— Очень... практичный подход, — не придумал более умного ответа Дан. «А как же чувства?» — хотел спросить он. Но знали ли вообще в этом мире про романтическую концепцию любви? Да и понимание из его мира, — таким ли правильным оно было? Ведь спроси десять человек, мечтающих о любви, и каждый опишет её по-своему. Лю, по крайней мере, точно знает, чего хочет. И кто ей может это дать. — Просто помни, что отказ мне не навредит тебе и не лишит всего этого, — мотнул головой он, — Даже если ты не будешь ублажать меня по ночам, я все равно буду защищать тебя и твою семью. Она в ответ молча кивнула. Поверила ли она ему? Или нужно все-таки разбираться с Клятвой Заклинателя, даже если вслух она уверяет, что этого не потребуется? Или дать клятву тому, кто этого не хочет, вообще нельзя? Даниил снова мотнул головой, — и решил, что забираться глубже в дебри этих рассуждений не только не конструктивно, но и ведет к вывиху мозга. — Так скажи мне, Лю, — сказал он вместо этого, приобнимая девушку за талию, — Ты хочешь, чтобы сейчас мы немного подзадержались с одеванием?.. В ответ служанка улыбнулась — и коротко сказала: — Да... Лиминь. «Путь Истины — величайший и сложнейший из всех путей, что проходит заклинатель. Техники этого пути не слишком требовательны к энергии, однако они требуют глубокого понимания себя и потому недоступны новичкам. Честность с собой — величайшая добродетель пути. Кто лжет себе, не вправе требовать честности от мира. Простонародье полагает, что заклинателя Истины невозможно обмануть; любая ложь открыта ему. Хотя такие техники действительно существуют, они не являются ни распространенными, ни ключевыми. Суть магии Истины — не в том, чтобы определять истину, а в том, чтобы создавать её. Известнейшим и самым распространенным примером подобной техники является Клятва Заклинателя. Этой техникой в обязательном порядке владеют главы и наследники всех Великих Кланов; важнейшие договора между кланами скрепляются ею. Сущность её заключается в том, что даже если клятва произнесена с намерением обмануть, после исполнения всех положенных обрядов её становится невозможно нарушить. Таким образом, магия обращает ложь в истину. Возможности магии Истины ограничивают три фундаментальных закона, которые невозможно нарушить никаким образом. Первый из них — закон Согласия. Никакая техника никакого пути не может вмешаться в разум и душу того, кто не дал на это прямого согласия. Это не вопрос духовных сил или ранга заклинателя: последний крестьянин подвержен этому закону настолько же, как сам Нефритовый Император. Второй — закон Слова. Истиной становится сказанное, а не услышанное и уж тем более не понятое. Нарушить дух клятвы можно, лишь не нарушив слово. Третий закон — закон Цепей. Чем больше клятв связывает человека одновременно, тем меньше он владеет своей судьбой и тем больше его судьба находится в руках Неба. Так было с несчастным Хоу Бингвеном, который...» Даниил поморщился и быстро проглядел текст легенды, изобиловавшей невероятными совпадениями, трагическими случайностями и запутанными родственными связями и оттого напоминавшей какой-то мексиканский сериал. Если вкратце, то Хоу Бингвен был великим заклинателем Огня, ввязавшимся в кучу дуэлей из-за привычки давать необдуманные клятвы, победившим многих врагов и заслужившим вендетту со стороны клана Лаошу. В ответ Лаошу Ше нанес удар по его супруге и нерожденному ребенку. Бингвен выследил и убил Ше, но тут оказалось, что тот был бастардом его матери, и связанный клятвой никому не прощать зла, причиненного его семье, Бингвен бросился на меч. Хеппи-энд. История, может, и была любопытна сама по себе, но очень плохо раскрывала, как на практике проявлялся третий закон. Если первые два были четкими и понятными и даже навели его на интересную мысль, возможно ведущую к следующему кусочку головоломки, то третий был как будто намеренно описан максимально туманно и невнятно. Как будто цель неведомого заклинателя, формулировавшего законы, была в том, чтобы любыми способами подвести их под