Двадцать пять Стоя босиком на холодной, мокрой дорожке возле дома, Стефани сгибалась пополам и с силой втягивала в себя ночной воздух. Сердце колотилось у нее в ушах. Она боялась, что ее вырвет. Прежде чем выбежать из комнаты, а потом из дома, ей хватило ума набросить пальто поверх нижнего белья, но она забыла втиснуть ноги в расшнурованные кроссовки возле кровати. Сжимая телефон в трясущейся руке, она испугалась, что уронит его, и быстро обхватила еще и второй рукой. Дождь рьяно покрывал каплями ее лицо и голые ноги. Она отступила назад, к двери, надеясь укрыться, но мощный поток воды ударил в бетон и обрызгал ей ноги. Сточный желоб наверху был дырявым. Холод отрезвлял. За небольшой металлической калиткой, между чернильно-черных массивов разросшихся кустов, ей были видны три дома через дорогу; свет в передних окнах не горел. Кое-где на верхних этажах не были задернуты занавески. Дома и те, кто в них жил, демонстрировали отсутствие интереса к ее отчаянному положению. К ужасному мужчине из соседнего дома идти было небезопасно. Да и что она на самом деле может кому-то рассказать о том, что сейчас пережила? Когда Стефани неслась через дом к входной двери, она сказала себе, что вызовет полицейских. Но теперь она была снаружи, и безотлагательность этой мысли угасала. Что она им скажет? Что к ней в кровать забрался призрак? Что невидимые люди приходили к ней в комнату? Что в соседней пустой комнате избивали девушку? Что боится хозяев дома? – Черт. Черт, черт, черт, черт. – Ее тело сотрясалось, с каждым неровным вдохом и выдохом до сих пор не успокоившихся легких. Нужно бежать прямо сейчас, отправиться куда-то. «Куда?» В какой-нибудь приют для бездомных? Даже тюремная камера будет лучше этой комнаты. Может, если она расскажет полицейским правду, ее накачают лекарствами и отправят в больницу? Она всерьез размышляла над этим, пока осязаемая реальность улицы и большого темного дома у нее за спиной и ощутимый дискомфорт от сырости и холода не притупили остроту испуга и не осушили топкий ужас, заставивший Стефани сбежать из комнаты и встать снаружи дома, как перепуганного ребенка – у дверей родительской спальни после страшного сна. Она взглянула на телефон: два ночи. Три часа до рассвета. Если она сможет не заснуть за это время, а потом соберет сумки, позвонит кому-нибудь из девочек и вызовет такси до станции Нью-стрит, все это может закончиться. Всего три часа. Стефани вытерла капли с лица, развернулась и вошла обратно в темный дом. День четвертый Двадцать шесть – Ммм. Мне просто не нравится это место. И другие жильцы… И работа – говно. Но даже говна на всех не хватает, Бекка, – сказала Стефани в трубку, а потом продолжила грызть ноготь. – Везде одно и то же, детка. Если тебе и там не удается зацепиться, поневоле задумаешься, найдется ли где-то еще место получше, да? – Это ненадолго. Может, на неделю, максимум две. Я… Мне только что крупно не повезло. Пожалуйста, Бекка. – Я поговорю с Питом. Это его жилье. Он на футболе. Я спрошу, как только он вернется. Перезвоню тебе сразу же, ага? – Спасибо. После паузы Бекка сказала: – Ты в порядке, лапушка? Сочувственная забота в словах подруги вызвала дрожь в голосе самой Стефани. Она убрала телефон подальше от лица, чтобы избавиться от комка в горле и взять себя в руки. Вытерла глаза, сглотнула. – Значит, до скорого, да? – А ты не думаешь вернуться… – К Райану – нет. – Ее голосу не хватало внутреннего стержня. Стефани едва слышала себя саму, и ей пришлось снова прочистить горло. – Он с кем-то встречается. Уже спрашивала. – Да, я слышала. Только была не в курсе, знаешь ли ты. Но я имею в виду, ну, знаешь… Вэл? Дом? – Никогда. – Я просто подумала, что если там настолько плохо… – Я не могу. Это дом Вэл. Мне уже не восемнадцать. У меня там прав нет. Даже если я захочу вернуться, она меня не пустит. Мы серьезно разругались тогда, в последний раз. Непоправимый ущерб. – Рассказывая это подруге, Стефани задумалась, не придется ли ей вскоре умолять свою психованную мачеху предоставить ей убежище. Они попрощались. Стефани швырнула телефон за спину, на кровать. Трое отпали, не осталось никого. Джони она позвонила первой. Та вернулась к матери с отцом и ночевала в свободной комнате, задолжав двадцать тысяч по кредиту на обучение. Филиппа была на четвертом месяце беременности (почему она раньше об этом не рассказала?) и жила с мамой своего возлюбленного. За исключением Бекки и ее парня – кассирши в супермаркете «Асда» и шиномонтажника – ни у кого из ее друзей или их партнеров не было работы, лишь одна ученая степень и больше десятка успешно сданных выпускных экзаменов на всех. «Мы все, буквально, в одном месте». Еще она до конца рабочего дня обзвонила все пять агентств по временному трудоустройству, чтобы узнать, нет ли для нее хоть какой-то работы. Везде ей сказали одно и то же одним и тем же тоном: «Пока ничего не появилось». Она даже попросила их рассмотреть ее кандидатуру для телефонных продаж, но ей все равно ничего не предложили. Стефани схватила сумку и телефон и вышла из комнаты, в которой больше не могла находиться ни секунды. Вы прочитали книгу в ознакомительном фрагменте. Купить недорого с доставкой можно здесь