На столике перед ней лежала бейсболка и стоял стакан с кофе. А спортивная сумка, которую я оставляла для нее в машине, лежала на полу у ног. Я села напротив, чувствуя себя неловко в своей наспех накинутой одежде и со шрамами на лице и руках. Мы не могли здесь долго оставаться. Мы вообще нигде не могли появиться, не привлекая внимания. Сестра отхлебнула немного кофе. Она ритмично постукивала пальцами по столу: значит, внутри она была не такой спокойной, какой хотела казаться. – Нравится? – спросила я, кивая в сторону ее напитка. Она скорчилась: – На вкус – как кошачья моча. Зато в очереди за ней стоять пришлось полчаса. Еще и какой-то сопляк на меня наорал. – «Старбакс» – культурное место, да. Ничего, скоро привыкнешь. Шана снова скорчила гримасу и поставила стакан на столик. Вместо него она взяла в руки кепку и немного согнула козырек. – Что теперь? – спросила она. – Не знаю. Может, ты бы хотела сделать что-то особенное? О чем ты мечтала все эти годы? – Аделин, у меня ведь пожизненное, – усмехнулась сестра. – Такие, как я, не мечтают. Какой в этом смысл, если все равно никогда не выйдешь из тюрьмы? – Ясно. Ну что, сильно мир изменился за все это время? – Да так. – Шана пожала плечами. – Все кругом орут, суетятся. Вроде и раньше так было, только я уже не помню, поэтому мне пока слегка непривычно. – Представляю. Сестра вновь пожала плечами, пытаясь сохранить равнодушное выражение лица, и продолжила крутить в руках свою кепку. После тридцати лет заключения в одиночной камере оказаться в самом центре Бостона… Для многих это было бы шоком. – Если хочешь, – тихо сказала я, – можешь уйти. Я все пойму. Сестра проигнорировала мои слова. Она пристально посмотрела на меня: – Куда уйти? С кем? Зачем? Я не умею водить машину, я не работала ни одного дня в жизни. Не представляю даже, где взять квартиру или дом, не говоря уже о том, что я понятия не имею, как приготовить обед. Большую часть жизни обо мне заботилось государство. Думаю, уже слегка поздновато это менять. – Прости, – сказала я. Слишком часто в последнее время я произношу это слово. – За что? Ты ведь ни в чем не виновата. Что было, то было. И вообще, ты точно профессиональный психотерапевт? Иногда ты кажешься слегка туповатой для мозгоправа. – Ты мне поможешь? – спросила я, потому что теперь, когда Шана оказалась на свободе, я не была в этом уверена. – Я, пожалуй, смогу втиснуть в свой плотный график убийство одного серийного маньяка. Но только одного. Если нужно еще кого-то убить, то нам придется обсудить условия оплаты. Черт возьми, может, я все-таки не так уж и безнадежна. Как думаешь, а? Смогу я найти себе работу? – Ты правда ничего не знаешь об Убийце с розой? – Нет. – И ты с ним не знакома? Сестра хмуро на меня посмотрела. – Прошлой ночью он проник в мою квартиру, – прошептала я. – Принес мне подарок. Три стеклянных банки с человеческой кожей. Шана даже бровью не повела. – С чего он взял, что тебе понравится что-то подобное? Я ничего не сказала. Могла бы, но не стала. – Страшно, Аделин? – А тебе разве нет? – Ни капли. Мне вообще не знакомо чувство страха. А ты ведь не чувствуешь боли. Мне казалось, ты тоже не должна бояться. – Иногда мне снятся кошмары. Я сижу в полной темноте и вижу только желтую полоску света. Мне очень страшно… а потом я с криком просыпаюсь. На протяжении многих лет мой приемный отец недоумевал, почему девочка, которая не чувствует боли, продолжает испытывать страх. – Тебе снится тот шкаф, в котором тебя запирал отец, – сказала Шана. – Похоже на то. – Значит, тебе есть чего бояться. Я не хочу говорить о прошлом, Аделин. Ты сама затеяла эту игру. И я очень надеюсь, не для того, чтобы совершить путешествие в страну воспоминаний. – Я хочу, чтобы