Поэтому вся моя надежда была на то, что бандиты дружат с логикой и на рожон лезть не будут. Я пошел, прихватив с собой трофейный гранатомет вместе с гранатами, несмотря на то, что лишние десять килограммов веса могли бы сказаться в погоне. Но я исходил из того, что обычно работаю в бронежилете, который тоже имеет вес. Сейчас я остался без него, следовательно, лишний вес нести могу. Я шел быстро, временами переходя на бег, и удивлялся тому, как далеко мы умудрились перелететь на «подбитом» дельталете. Там, в небе, когда боролись с аварией, казалось, что летим всего-то какие-то десятки секунд. В действительности это было намного больше. И путь мой оказался не самым близким. При этом я на ходу, предварительно просмотрев намеченный впереди путь, чтобы не споткнуться, просматривал дальние участки ущелья в бинокль. И уже через пятнадцать минут преследования обнаружил, что догоняю бандитов. Капитан Волоколамов, думаю, вполне мог бы составить конкуренцию любому профессору математики. По крайней мере, он верно просчитал по звуку количество автоматных стволов. Впереди меня было двенадцать бандитов и три собаки. Бандитов мне было не жалко, а вот собак… Хотя собаки тоже не умеют жалеть чужих. Они не ведают межчеловеческих отношений и верны только своему хозяину, который может быть и добрым, честным человеком, и отъявленным негодяем. И того, и другого собака любит одинаково верно и преданно и за свою любовь и верность расплачивается жизнью. Но мне в моем положении лучше было не думать о жалости, потому что силы были откровенно неравны. Я нагонял бандитов, надеясь, что у них нет бинокля с тепловизором, который позволил бы определить меня раньше, чем я сам захочу определиться. А мне уже вскоре необходимо было показать себя. Позвонил генерал и сообщил: – Вертолеты вылетели. Точку твоего месторасположения нам дал по карте полковник Казанцев. Я передал данные вертолетчикам. Они знают, где тебя искать. Что у тебя нового? Я разговаривал с ним на ходу и потому докладывал обстановку короткими рваными фразами, не сбивающими дыхания, потому что привычно произносил слова в ритме «вдох-выдох». – Ты не много на себя берешь? – не возмутился, а спросил, явно заботясь обо мне, генерал. – В одиночку преследовать двенадцать человек… Это чересчур. – Иначе, товарищ генерал, они уйдут, и не найдем потом. У банды наверняка есть запасная база. Из тех, кто здесь остался, вряд ли кто-то сможет дать нам показания. Если еще живы, то ненадолго. Я обычно стреляю в голову… – Будь осторожен. – Буду! – пообещал я, хотя сам не видел возможности для этого… * * * Я не успел убрать трубку, как она снова завибрировала в руке. Определитель показал номер трубки старшего лейтенанта Мальцева. Но я предположил, что звонил не он, а майор Желобков. И не ошибся. – Тридцать Первый! Я – Тридцатый. Движемся с максимально возможной скоростью в твою сторону. Были две вынужденные задержки… – Я в курсе. Можете прибавить скорости? – Скорость у нас почти пятьдесят километров в час. При данных дорожных условиях это выше возможного предела. – Я в одиночестве преследую двенадцать бандитов. Требуется помощь. – Спешим, Тридцать Первый, спешим… Думаю, нам потребуется еще около получаса. – Жду. Примерно в это же время, если не раньше, прибудут вертолеты. На всякий случай, обозначения: зеленая ракета – свои, любая другая – направление атаки. – Понял, работаем. Желобков был, как всегда, лаконичен и настроен по-деловому. И лишних слов не говорил. Убрав трубку, я поднял бинокль и убедился, что почти догнал бандитов. По крайней мере, они уже находятся на расстоянии моего прицельного огня, хотя их и скрывают от прямого взгляда заросли кустарника, густо растущие в этом месте по склону. Кустарник, видимо, замедлил продвижение бандитов, а троп через него проложено не было. Но если кустарник не давал им видеть меня, то генеральскому биноклю он не был помехой. Я остановился, перевел дыхание и пристроил автомат на камень. Снова посмотрел через бинокль, потом без бинокля, потом опять через бинокль, потом через прицел автомата. И один за другим раздались два выстрела. Эхо прокатилось по ущелью. Бандитов осталось только десять. Но тут же я увидел в бинокль, как оттуда, со склона, в мою сторону что-то очень стремительно движется. Человек способен так двигаться только на ретартановой дорожке стадиона. Три тела бинокль определил легко. Собаки, понял я. На них потребовалось четыре выстрела, потому что вторая после полученной пули, видимо, была только легко ранена и не остановилась. Пришлось добить ее. Остальные бандиты воспользовались