. Монастырь Избранниц, оказывается, принимал в свои стены только пустых представительниц Лунных Родов. — Как это не жестоко звучит, обычные безлуни даже чернолунникам не нужны, — усмехнулся Вячеслав, сказав с лёгкой ненавистью, — Красногория, как она есть. Я улыбнулся, чувствуя, как искренне этот оракул переживает за обычных Безлунных. Как это Царь тогда назвал? Великолунская ложь? В этой лжи я узнавал революционные мысли из глубокой истории нашей Свободной Федерации… — Вообще, магов можно понять… — продолжил Ключевец. Появление Пустого в магической семье никогда не было счастьем. Лишь очередным звоночком, что «все мы смертны». Ведь если Пустые часто рождаются, значит, Род вскоре может потерять лунную кровь. С ней и благородный статус Лунных, а вместе с этим и множество привилегий. Конечно, потеря магической крови была ещё не концом света. Род мог продолжать вольную жизнь и в статусе Подлунных, доживая остатки былых заслуг и богатства. Подлунные иногда вполне могли рождать сильных магов, и в любом случае пополняли ряды и Царской Гвардии, и Армии в обмен на то, чтобы оставаться Подлунными. Но это касалось мужской части семьи… С женской же было всё не так радужно — у девушек, не обладающих магией, было не много способов быть полезными Царскому Двору. Замуж Пустую никто брать не спешил… Настоящим спасением для вырождающихся Лунных Родов был Монастырь Избранниц. И тому было несколько причин. То, что девушка становилась монахиней, не делало её узницей на всю жизнь — через несколько лет она возвращалась в лоно семьи. Все знали, что, даже выйдя из монастыря, Избранница оставалась связана с ним, возможно, даже теснее, чем со своими родными. В общем-то, никого это не пугало. Потому что плюсы перевешивали. Никто не знал, почему, но Избранницы часто становились фаворитками властных и могучих персон из Великих Родов. Возможно, их чему-то обучали в монастыре, а возможно, это как-то поднимало статус самих властителей. Например, мать моего Василия, Избранница Анжелика Ветрова, была женой Ивану Борзову, главе Рода Борзовых. То, что он взял её в жёны, можно было считать чудом, до того искренней была любовь Борзова, который в упор не видел её грехов. Анжелика ведь при этом оставалась фавориткой Царя — и, насколько я понял, об этом в Красногории не знал только какой-нибудь полудохлый «уголёк». А мать Вячеслава Ключевца была тесно связана со Славиными, хотя род Ключевцев подчинялся другому Великому Лунному Роду и проживал в соседнем крае. Она была, скажем так, неофициальной женой генералу Славину. Но при этом отец Вячеслава — опять же сам Царь. — А государь то у нас прям «пострел, везде поспел», — я покачал головой. Я даже не стал раздумывать, как всё это выглядит с точки зрения морали. Естественно, для меня, жителя Свободной Федерации, это всё выглядело аморальным… Да под псовый хвост всё, что я думаю об этом — наша история тоже изобиловала таким. — Ненавижу Рюревского, — равнодушным голосом ответил Вячеслав. — Ты хочешь его убить? Тот покачал головой и сказал необычайно банальную вещь, которую я не ожидал услышать из уст диверсанта, у которого руки были по локоть в крови. — Нет. Чем я тогда буду отличаться от него? — он пожал плечами и, заметив мой взгляд, добавил, — Не-е-ет, ты не думай, Василий, что я согрешить боюсь. Моя месть будет такой, чтобы он её видел, чтобы прочувствовал, как его планы рушатся. Чтобы понял, за что всё это, и кто всё это устроил… — Ну, звучит всё же… слишком романтично и банально. — Возможно. Но меня это не волнует. И вообще, ты слушать будешь? Я поджал губы, чувствуя, как потихоньку в крови работает «вытяжка». Эх, восстановление тела ещё не значит восстановление энергии. А Ключевец продолжал… Каждый глава магического рода знал, что если сдаст пустую внучатую племянницу в монастырь Избранниц, то через несколько лет есть небольшой шанс, что