– Куда, например? – У меня много домов. – Допустим… Но как вам удается путешествовать без паспорта? – Хороший вопрос. С каждым годом это становится все сложнее. Блэквуд толкнул очередную дверь. Одесса рассчитывала увидеть столовую – неотъемлемую часть роскошных апартаментов, – однако длинный обеденный стол красного дерева, полки и застекленные шкафчики занимали… – Это еще что? – ахнула Одесса. – Инструменты. Первым делом в глаза бросилась религиозная атрибутика. Серебряные, медные и даже инкрустированные драгоценными камнями распятия. Астролябии и компасы. Кубки и канделябры. Порошки в закупоренных стеклянных флаконах, перчатки, шарфы, больше смахивающие на церковное облачение. – Вы и оружием запаслись, – хмыкнула Одесса, рассматривая кинжалы, зубила, сверла, железные шипы, клинки и деревянные приспособления, предназначенные то ли для средневековых операций, то ли для пыток. На широкой полке выстроились металлические и тряпичные амулеты, фигурки из камня и резные тотемы; рядом зияли пустыми глазницами черепа. – Трофеи? – съехидничала Одесса. – Рабочие инструменты, – парировал Блэквуд. – Пожалуйста, ничего не трогайте. Он достал черный кожаный чемоданчик и принялся складывать экспонаты в потертое бархатное нутро. Выбор пал на кинжал, причудливое распятие, флакончик с розоватой жидкостью – очевидно, эликсиром. – Солидная коллекция, – оценила Одесса. – Все это нажито честным трудом или ворованное? – Предметы, представленные вашему вниманию, я собирал не из прихоти, а по необходимости. Одесса больше не испытывала нервозности, страх куда-то исчез. – Сколько вам лет? Блэквуд замялся, не испытывая ни малейшего желания отвечать. – А сколько дадите? Одесса пожала плечами: – Лет тридцать пять. – Значит, мне тридцать пять. Одесса склонилась над набором пишущих принадлежностей в старинной вазе. – И давно вам стукнуло тридцать пять? – Вот теперь вы зрите в корень, – похвалил Блэквуд. – Но от ответа, пожалуй, воздержусь. – Почему? – Всякий раз, услышав цифру, люди издают отвратительный звук. А конкретнее – хрюкают. Сомнительное удовольствие. – А вдруг я сумею вас удивить? Блэквуд выдержал долгую паузу и нехотя произнес: – Четыреста пятьдесят. Естественно, Одесса хрюкнула. Блэквуд тяжело вздохнул. – Почти половина тысячелетия, – резюмировала Одесса. – Есть чем гордиться. – К сожалению, нет. – В каком смысле? – Бессмертие – нелегкая ноша. По-прежнему стоя спиной к собеседнице, Блэквуд развязал мешочек из телячьей кожи и понюхал содержимое. – Как такое вообще возможно? – недоумевала Одесса. – Почему вам – человеку – отпущен неимоверно долгий срок? – Разве не очевидно? Я проклят. – Прокляты? – переспросила Одесса. – Кем? – Не «кем», – поправил Блэквуд. – Хорошо, чем? – На мне лежит грех. Грех против природы. Началось все с безобидной, как мне казалось, причуды. Спиритический сеанс… воззвание. Однако естественный порядок вещей нарушился. Священное встретилось с мирским. С тех пор я обречен влачить вечное существование. Одесса приняла к сведению, хотя сути по-прежнему не улавливала. – Вы вроде работали стряпчим. – Да, в предместье Лондона. Я пользовался уважением, но звезд с неба не хватал. – А семья? – Только жена. – Не понимаю, как женатого стряпчего угораздило влезть… – У меня был компаньон… друг… личность уникальная во всех отношениях. Истинный пример для подражания. Человек с большими связями при дворе, который мог значительно поспособствовать моей карьере. Он обладал незаурядным характером и непревзойденным умом. Можно сказать, я целиком попал под его влияние, хотя даже близко не представлял масштабов его устремлений. Жалкий дилетант. Невежда. Любитель, недостойный такой чести. Судите сами: конец шестнадцатого века, скромный адвокат трудится не покладая рук, и вдруг на горизонте возникает великий ученый по имени Джон Ди. Он-то и познакомил меня с загадочным миром магии, в котором я, должен признать, ничего не смыслил. Не понимаю, как он вообще допустил мое присутствие на сеансе. Одесса медленно нарезала круги вокруг стола с вековыми орудиями. – И?.. Что случилось потом? – Баланс сместился. Мы… он… приоткрыл лазейку в наш мир. – Кому? – Астральной плоскости. Ди хотел призвать ангела. Увы, этого не произошло. – А что произошло? – не унималась Одесса. Блэквуд, не оборачиваясь, вздохнул. То ли устал от навязчивых расспросов, то ли раскаивался в случившемся. Наконец он повернулся и сунул стопку книг в саквояж. – Постарайтесь представить многоуровневую вселенную, состоящую из множества астральных миров, которые существуют обособленно друг от друга, за исключением редких отклонений или царства снов. – Хотите сказать, сны относятся к астралу? – Целиком и полностью. При наличии сноровки люди живут в них и умирают… – Блэквуд выудил книгу из середины свежей стопки. – Пройдя сложный обряд, человек способен странствовать среди миров и вызывать потусторонних существ в нашу реальность. Собственно, Ди выбрал последнее… В результате, как я и говорил, нарушился баланс, а мне поручено исправить ошибку. Заметьте, поручено против воли. – Как понять «исправить»? – На границе миров возникла брешь. Лазейка. Проход, который я не в силах закрыть. – Следовательно? – Следовательно, я изгоняю всех тех, кто надумал просочиться к нам. Во все времена. Только так можно искупить мой грех. – Получается, вы своего рода хранитель врат? – Кающийся грешник. Сторож в зоопарке. Дипломат. А иногда – дезинсектор. НЕ ТРОГАЙТЕ! Одесса содрогнулась – настолько резким был переход от вкрадчивого, обволакивающего тона к грозному окрику. Вспышку гнева вызвал интерес Одессы к сфере из чистого хрусталя с тонкими, словно осенняя паутинка, трещинками на безупречно гладкой поверхности; причудливый узор дефекта смахивал на нейронную сеть в отдельно взятой клетке мозга. Одесса машинально вытянула руки по швам: – Я и не собиралась ничего трогать. И вообще, хватит обращаться со мной как с ребенком. Не утруждая себя извинениями, Блэквуд принялся разбирать башню из книг. Сфера зиждилась на небольшой подставке, похожей на перевернутую корону. Одессу обуяло любопытство.