заминкой и залегли за камнями, что лежали среди кустов. Бинокль показывал свечение, но не очертания тел. Теперь боевики лихорадочно соображали, откуда же в них стреляют. Увидеть меня им мешали кусты. Предположить, что я стреляю прямо сквозь растительность, они тоже не могли, потому что всегда предполагаешь только то, что можешь делать сам. И осматривались, отыскивая стрелка на склоне, на какой-то высокой точке, откуда можно было видеть их группу. Эта заминка дала мне возможность дополнительно сократить дистанцию. Наконец я остановился, выжидая и переводя дыхание. Мне нужно было дождаться момента, когда бандиты устанут лежать и пойдут дальше. Я приготовил гранатомет, зарядил его нештатной осколочной гранатой и стал рассматривать кусты через тепловизор. Прошло не менее десяти минут, прежде чем бандиты начали шевелиться. Должно быть, они переговаривались и обсуждали ситуацию. Затем последовал общий резкий подъем – и рывок в сторону тропы, до которой они еще не добрались. В месте, где они находились в этот момент, было слишком много больших камней, и потому посылать туда гранату было нецелесообразно. Камни послужат защитой от осколков. А мне хотелось добиться убийственного результата. И потому я, присмотрев мишень с помощью бинокля, снова послал пулю из автомата. Бандитов осталось девять человек. Эхо сразу загуляло по ущелью и не позволило определить, откуда раздался выстрел. Бандиты начали отстреливаться, что называется, «в белый свет». Стреляли они по скалам выше своего уровня, подозревая, что их достают оттуда. Я вполне мог понять состояние боевиков. Их целая группа, они хорошо вооружены и ощущают свою силу; наверное, даже считают, что умеют воевать, – и вот по одному уничтожаются неизвестным стрелком, которого они не видят и не могут что-либо ему противопоставить… Отстреливаться бандиты закончили, и эхо стало стихать, но как-то странно… Не сразу я понял, что происходит, да и боевики тоже, похоже, не поняли. А по ущелью в нашу сторону летели вертолеты. Вскоре они стали видны – с опущенными книзу носами, как грозные хищники, высматривающие добычу. И как раз в это время мне позвонили. Трубка высветила незнакомый номер, и я догадался, что звонил пилот вертолета. – Подполковник Апостолов, слушаю… – Борт «Девятьсот шестнадцать», майор Ставров. Мы на подлете. Это вас, товарищ подполковник, мы видим на дне ущелья? – Так точно. Меня. – А в кустах противник… Диспозиция ясна. Нам сказали, что вы желаете иметь пленников? Можем отрезать их от тропы залпом НУРСов. – Пленники нужны. Но один я не могу захватить в плен девятерых. Вы над нашими БМП пролетали? – Минут через десять будут здесь. Бандиты бегут к тропе. Нужно останавливать? – Нужно. Гранату с суперлубрикантом вам передали? – Так точно. Сейчас борт «Девятьсот шесть» сбросит. Второй вертолет свернул влево в то время, когда первый завис в воздухе. – Что за глупый народ! Отстреливаются… Я ведь могу и обидеться. Что у них на вооружении? – Автоматы. Возможно, есть еще гранатомет РПГ-7Д. – Да, один тубу собирает. В нас хочет стрелять… Ой-ей… Мне не понравилось восклицание «Девятьсот шестнадцатого». – Что там такое? – Это не гранатомет. Это ПЗРК. Кажется, «Игла». Извини, подполковник, нам тоже жить хочется… Не до пленных! Вертолет круто развернулся, принимая боевую позицию, и полыхнул пламенем залпов сразу с двух бортов. НУРСы плотно легли в склон хребта. Земля вздрогнула от разрывов, где-то в стороне загрохотал камнепад, а на противоположном склоне, не выдержав сотрясения воздуха, упал, превращаясь в небольшую лавину, снежный козырек. Но в нижней своей части склон был пологим, и лавина не дошла даже до середины ущелья. Я поднял бинокль. Все кусты светились ярким зеленым светом. Наверное, температура воздуха в месте попадания НУРСов была высокой. Людей видно не было. – Все, командир, – сказал вертолетчик. – Извини, но пленников добыть не удастся. У меня не было выбора. Против «Иглы» моя машина бессильна. Я стрелял на опережение. Еще помощь нужна? – Спасибо. По горло сыт помощью, – сказал я с горечью… * * * Вертолеты улетели, довольные жизнью и собой, работой, которую они выполнили только одним залпом НУРСов. Звук двигателей и шум винтов стремительно ушел вниз по ущелью, и почти сразу же послышался уже недалекий звук лязгающих гусениц и сердитых двигателей боевых машин пехоты. Впрочем, в ущелье звуки разносились по непонятным принципам; там и далекое могло показаться близким и близкое – далеким. Дожидаясь прибытия группы, я обрисовал ситуацию любопытному капитану Волоколамову, предложив ему пешим ходом добираться до