Вейл смотрит на меня и вздыхает: — Как скажешь — что бы это ни значило. Так вот, я давал ключ, а потом уезжал в школу. Девушки были довольны — я их из бедных в основном брал. Они жили во дворце, купались в роскоши — и всего-то за это нужно было не открывать дверь, к которой мой маг прикрепил это… проклятие. Но каждый раз, когда я возвращался — всегда, абсолютно всегда, даже когда я давал не тот ключ, — они уже были здесь. — Вейл грустно кивает на круглую залу без окон, пыльную и очень скромно украшенную деревянной резьбой на панелях у потолка… и полную хрустальных гробов. Их так много, что многие стоят друг на друге — в три ряда, а у порога уже растет четвертый. — Это было раньше. Сейчас проклятие стало еще сильнее: несчастной красавице удается продержаться со мной только до полуночи, а потом, если я ее не поцелую, у меня на руках остается ее тело. А если поцелую, то — вот, — он снова указывает на гробы. — Печально. — На мгновение мне становится любопытно: он всех этих красавиц только целовал или… Настолько любопытно, что я даже собираюсь спросить. А потом встречаюсь с Вейлом взглядом и понимаю, что нет, мне неинтересно. Совсем. И глаза его черные, как угольки на лице, мне не нравятся! Совсем. Кажется, это снова начинается: его очарование. Я дышу глубже и пытаюсь себя отвлечь. А в голове бьется мысль: утром я на мужчин так же действовала? Хотя нет, они все очень живенько мне в любви признавались, а не соловели штабелями мне под ноги. — Послушай, а в школе… — «у тебя есть такая же комнатка?» я спросить не успеваю, Вейл перебивает: — А в школе проклятие не действует. Собственно, оно нигде не действует, кроме Ниммерии. И да, я знаю, что ты сейчас скажешь — я бы сбежал отсюда уже давно, но моя мама — вон она, кстати, в первом ряду лежит… И не надо на меня так смотреть, она просто поцеловала меня на ночь! А потом, — голос Вейла вздрагивает, и я против воли смотрю на пыльный гроб. — Вот поэтому я вынужден постоянно возвращаться в этот опостылевший дворец. Теперь и вовсе каждый вечер — подписывать горы бумаг, танцевать на балах, выбирать себе очередную… жертву и… — А зеркало прилагалось к проклятию? — перебиваю я. — Да. Оно появилось в первую же ночь. — Вейл поднимает с пола мой подсвечник и, размахнувшись, бросает. Я вздрагиваю, но… ничего не происходит. Осколки зеркала не брызжут, звона нет — ничего. Как висело, так и висит. Кстати, комната в нем тоже не отражается. — Не бьется, как видишь, — отмечает Вейл. Потом смотрит на меня. — Твоя очередь. Что ты забыла в моем королевстве, фея? Ни одна красавица в здравом уме в Ниммерию не сунется, все знают про проклятие. — Я не знала. Вейл, по-хорошему предупреждаю, не подходи ко мне близко. — Я на всякий случай отступаю к двери потайной комнатки. Оказаться зажатой меж этих гробов… Нет уж. — Виола! — Вейл улыбается. Хищно. — Поверь мне, я хорошо целуюсь. У меня было столько девушек, что и не сосчитать. — Угу, — отступаю за порог. — И каждая тебе говорила, что ты хорошо целуешься? Мне жаль тебя разочаровывать, но по крайней мере половина твоих… девушек просто не могла пошевелиться, когда ты… Вейл, я сказала: не подходи! — Во-первых, — плевать он хотел на мои предупреждения, — в школе проклятие не действует и ни одна из моих спутниц не жаловалась. А во-вторых… Ты что, правда так хочешь умереть? Сильнее, чем всего лишь со мной поцеловаться? — Мне сестра говорила, что со «всего лишь» все только начинается, — бурчу я. — Вейл, я не собираюсь умирать. Я фея, и вообще-то предполагается, что я как-то сниму с тебя это проклятие. Ну что ты смеешься? — Виола, его уже почти пять лет снять не могут, — усмехается Вейл. — Это не то, что говорят девушке на первом свидании, но я не верю, что такая милашка, как ты, справится. Ты еще месяц назад колдовать не умела! — Я и сейчас не умею, — с достоинством говорю я. — Но как показывает недавняя история с королевой Сиерны, магия не главное. Стой, где стоишь! — Я прижимаюсь спиной к стене. Все, дальше отступать некуда, а на меня уже накатывает слабость. Но Вейл действительно останавливается. Окидывает меня долгим взглядом и вдруг усмехается. — Звезды, я еще ни разу не делал это насильно. И начинать не намерен. Ну и что ты предлагаешь? — Это он уже мне. — Открой окно, — слабо прошу я. «И вывались наружу». Но нет, нельзя же говорить такое принцу, в гостях у которого ты оказалась. Пусть и насильно. — Спасибо. Да, — вздыхаю. Правда легче стало. Пусть за окном давно сгустились сумерки, но они звенят сверчками, и мне уже не кажется, что я заперта в одном из гробов потайной комнаты. — У тебя есть шахматы? — Мы будем играть в… шахматы? — ядовито интересуется Вейл. — Да. Есть. Виола, ты просто расширяешь границы моих познаний. Никогда не ухаживал за девушкой… во время игры в шахматы. — И не начинай, — предупреждаю я. — Мы