– Справлюсь. Пока капитан справлялся, я вытащил трубку, проверил, цела ли она после крушения, и набрал номер майора Желобкова. Ответа пришлось ждать долго, но все равно я его не дождался. Группа, видимо, была в дороге, а здесь часто встречаются участки, на которых связь оказывается недоступной. Кроме того, броня боевой машины пехоты может оказаться экраном для связи. Стандартная бортовая рация имеет антенну, а внутренняя связь потому и называется внутренней, что не выходит наружу. Узнать, где находится группа и как скоро ждать ее появления, мне, таким образом, не удалось. Тогда я позвонил генералу. – Рад слышать тебя, Тридцать Первый. Ты все летаешь? Или совершил промежуточную посадку? Рекомендую отдохнуть. Ты же с напарником всю ночь на ногах провел, – сказал генерал вместо приветствия еще до того, как выслушал мой доклад. Судя по всему, его настроение резвилось и прыгало, и он ждал хороших результатов от нашей операции. – Совершили вынужденную посадку на вершинах деревьев, товарищ генерал. – Слава богу, что жив, – мое короткое сообщение не смогло полностью уничтожить хорошее настроение генерала. – Докладывай. – По моему предварительному мнению, бандиты намеревались провести еще одну акцию – видимо, значимую и громкую. По крайней мере, силы они собрали немалые. Все собраны на одной стороне хребта неподалеку от карьера, где добывали щебень для строительства. Впереди пустили дельтаплан – вероятно, в качестве визуальной разведки. Его противника мы уничтожили. Практически сразу же уничтожили двоих бандитов, которые поддерживали связь с дельтапланеристом. Сразу после этого попали под обстрел гранатомета. После первого выстрела из РПГ-7 гранатометчик тоже был уничтожен, но мы попали под массированный автоматный обстрел со склона холма. Я успел застрелить еще семерых бандитов, прежде чем наш дельталет получил повреждение системы управления. В результате, отлетев на некоторое расстояние от банды, мы совершили вынужденную посадку на верхушках деревьев. Получили легкие травмы, но вести бой в состоянии. Думаю, что бандиты движутся в нашу сторону и будут нас атаковать. Связаться с майором Желобковым не удалось. Месторасположения своей группы не знаю, равно как и того, как скоро она прибудет. – Я разговаривал с Желобковым четверть часа назад. Они только-только миновали село со средневековыми башнями – это как отметка. Сейчас, наверное, уже вошли в ваше ущелье. – Значит, часа три-четыре ждать, – сделал я вывод. – Постараемся продержаться. – Держись, Тридцать Первый. Я попробую вызвать поддержку авиацией. Хотя бы парочку вертолетов, надеюсь, смогу выпросить. У тебя есть ракетница? – Обязательно, товарищ генерал. Что за командир без ракетницы… – Я похлопал себя по планшету, в котором держал ракетницу. Она прощупывалась сквозь толстую кожу. – Если вертолеты появятся, какой ракетой обозначишь свое месторасположение? – Зеленой, товарищ генерал. У меня в запасе три зеленых ракеты, одна красная и две осветительные. Наша позиция на скале под склоном хребта. Скала поверху густо заросла ельником. Сверху она хорошо просматривается. Как опознавательный знак – на вершинах деревьев должно остаться «крыло» нашего мотодельтаплана. – Я передам пилотам. Думаю, что смогу договориться о поддержке с воздуха. Сможешь обозначить ракетой направление удара? – У меня останутся одна красная и две осветительные. Любой из этих. Осветительную тоже заметно, она яркая. – Хорошо, я передам. Жди. – Жду, товарищ генерал. Банда крупная, такую отпускать нельзя. Надеюсь, что мы сможем удержать их здесь надолго. – Держитесь. Помощь уже близко… * * * Я снова попробовал дозвониться майору Желобкову – результат был все тот же. Капитан Волоколамов во время моего разговора с генералом спустился на землю; теперь он стоял рядом и молча ждал моих слов. А мне сказать пока было нечего. Внезапно в голову пришла хорошая