Взглянув на Себастьяна, он понял, что тот планировал эту ставку с самого начала. Хитрый лис. Делает вид, что ему все равно, а на самом деле выбирает цели с поразительной точностью. — Эта ручка мне очень дорога, — ответил Даниэль, машинально хватаясь за нее, чтобы скрыть от посторонних взоров. — Если бы мы не ставили на кон что-то дорогое, в чем была бы тогда прелесть игры? — В глазах Себастьяна на мгновение мелькнуло что-то похожее на грусть. — В этом весь смысл, Даниэль. Мы рискуем всем, что у нас есть, в надежде взять банк. И только сеньора Суэрте решает, по вкусу ей такое подношение или нет. Да, эта дамочка иногда бывает излишне жестока, — закончил он шепотом. Даниэль и Катрин озадаченно молчали. Себастьян же сидел, опустив голову и глубоко погрузившись в себя, пока Гризельда осторожно не потрепала его по плечу. Он вскинулся, будто разбуженный ворон, и Даниэль увидел в его глазах такое отчаяние, что чуть не разрыдался. Правда, длилось это всего мгновение. Себастьян широко улыбнулся и указал на ручку. — Принимаете вы такую ставку или нет? Даниэль проглотил вставший в горле комок и вытер вспотевшие ладони о джинсы. — Тогда почему бы и вам не поставить что-нибудь равноценное? — И во сколько же вы ее оцениваете? — в удивлении приподнял брови Себастьян. — Не все в мире можно измерить деньгами, — повторил Даниэль слова Амадео. — Так что же, за вашу ручку мне отдать свою руку? — скаламбурил Себастьян, повертев кистью в разные стороны. Лица Катрин и Даниэля перекосила одинаковая гримаса ужаса. — Без членовредительства! — хором выкрикнули они. Себастьян рассмеялся. — Простите, я и не собирался предлагать что-то подобное, но у вас были такие лица, что я не удержался. Расслабьтесь, я пошутил. Он сунул руку во внутренний карман пиджака и положил на стол заколку. Обычная пластиковая заколка лилового цвета, на одном конце — бабочка с усеянными блестками крылышками. Даниэль переглянулся с Катрин — в таком месте и в руках такого человека этот предмет выглядел более чем необычно, если не сказать — чуждо. — Это моей дочери, — ответил Себастьян на немой вопрос. — Как видите, я достаточно серьезен и отвечаю за ценность моей ставки. Даниэль прикусил язык, чтобы не спросить лишнего, и без возражений положил на стол рядом с заколкой именную ручку. — Ставки сделаны! — прокаркала Гризельда. Даниэль и Катрин вздрогнули. — Милая Катрин, — Себастьян придвинул к ней «башмак» с картами, — не окажете ли нам честь побыть нашим раздающим? Это исключит любое жульничество с моей стороны, хотя, уверяю вас, я никогда не жульничаю, а целиком полагаюсь на удачу. — Хорошо. — Та придвинула к себе «башмак» с таким видом, будто внутри сидела ядовитая змея. — Только скажите, кому и сколько я должна раздать. — О, это просто! Две — мне, две — вашему брату… Себастьян первым вскрыл свои карты. Семерка червей и король треф. — Король ничего не стоит, — объяснила словоохотливая Гризельда. — У господина Арройо семь очков. Даниэль перевернул свои карты. Десятка и четверка. — Десятки сбрасываются, — скрипучим голосом возвестила Гризельда. — У вас в сумме четыре очка. Тяните еще. — Ладно. — Даниэль облизнул губы и взглянул на побледневшую Катрин. Та дрожащими пальцами достала из «башмака» еще одну карту и протянула брату. Тот положил ее рубашкой вниз рядом с остальными. — Тройка пик, — объявила Гризельда. — Итого у малыша семь очков. Ничья! Все остаются при своих. Себастьян расхохотался и протянул руку к заколке. — Госпожа Удача решила не выказывать никому из нас своего расположения. Надо же, — тихо, почти нежно произнес он, бережно пряча заколку обратно. Даниэль в свою очередь поспешно сунул ручку в нагрудный карман и вскочил на ноги. — Простите, нам, наверное, пора идти, — скороговоркой пробормотал он. — Как! — почти обиделся Себастьян. — Всего одна игра? Вы практически оскорбили меня сейчас, Даниэль. — Пойдем, — прошептала Катрин, потянув брата за руку. — Я надеюсь, мы с вами играем не в последний раз. — Даниэль с трудом растянул губы в улыбке. — Просто я пока не настолько готов, чтобы так нервничать несколько игр подряд. Себастьян понимающе прищурился. — Что ж, ладно. Но я вижу в вас азарт, Даниэль. Мне это нравится. В таком случае, не прощаюсь, мы еще не раз встретимся за игровым столом. — Ага. До свидания. — Даниэль торопливо поклонился и вместе с сестрой ретировался. На улице он в изнеможении прислонился к стене — ноги тряслись