он получит в родственники главу Великого Лунного Рода. Пусть родство зыбкое, и на законное наследство претендовать будет трудно, но это в любом случае право подойти и поздороваться на великосветском приёме. А это связи, новые знакомства, деловые договора и торговля. Совершенно немагические бонусы, так необходимые благородным семьям. Помимо всего этого было ещё одно обстоятельство, которое перевешивало всё. Оказывается, Избранницы почти всегда рождали отпрысков с лунным даром, и дар Привратника тоже считался таким. Для угасающей лунной крови новый маг в семье был глотком воздуха. До этого я думал, что основная заслуга церкви чернолунников — это обучение Привратников, которые могли закрывать разъярившиеся Вертуны. Такая версия лежала на поверхности. Но после рассказа Ключевца я понял, почему Церковь Чёрной Луны до сих пор чувствовала себя уверенно в Красногории, и даже вражда между Царём и перволунником не пошатнула её положение. — Лунные и Подлунные всегда грызутся между собой, а чернолунники смотрят на них, как на заигравшихся у Вертуна «угольков», — с усмешкой сказал Ключевец и с отвращением сплюнул, — Вся эти сказки про благородство и традиции, про секрет вечной лунной крови, про то, что Лунные защищают этот мир от монстров. Думаешь, кого-то там волнует судьба Великих Родов? — Я подумал о том же самом, — признался я. — Да хрена с два! Борзовы исчезли, и всем было наплевать. Вепревы там что-то изображают, чтут память. Ага, слышали… — Ключевец, снова ухмыльнувшись, кивнул своим мыслям, затем поднял палец и прищурился, — Но попробуй Рюревский отнять у магических родов малейший шанс на сохранение Лунной крови, и он бы на троне даже часа не продержался. Да, в Северный Монастырь был жёсткий отбор, и да, некоторые монахини погибали в странных и жестоких обрядах. Но не менее жёсткой была и конкуренция между магическими родами под солнцем… кхм… под четырьмя Лунами и Пробоиной. Да и не секрет, что пустые дочери мало ценились в магических семьях. Непроизвольно я вспомнил о Елене Перовской. А ведь она тоже могла, наверное, попасть в Северный Монастырь? Скорее всего, её отправили в задрипанную маловратскую академию на всякий случай, чтоб встретила там совершеннолетие. И, если не пробудилась бы, тоже потом сдали бы чернолунникам. Правда, сами Перовские быстрее исчезли, чем Елена закончила академию, но это уже совсем другая история. Ключевец продолжил свою историю, и пришлось отложить размышления на потом. — Да, я родился в семье Ключевцев, — сказал Вячеслав, и тренированный равнодушный голос дрогнул, — Но всегда чувствовал себя чужим, потому что не знал, кто мой отец. Знаешь, было странно — моя мать чисткоровная Ключевец, а я как бы на правах младшего члена семьи, будто пришлый. Мальчик рос в странной, немного бунтарской среде. Ключевцы фактически подчинялись Борзовым, но Вячеслав с самого детства видел, что в имении довольно часто появлялся генерал Славин. Мать часто уезжала с ним, а иногда брала сына с собой. Генерал Славин быстро стал для него кумиром. Тем более, его мама была близка с ним, и втайне мальчишка надеялся, что он — его отец. К сожалению, на огненном поприще ничего выдающегося Вячеслав сделать бы не смог, потому что уже был виден его чёткий дар оракула. Но могущество Великого Лунного Рода сразу нашло отклик в сердце парня. Нет, злости не было — Вячеслав, наоборот, только мечтал о благе для своего рода Ключевцев, и даже загорелся мыслью, как можно было бы выяснить секрет Вечной Лунной Крови. К Славиным он испытывал симпатию. А вот к Борзовым… Возможно, Борзовы просто слишком поздно вошли в его жизнь. Так как Ключевцы подчинялись им, вскоре Вячеслав получил приглашение в столицу Магославского края, и в имение самих Борзовых. У него как раз проявилась небольшая склонность к таланту Стражей Врат — то есть, он мог предсказывать, как поведёт себя Вертун.