просто скоротаем время. — Не понимаю: что тебя не устраивает? — бормочет Вейл, шагая к двери — позвать слуг. — С бастардом ты была куда как ласкова. — Потому что Дамиан меня любит! — вскидываюсь я. — Я прикажу поставить ему памятник, — роняет Вейл, прежде чем скрыться за дверью. Вовремя — еще одна диванная подушка мажет мимо цели. — Ты там про мед что-то говорил, — кричу я ему вслед. А что? Умирать — так со сладким. Или от скуки. Вейл паршиво играет в шахматы. Даже нет — безумно паршиво, он конем пытался ходить как ферзем, потому что «это же всадник!». Не вижу в этом смысла, но Вейл — видит. Почему-то он уверен, что всадник может все. Хм, может, всех принцев этому учат? Что они непобедимы? Потому что на конях? Делаю мысленную заметку сыграть в шахматы с Ромионом. Если не помру сейчас от скуки. — Шах. Твой ход. Вейл зевает и бессмысленно смотрит на доску. Там его несчастный король отрезан от не менее несчастного коня (я оставила беднягу в «живых» из чистой вежливости), еще пара пешек мечется где-то в центре, но в целом и так понятно, кто выиграл. Так что выбор у Вейла невелик. Был. Пока этот слабак не упал лицом на шахматную доску, раскидав фигуры. — Эй! Вейл, ты что?.. — Я спать хочу, — бормочет тот. — Звезды, ни с одной девушкой я еще так смертельно не уставал. Как… бастард… тебя выдерживает? Я бросаю в него черным королем, но Вейл даже не отмахивается. — Его зовут Дамиан! — Без разницы. — Он снова зевает и опять пристраивается спать на доске. — Эй! — Вейл не реагирует, и я трясу его за плечо. — Ты, может, хоть на кровать переберешься? Я по-джентльменски ее тебе уступлю. — Ну да. Мою же кровать. — Вейл пытается встать, но тут же падает обратно в кресло. — М-м-м, что это я?.. Виола, не молчи, мне так легче сосредоточиться. — Да зачем? Ложись и спи в свое удовольствие, а я твое проклятие посторожу, — фыркаю я, собирая фигурки. — Все равно от тебя толку… Тоже мне, принц. — Не-е-ет, я не хочу… пропустить момент… когда же ты наконец… умрешь… — Чего?! Вейл сонно — и как будто пьяно — смеется и заплетающимся языком просит: — Не молчи. — А что, хочешь, я скажу, что о тебе думаю? Тогда ты точно никогда не заснешь. Ладно, ладно. Вот скажи, а хрустальный гроб вокруг тех девушек в комнате, он из чего образуется? И сразу, как только они замертво падают, или чуть погодя? И почему гроб? Это типа бонус, да? За поцелуй? — Они не… замертво… Они… засыпают, — бормочет Вейл и закрывает глаза. — Засыпают? — Я вспоминаю свою слабость, когда он пытался меня поцеловать. Смотрю на спящего Вейла. — Эй! Эй, а ну проснись! Вейл! Это же я должна заснуть! Или умереть, а не… ты… Но он уже спит, крепко, и даже хлопок в ладоши над его ухом не работает (а ведь всегда срабатывал — на папе, на сестре, на крестной…). Черт, черт, черт! Это что… что происходит? Что я сделала? По наитию я подхожу к зеркалу и нагло интересуюсь: — Ну, кто краше всех? И зеркало являет наконец отражение. Вейла. Долго так, еще и вертит на манер 3D-показа. Я падаю на диван и сжимаю виски пальцами. Господи, где же я прокололась? Мама же не хотела… Не этого она хотела! И как я теперь расскажу ниммерийцам, что их принц… м-м-м… того? Спит. Кажется, надолго. Может, даже навсегда. И ладно — как скажу? А вот что они в ответ скажут?.. Мда, вот это я влипла. Утром я просыпаюсь на диване от того, что браслет Дамиана очень жжет мне руку. Чувствуя себя совершенно несчастной и абсолютно разбитой (если не крепче — в смысле, слово стоило выбрать покрепче), я вспоминаю, где я и зачем… Попытку окуклиться под пледом на диване прерывает голос Дамиана. Даже не столько голос, сколько звучащее в нем восхищение поровну с ужасом. — Звезды, Виола… Что ты с ним сделала? От его голоса у меня екает сердце и нехорошее предчувствие подкрадывается, норовя выдернуть из-под пледа… Я встаю сама — точнее, приподнимаюсь на локтях. И, щурясь, смотрю туда же, куда глядит Дамиан. Вейл, красиво уложенный в гроб, мирно спит, а грани хрусталя играют в солнечных лучах очень весело, по-праздничному. — А-а-а! — фыркаю я. — Всего-то! — и снова падаю на диван. — Всего-то! — повторяет Дамиан, на цыпочках обходя гроб. Ха, он что, правда боится, что Вейл проснется? — Как ты это сделала? — Если б я знала… Да, я боялась реакции ниммерийцев. Ну, вроде как их принц теперь не знай сколько проспит, и все такое. О будущем надо думать — кто ж править будет? В Сиерне, по словам Ромиона, подобная ситуация привела бы к катастрофе. Так вот, это в Сиерне. Я говорила, что здешние королевства похожи как две капли воды? Ничего подобного! Ниммерийцы сказали: «Е-ху-у-у!» Ниммерийцы сказали: «Наконец-то наши дочери в безопасности!» Ниммерийцы сказали: «Уважаемая фея, ты наша спасительница, как нам тебя отблагодарить?» Вы прочитали книгу в ознакомительном фрагменте. Купить недорого с доставкой можно здесь