магическое число «три». Дан устало повел плечами, досадуя на невозможность откинуться на спинку: сложно сделать это, сидя на полу. В тот же момент ему на плечи легли нежные руки Лю, умело массируя затекшие мышцы. Раздражение быстро спало, сменившись приятной расслабленностью. И подумалось ему, что едва ли эта девушка сама понимает, насколько ее присутствие и безмолвная поддержка помогали ему сохранять силы и не терять энтузиазма в попытках освоиться в своей новой жизни. Не удержавшись, Дан повернул голову и слегка поцеловал тонкое запястье служанки. Даже если она лишь исполняла свой долг, он был ей за это благодарен. Время от времени девушка рассеянно прикасалась к своей груди: более свободные ощущения были ей непривычны. Все дело в том, что когда она одевалась, Дан поймал себя на том, что ему почти физически больно смотреть, как это нежное тело стягивают тугие бинты. И после некоторых расспросов о специфике женского белья в этом мире он приказал подготовить первый подарок для новоявленной фаворитки. Тугие и неудобные бинты были в этом мире дешевым и распространенным вариантом белья для женщины-простолюдинки. Однако Дан счел, что раз уж он принц, его любовница может позволить себе хотя бы под форменным платьем одеваться дороже, красивее и удобнее. Пофантазировав немного на тему того, как выглядела бы Лю в кружевном бюстгалтере, юноша вынужден был с сожалением признать, что не сможет объяснить задумку служанке Линь, занимавшейся шитьем и вышиванием во дворце Чиньчжу. Пришлось ограничиться тем, что обычно носят под одеждой заклинательницы и богатые дамы — чем-то вроде фартука из шелкового полотна на завязках. Да и помимо того, узнав о таком ценном умении служанки Линь, Дан поспешил дать несколько поручений уже для своей пользы. В частности, на внутренней стороне его нижних штанов (как выяснилось, называемых сяку) теперь красовался потайной кармашек с парой полезных мелочей на случай неприятностей. В том, что рано или поздно неприятности возникнут, он не сомневался. Изучение магии пока практически не давало результатов. Удерживать необходимую концентрацию для сколько-нибудь осмысленной работы с водой было тяжело, а магия Истины и вовсе отличалась специфичностью и запутанными описаниями, из-за которых немало времени уходило уже на то, чтобы понять назначение очередной техники. Чуть лучше давались немагические науки — экономика, политика, история. Они в целом мало отличались от привычных, а по экономике необходимость начинать с азов даже не вызывала подозрений: принц Лиминь интересовался ею преступно мало для того, кто претендовал на статус наследного принца. Но главной его целью были поиски информации о своей теории. К сожалению, пролистав книгу по магии Истины, он так и не нашел ответа на тот вопрос, что возник у него при чтении трех законов. Который мог прекрасно объяснить, почему Лиминь оставил на него такую жизнь. Отложив книгу, Дан как раз думал, что из оставшихся дел приоритетнее, когда ответ пришел сам собой. Через тонкие стены местных дворцов громогласный оклик был слышен прямо с улицы: — Третий принц Шэнь Лиминь! Выйди и получи королевский приказ! Даниил искоса глянул на Лю, пытаясь прочесть ее реакцию и понять, насколько такая ситуация типична. Типичной она не была: служанку известие явно изрядно удивило. Но и обеспокоенной она не выглядела. То ли в королевском приказе самом по себе не было ничего страшного, то ли она просто настолько верила в своего молодого господина. Поднявшись, позволив служанке аккуратно поправить на нем одежду и подхватив на всякий случай меч, Дан вышел на улицу. Треть бумажных талисманов на стенах дворца угрожающе мерцали голубоватым светом, свидетельствуя о наличии на территории посторонних. Все эти талисманы, как он теперь знал, сделал лично Лиминь, вложив в них некоторое количество своей энергии. Каждый из них представлял собой просто лист бумаги с каллиграфически написанными на нем ключевыми словами заклинаний: как понял Дан из книг Лиминя, местная письменность, непохожая ни на буквы, ни