мысль. Я нашел в «списке» своей трубки номер полковника Казанцева из управления спутниковой разведки ГРУ и позвонил ему. – Да, Вадим Александрович, я вас слушаю, – отозвался тот. – Здравия желаю, товарищ полковник. – Предвидя ваши вопросы, скажу, чтобы не тянуть время, что все данные по звонку в посольство Китая я передал вашему генералу. Собственно, ничего криминального разговор не содержал, но благодаря ему мы можем теперь твердо говорить, что против вас работает хотя бы один представитель Китая, хотя этнически он является уйгуром. И звонил он своему брату в посольство. Так, по крайней мере, это выглядело. Брат, правда, носит не уйгурское, а китайское имя, но в данной ситуации у нас нет никаких претензий к китайской стороне, которую можно было бы оформить юридически. Данные спутникового контроля в судебных инстанциях учитываться не могут, и вообще, по большому счету, их могут отнести к вмешательству в личную жизнь. Придумают какую-нибудь формулировку типа «нарушение прав человека» и отклонят наши данные. Значит, данные придется добывать именно вам. – Я, товарищ полковник, вообще-то по другому вопросу. По оперативному. – Слушаю вас. – В настоящий момент мы проводим ограниченную войсковую операцию против этой самой банды, в которой есть китайцы. – Я сейчас не за компьютером и не могу посмотреть, где ты находишься. В управление приеду через десять минут, только тогда смогу что-то подсказать. Вопрос-то в чем? – Мы с напарником совершали разведывательный полет на мотодельтаплане. Нашли банду, но нас сбили. Моя группа на двух боевых машинах пехоты выступила в нашем направлении уже давно, но мы пока не можем организовать связь. Группа не знает, что наша машина сбита, и не имеет особых причин торопиться. Едут, подозреваю, аккуратно, потому что пробираются без дороги по ущелью. Вы можете поискать через спутник трубку моего заместителя? Чтобы нам с напарником знать, когда ожидать помощи. – Нет проблем, говори номер. Я продиктовал номер трубки майора Желобкова. Полковник повторил. – Я запомнил. Я цифры легко запоминаю. Как только приеду, сразу сяду за компьютер и позвоню вам. Бандитов много? – Много. Бой обещает быть серьезным. Враг хорошо вооружен. Генерал обещал попробовать заказать вертолеты, но с ними у нас всегда проблема. Заказывать следует заранее, чтобы вертолетчики подготовились, а у нас операция получилась спонтанная… – Сделаю, – твердо пообещал полковник Казанцев и отключил связь. – Желобков не отвечает? – спросил Волоколамов, вытаскивая свою трубку и тоже пытаясь набрать номер майора. Результат был тем же самым. – Не будем терять время, – вернулся я к действительности. – Как твоя нога? – На фоне всех остальных неприятностей и ушибов я про нее и думать забыл. – Сможешь самостоятельно провести осмотр? – Какие проблемы, командир? Если не нужно ползать, играть в футбол и выступать в поединке кикбоксеров, я все в состоянии делать. Я молча протянул ему его автомат и показал дальнюю от бандитов сторону скалы: – От левого центра по периметру вправо до встречи со мной. – Понял… – И Волоколамов сразу двинулся в указанном направлении. Я двинулся за ним следом, потому что свою сторону – ту, что была ближе к бандитам, – мне предстояло начать осматривать тоже от центра, то есть от места, где скала подходит к склону ущелья. Только идти я намеревался в противоположную сторону. Вообще, как я обратил внимание еще во время полета, издали наша скала была похожа на пенек, стоящий рядом со склоном и частично уходящий в него корнями. Размеры пенька, конечно, были солидными, но не настолько, чтобы обход его периметра представлял трудности. Закавыка была только одна – еловый лес здесь вырос сам собой, от занесенных ветром семян; деревья никто не высаживал стройными рядами, выдерживая определенную дистанцию. И потому через ельник надо было продираться – как, впрочем, и через любой