меня, но предупредив об осторожности при преодолении каменного забора. Волоколамов предложил сбросить гранату из растяжки под скалу. Я согласился. Ни к чему оставлять такую опасную штуку даже в горах, где нет мирного населения. Мало ли кто и когда сюда пожалует. Сам я, предоставив Волоколамову возможность дохромать до меня и не подгоняя его, отправился посмотреть, что осталось от банды после залпа вертолетной артиллерии. По дороге пристрелил еще живую собаку, и без того имеющую две раны. Животное смотрело на меня все понимающими глазами, словно знало, что несет в себе наставленный на нее автоматный ствол. Но там, где людям нет возможности оказывать помощь, забота о животных сводится только к прекращению мук. С бандитами все было проще. Вертолетные НУРСы – мощное оружие. Кусты в месте попадания полностью выгорели, дымились земля и даже камни. Обгорелые изуродованные тела бандитов были разбросаны в пределах десятка метров от центра. Два из них вызвали мой повышенный интерес, потому что чертами лица они сильно отличались от местных жителей. У одного из них оказались целыми документы. У второго выгорела вся одежда на груди, и документы искать было негде. Но и в тот сохранившийся паспорт можно было не заглядывать. Я все же заглянул и убедился в правоте собственных предположений. По паспорту – гражданин Узбекистана, хотя я сомневался в его знании узбекского языка. Вот китайским и уйгурским он наверняка владел. Не забыл я забрать у всех, у кого они нашлись, трубки мобильников. Специалисты любят разбираться с такими штуками и иногда делают интересные выводы. После этого осмотра я позвонил генералу. – Да, Тридцать Первый, слушаю тебя. Докладывай, – по-деловому приказал генерал. Я доложил о неудаче. Ситуация, когда не удалось захватить ни одного пленного, удачей считаться не должна, потому что задачу я себе ставил именно по захвату пленников. Но майора Ставрова тоже можно понять. ПЗРК для вертолета – это стопроцентное попадание. Сам ракетный комплекс я осмотрел. Это была не «Игла», а «Стингер», хотя внешне и отличался чем-то от знакомого мне «Стингера». Может быть, это произведение ВПК Китая, который любит клонировать чужое вооружение не меньше, чем чужие автомобили? Мои предположения отчасти подтвердила одна неразорвавшаяся ракета этого «Стингера», имеющая маркировку с иероглифами. ПЗРК, как и паспорт гражданина Узбекистана, особенно заинтересовали генерала. Я даже передал данные паспорта, чтобы генерал сразу смог сделать запрос. – По первому узбеку ответа пока нет? – спросил я. – А я разве тебе не говорил? Есть ответ. По данным МВД, обладатель паспорта был похоронен четыре года назад на кладбище в пригороде Ташкента. Умер от рака легких. Скорее всего, и со вторым будет похожая история… Ладно. Что дальше планируешь делать? – Пойдем по тропе искать базу. В БМП посадили нашего отставного бомжа, он покажет дорогу. Думаю, не заблудимся. – Оставь на месте боя человека. Я вышлю вертолет со следственной бригадой. – Волоколамов в гипсе, ему по горам скакать трудно. Пусть здесь встречает. Оставлю, товарищ генерал. Да и две БМП будут здесь же стоять. – А ты докладывай, если будет что интересное. * * * Все остальное было делом техники. Мы с группой вышли на тропу от карьера. Отставной бомж Николай, казалось, обрадовавшийся возвращению в горы, был бодр и оживлен. Вел он нас так, словно шел по хорошо знакомой городской улице. Хорошо, что второй вертолет не успел сбросить на тропу гранату с суперлубрикантом, иначе нам пришлось бы пробираться или через скалы, или же просто ждать, когда прекратится действие препарата. Мы поднялись к перевалу, и дальше путь шел уже неподалеку от траверса хребта по другую сторону. Внезапно остановился ведущий майор Желобков, и микрофоны донесли до бойцов группы отрывистый щелчок – характерный звук, всегда означающий одно и то же. Мы резко залегли, приготовив оружие. Последним это сделал сам Желобков, которому еще потребовалось ударом под колени уронить на камни отставного бомжа. Но все уже видели, что навстречу группе по тропе кто-то бежал. Это был человек слегка за тридцать, по виду местный житель. Его легко можно было принять за одного из бандитов, но оружия у человека с собой не было. – Кто-то переживал из-за отсутствия пленников? – непонятно кого спросил в микрофон Желобков. – Работай и не болтай, – дал я заместителю рекомендацию. Майор встал, когда до бегуна оставалось всего-то метров пять. Лицо местного исказил испуг. Желобков, видимо, отодвинул микрофон ото рта, потому что нам не было слышно его разговора с этим странным спортсменом.