на иероглифы, пошла от движений, выполняемых заклинателями, поэтому каллиграфия была эффективным способом создавать слабые, но долговременные чары. Пока что, однако, кроме личного талисмана единственными заготовленными принцем талисманами, которые ему удалось найти, была защитная система дворца. Делилась она на три части: три вида талисманов, чередующиеся на стенах. Талисманы первого вида светились сейчас: их назначение состояло в том, чтобы сигнализировать о появлении незванных гостей на территории. При этом если бы хозяин дворца не узнал вскоре об этих гостях, к свечению добавился бы звук горна или даже телепатический посыл. Как именно заклинание определяло, знает он о них или нет, Дан не понял. Талисманы второго вида защищали дворец от духов и демонов. Через стену, помеченную таким талисманом, нельзя было пройти ни в бестелесной форме, ни в стихийной, какую могли принимать могущественные заклинатели. Нельзя было и телепортироваться, и даже перелететь с помощью соответствующих заклинаний. Однако демон все еще мог проникнуть через защиту, спрятавшись в зачарованном предмете или одержимом человеке. Наконец, третий вид талисманов служил, чтобы рассеивать заклинания посторонних. Единственным, кто мог без помех колдовать на территории дворца, был его хозяин; по этой причине принцы почти не навещали друг друга, опасаясь, что в случае открытого конфликта на чужой территории окажутся беззащитными. По желанию создатель талисмана мог подавить его действие — или напротив, заставить реагировать на уже сотворенные заклинания. К сожалению, недостатком их была одноразовость: если первым двум талисманам хватало энергии на какое-то время работы, то рассеивающий уничтожался сразу же, как только срабатывал, независимо от того, насколько мощным был его эффект. По этой причине Дан склонен был считать, что пока он не научится создавать талисманы самостоятельно, нападений на дворец лучше не допускать. Источник шума обнаружился прямо перед воротами дворца. Первым, что увидел Дан, была здоровенная, раза в три больше, чем у него, карета, обитая синим расписным шелком. Странно, но никакой лошади или даже более экзотического тяглового животного поблизости не было. Зато были пять человек, выстроившихся бок о бок, будто готовые плечом к плечу встречать нападения из ворот дворца. Четверо из них явно принадлежали к числу вооруженных слуг, как и евнухи Чиньчжу; хотя их одеяния насыщенно-пурпурного цвета выглядели гораздо дороже и роскошнее, а головы венчали массивные круглые шапки. А вот пятый... При одном лишь взгляде на него Дан ощутил безотчетный страх, все его инстинкты завопили об опасности. В первый раз в жизни он видел перед собой по-настоящему опытного и могущественного заклинателя — и каким-то шестым чувством понял это сразу же. Сравнивать этого человека с Фен Сюин было все равно что сравнивать матерого тигра-людоеда с ласковой сибирской кошечкой. Сам по себе гость был высоким и жилистым мужчиной лет сорока-пятидесяти на вид. Тронутые сединой темные волосы до лопаток были распущены, но каким-то образом совершенно не мешали своему обладателю. Будто даже у волос был инстинкт самосохранения, призывающий к покорности и послушанию. Одет мужчина был в черный кафтан без украшений. Пышные усы и небольшая бородка смотрелись бы немного нелепо на чьем-то другом лице, но взгляд темных глаз отбивал всякое желание смеяться. Это был холодный, безразличный взгляд человека, который знает, что может убить тебя в любой момент, — и знает, что если понадобится, он сделает это без малейших сомнений. Даниил подумал, что даже если этот человек пришел огласить приказ за что-нибудь наградить его, с таким взглядом это все равно будет звучать как приказ о казни. — Принц Шэнь Лиминь, — голос звучал торжественно, да и поклон был выполнен с подобающим изяществом, но на лице застыла печать высокомерной скуки, — Его Величество повелевает вам немедленно явиться во дворец и предстать перед его троном. «Тебя папа ищет, вспоминай, где накосячил», — мысленно перевел Дан. Пока