другой дикорастущий лесок в любой части России. До ближайшей к склону холма точки мы дошли вместе с капитаном Волоколамовым. Там остановились осмотреться. Вообще-то перепрыгнуть со склона на скалу было вполне по нашим силам; беда только в том, как забраться на сам склон, – поблизости от скалы он был слишком крут для нормального прохождения. Тем более в боевых условиях, когда нет возможности использовать альпинистское снаряжение, нет возможности отдохнуть, повиснув на креплениях, зато постоянно приходится искать укрытие от пули, которая может прилететь с трех сторон – спереди, справа и слева. И единственное укрытие в этом случае – под самим склоном. Но и снизу здесь тоже забраться сложно. Обязательно нужно иметь навыки скалолазания и вбивать в скалу крюки. – Здесь, я думаю, опасности нет, – сказал Волоколамов. – Из вредности возразить хочется, но нечего, – кивнул я. – Проходи свой периметр, а я пройду свой. Потом совместим данные. – Понял… Капитан, похоже, уже основательно привык к гипсу и к вынужденной ходьбе с одной прямой ногой и не чувствовал в этом большого неудобства. Мы двинулись. По периметру – по крайней мере, с моей, южной стороны – идти было намного легче, чем напрямую через густой ельник. Высота меня особенно не волновала. Здесь, на краю, земли было намного меньше и ели – которые, как известно, имеют поверхностную корневую систему и не требуют глубокой почвы – по краям скалы не росли. Бандитов пока видно не было. Но они шли не по дну ущелья, а по склону, где не было троп, зато попадались непроходимые из-за крутизны участки. В любом случае, захотят ли они спуститься в ущелье и подходить к нам оттуда или пожелают передвигаться по склону, это требует времени. А оно в данной ситуации играло за нас. – Тридцать Первый, – вызвал меня по связи Волоколамов. – У меня неприятное сообщение. – Вали все неприятности в кучу… Что у тебя? – По самому склону – осыпь, подняться по которой можно без проблем. Наша позиция в этом случае сильно уязвима. – Понял. Осматривай дальше. Осыпь потом осмотрим вместе. С моей стороны скала выглядела не хуже средневековой крепости, и здесь бандиты могли бы выступить только в качестве дичи для засевших наверху охотников. Я внимательно прошел весь периметр с южной и восточной сторон. Подобраться к нам отсюда было возможно разве что с помощью длинной пожарной лестницы, которой у боевиков, разумеется, не будет. Значит, на южной стороне можно, что называется, спать спокойно. Мы встретились с капитаном на средней точке западной стороны. – Показывай, что ты там нашел. Идти было недалеко. Место и в самом деле оказалось достаточно опасным для нас. Я присмотрелся внимательнее, и мне показалось, что кое-где на камнях остались следы то ли лома, то ли кайла. Похоже, что осыпь была рукотворным делом и кто-то не поленился сотворить этот подъем на скалу. Непонятно только, с какой целью. Волоколамов правильно понял мои взгляды. – Да, мне тоже показалось, что сделано специально, – согласился он. – Могли бы для удобства и лифт соорудить, – проворчал я. – Поленились электричество тянуть. – Тогда у нас появляется два варианта, – сориентировался я в новой обстановке. – До подхода своих мы можем держать оборону здесь. А можем выйти и спрятаться где-то на склоне среди камней. Пусть ищут. Если найдут, примем бой. А пока они будут искать, успеем укрепиться. – Быстро найдут, – предупредил капитан. – У них собаки. Я, по крайней мере, двух видел, когда мы мимо пролетали. И лай, кажется, слышал… уже после посадки. Собаки быстро найдут. Не успеем укрепиться. – Это хуже… Собак я не видел, потому что слишком много внимания уделял попыткам удержать мотодельтаплан в полете. А второй вариант из предложенных мною позволял значительно протянуть время, поскольку это в нашем положении было одной из главных задач. – Если собаки умеют ходить по следу, нам далеко не уйти.