так, будто он пробежал марафон без подготовки. — Т-ты видела? — прошептал он, проводя дрожащей рукой по лбу. — Мамочки, я думал, описаюсь, как младенец! — Это не человек. — Катрин всю трясло от пережитого ужаса. — Это какой-то… робот. Монстр. Даже не знаю, что хуже! Он же совершенно ничего не чувствует! А его глаза! Две стекляшки! Боже, да он играл с нами, как с куклами! Дэнни, дай мне слово, что больше никогда, никогда не сядешь за стол с этим человеком! — Могу тебе обещать. — Даниэль нервно усмехнулся. — Одного раза мне вполне хватило. Хватило понять, как его уничтожить, добавил он про себя. Но ничего не сказал. Как только ноги немного окрепли, он, приобняв Катрин за плечи, потопал к ближайшей автобусной остановке. Через несколько минут после их ухода дверь в подвальное помещение толкнула Бьянка. — Что с тобой, дорогая сестрица?! — воскликнул Бартоло, прижав обе ладони к щекам в притворном ужасе. — Ты заболела?! Бьянка подняла на него мрачный взгляд. Неужели ее настолько легко прочесть, что даже этому недоумку удалось понять, что ее жестоко унизили? — Что тебя натолкнуло на подобные мысли, мой глупый брат? — съязвила она. — Сегодня тридцать первое декабря, а ты… Ты на работе! — Бартоло всплеснул руками и плюхнулся в кресло для посетителей. — Не видел тебя в этом кабинете уже месяца два, если не больше! — Надо же когда-нибудь заниматься и делами. — Бьянка сосредоточенно смотрела в монитор, не отрывая пальцев от клавиатуры. — Тебя на рабочем месте встретишь еще реже. Зачем пожаловал, деньги кончились? — Как они могут кончиться с таким-то наследством? — простодушно пожал плечами Бартоло. Бьянка скривилась, но ничего не сказала. — Я был у тебя дома — тишина, зашел в твой любимый ресторан, но и там ты не появлялась! Вот я и предположил, что произошло нечто экстраординарное. Бьянка подавила вздох и повернулась к нему. — Даже если и так, зачем ты меня искал? Что-то случилось? — Да вот. — Бартоло положил на стол Бьянки конверт. — Нас приглашают на праздник, но почему-то оба пришли по моему адресу. Бьянка открыла конверт и вынула из него приглашение на бело-голубой дорогой бумаге. Изящным шрифтом там было написано, что Бьянка Мартинес приглашается на празднование Нового года в гостиницу «Азарино». Бьянку прежде всего поразил текст. Он был написан с такой теплотой и нежностью, что она невольно закусила губу. Если бы Бартоло в этот момент не зачитывал вслух свое, точно такое же, она бы подумала, что Амадео Солитарио написал это специально для нее. — Самовлюбленный козел, — ругнулась она сквозь стиснутые зубы, пряча приглашение обратно в конверт. — Кто, я? Ну, знаешь ли… — Да не ты. Я о Солитарио. — Бьянка швырнула конверт в лоток для бумаг. — Как он смеет такое присылать после того, как послал меня? Бартоло вытаращил глаза. — Он? Послал тебя? Что, прям матом? Не, не поверю, он даже от слова «задница» в обморок падает, какие уж тут посылы в пешее эротическое… — Тем не менее. — Бьянка мрачно задолбила по клавишам. — Конечно, выражался он изящнее, этого не отнимешь, но именно туда он меня и отправил. — А ты хотела бы прогуляться с ним, да? — осклабился Бартоло и едва успел увернуться от пресс-папье — Бьянка с невероятной силой швырнула его в брата. — С ума сошла?! Вон какая теперь дырка в стене… А вообще интересно. Тебя ведь никогда не отвергали, да? Ну как, обидно? — Тебе ли не знать, — съехидничала в ответ Бьянка. — У тебя до университета и девушки-то не было ни разу, неудачник. — Зато теперь мы наравне, — рассмеялся Бартоло. Бьянка поморщилась, уловив в дыхании брата аромат виски. — Так ты примешь приглашение? Я бы сходил. — Потому что у тебя нет ни капли самоуважения. А у меня есть гордость. — И куда она тебя завела, твоя гордость? — Бартоло вздохнул, а Бьянка промолчала. Утреннее происшествие никак не желало ее отпускать. Вновь и вновь она прокручивала их разговор, вновь и вновь видела перед собой эту насмешливую улыбку, издевательские слова звучали и звучали в ушах, пока не начинали трястись руки. Да как он посмел?! Еще никто и никогда не отказывал ей, так чего же в нем особенного?! Этого Бьянка никак не могла понять. Она жаждала заполучить Амадео Солитарио вместе с «Гандикапом», это было бы логично и правильно, и помогло бы ей подняться до таких высот, о которых она раньше не смела и мечтать. Тот танец, несмотря на свою неоднозначность и неприкрытую угрозу, только подлил масла в огонь.