вроде не вспоминалось. Ничего, что не было бы позволено принцу, он вроде бы не делал. Или изменения его поступков оказалось достаточно, чтобы король даже без личного общения заподозрил, что в теле сына скрывается совсем другой человек? На всякий случай нужно быть осторожнее. Но, разумеется, о том, чтобы открыто нарушить приказ, не могло быть и речи. — Благодарю за извещение, — склонил голову юноша, — Я немедленно подготовлюсь к визиту во дворец. «Вали отсюда и дай мне обсудить ситуацию хотя бы с евнухом Воном», — мысленно добавил он. Гость, однако, покачал головой: — Его Величество велел мне доставить вас немедленно. Прошу вас сесть в карету, Ваше Высочество. Теперь ситуация стала еще больше походить на арест, но Дан постарался сохранить хотя бы внешнюю невозмутимость. — Его Величество не велел вам сказать, в чем причина подобной спешки? — осведомился он. Мужчина в черном покачал головой: — Мне этого неизвестно. Садитесь в карету, принц. «Зовут-то тебя как?» — хотел было спросить Дан... но удержался. Хотя ему было интересно, кто может позволить себе общаться в приказной форме с членами королевской семьи, но что-то подсказывало, что сейчас любое неосторожное слово может быть фатальным. — Служанка Лю, — Дан обернулся к девушке и улыбнулся ей на прощание. Странно, но ее волнение за него смотрелось искренним. — Сообщи евнуху Вону, что я отбыл во дворец по королевскому приказу. Передай, пусть к моему возвращению составит список доходов дворца Чиньчжу посезонно за последние полгода, с указанием источников. Надо же было разобраться, чем он вообще зарабатывает, на какие средства содержится дворец, прислуга и обеспечивается подобающая роскошь. Если это, конечно, не только отцовские деньги. Провожаемый изучающим взглядом человека в черном, Даниил сел в карету. Тот в свою очередь сел напротив, и Дан подумал, что под этим взглядом рискует вообще не доехать до места... Когда карета вдруг оторвалась от земли. Юноша не удержался и выглянул в окно. Да, все правильно, воображение не играло с ним злых шуток. Карета, присланная королем, — летала! В первый момент чисто рефлекторно Дан прислушался к шумам снаружи, будто надеялся услышать звук лопастей вертолета или турбин самолета. Будто сейчас должно было оказаться, что под видом средневековой китайской кареты ему прислали вполне привычную современную технику. Затем, спохватившись, он сосредоточился на токах энергий. Чувствовать их удавалось все лучше, а здесь они и вовсе были настолько мощными, что что-то ощутил бы и обычный человек. Энергия, вложенная в создание кареты, просто подавляла. У заклинателя такого уровня, каким был Лиминь, на создание подобной конструкции ушло бы не менее пяти лет каждодневной работы. И это при условии знания методики, что тоже нетривиально: при всей своей неопытности Дан сразу понял, что заклятья, поднимавшие в воздух диковинный транспорт, были гораздо сложнее всего, что он видел доселе. Забыв на секунду о том, что Лиминь наверняка был в этой карете не в первый раз, Дан чуть поерзал, смещая центр тяжести и прислушиваясь к амортизации. Пока что таким образом изучить механизм полета ему было проще, чем разбираться в энергетической структуре. По всему входило, что то неведомое нечто (центр антигравитации? Магическое ядро?), которое поднимало карету в воздух, располагалось в четырех точках по углам. В результате она держалась весьма устойчиво. Но если бы Дан сейчас задействовал бумажный талисман рассеивания чар, чтобы разрушить энергетическую структуру в одном из углов, тот начал бы провисать под действием гравитации. А если бы у него нашлось два талисмана, карета опрокинулась бы набок. С высоты каретного полета яркие разноцветные крыши Внутреннего Города производили потрясное впечатление. Для Дана подобные картины были в новинку: в родном мире у него никогда не было ни денег, ни здоровья, чтобы летать отдыхать в дальние страны или развлекаться вертолетными прогулками. И сообразив, какое впечатление он производит сейчас, юноша поспешил отвернуться от окна.