ты выполнила свое обещание – защитила меня. Сестра посмотрела на мое изрезанное лицо и иронично усмехнулась. – Ну ведь я все-таки здесь, не так ли? – Она пожала плечами. – И когда ты выполнишь обещанное… – Ты дашь мне то, чего я всегда хотела. – Шана задумалась, в первый раз я услышала нотку тоски в ее голосе. В этом вся соль отношений с моей сестрой. Можно хотеть любви и верности, но куда надежнее воззвать к ее корысти, убедить ее в том, что наши отношения принесут ей какую-то выгоду. Ведь после тридцати лет заключения моя сестра не сможет самостоятельно жить в современном мире. – Я отвезу тебя к себе, – сообщила я. – Это не опасно? – Не опаснее, чем ехать в любое другое место. – Но полицейские наверняка следят за твоим домом. – Поэтому у меня есть план. Ты ведь мне доверяешь, Шана? Она улыбнулась: – А ты мне доверяешь, младшая сестренка? – Если бы не доверяла, у меня бы не было шрамов на лице и все пальцы были бы целы. – И правда. – Сестра поднялась со стула, бросила стакан с кофе в ближайшую урну и подняла с пола сумку. – Ну веди. Это ведь твоя игра. * * * Я отвезла ее в «Брукс Бразерс», чтобы купить мужскую одежду. Идею мне подала ее собственная попытка конспирации. Если я вернусь домой вместе с женщиной, полиция может что-то заподозрить, а если я приду в сопровождении солидно одетого мужчины… Скажем, коллеги, бойфренда или моего психотерапевта. Вариантов много, и ни намека на мою беглую сестру. В магазине Шана чувствовала себя очень напряженно. Она постоянно все трогала. Футболки, галстуки, костюмы и даже выкрашенные стены. Она смотрела на все вокруг широко раскрытыми глазами, словно провинциал, который приехал в большой город. Пока я подбирала костюм, продавец обеспокоенно ходил за нами, с нарастающим волнением глядя на мое израненное лицо и касающиеся всего пальцы Шаны. Наконец я взяла сестру за руку, сунула ей костюм и протолкнула в примерочную. – Твою ж мать, – воскликнула она через тридцать секунд. – Не твой размер? – Размер? Ты видела эти цены? – Да ладно тебе, дорогой. – Я подчеркнула последнее слово, так как навязчивый продавец крутился поблизости. – Качество того стоит, да и ты этого заслуживаешь. Давай-ка, примерь его! Шана вышла только десять минут спустя. Она долго возилась с пуговицами и галстуком. Складывалось впечатление, что она вышла не из примерочной, а вернулась с поля боя в потрепанном состоянии. Я завязала нормальный узел на галстуке, расправила пиджак и повернула ее к зеркалу. Нас обеих словно громом поразило. Может быть, дело в прическе? Или в чертах ее лица? Видит бог, наш отец не носил костюмов из «Брукс Бразерс», и все же буквально на секунду… Может, рядом со мной и стояла моя сестра Шана, но из отражения в зеркале на нас смотрел Гарри Дэй. По моему телу пробежала дрожь. Шана заметила это, но ничего не сказала. Просто поджала губы. – Мы его берем, – сообщила я продавцу. – И отрежьте этикетки, он в нем сразу пойдет. Мы также взяли длинное шерстяное пальто, и я отдала свою кредитку продавцу, который старательно отводил взгляд от моего лица. Эта кредитка была запасной, ее я обычно не носила с собой, а хранила в сейфе на случай кражи. Учитывая, что Шана сбежала с моей сумочкой, полиция наверняка отслеживает операции по моим банковским картам. Но об этой кредитке они не знали. А даже если и знали, думаю, ничего подозрительного в покупке мужского костюма нет, не правда ли? Из магазина мы отправились прямиком в парикмахерскую. Скучавший до того паренек быстро постриг Шану и по моей просьбе сделал ей мелирование. И последнюю покупку мы сделали в оптике – очки для чтения в толстой роговой оправе. Когда я расположила их у Шаны на кончике носа, она скривилась, как будто собиралась чихнуть.