— Так и будете. Может нам в милицию сообщить? — Сообщайте, но домой я все равно не пойду. Заведующая сказала: — Акимовна, сходи с девочкой в столовую, накорми ее, а я пока позвоню. Добрая Наталья Ивановна поняла, что у девочки произошел душевный кризис, но в милицию сообщила, и те разрешили ей на несколько дней, пока разберутся, подержать ее у себя в карантинном отделении. Аленке выделили кровать с постелью, правда хуже чем дома, но чистой. Накормили, разрешили погулять во дворе. Двор был наглухо закрыт огромным забором и крепкими воротами. — Зачем такой забор? — удивилась Аленка, спрашивая у парня, стоящего на воротах. — Дом казенный, оттого и забор глухой. — Как это казенный? — А так. Раз здесь дети ничейные, их государство воспитывает, потому и живут они в казенном доме, на казенных харчах. — Много здесь детей? — Много, карантин кончится, увидишь. В это время настоящий переполох поднялся в доме Алексея. Все три женщины сидели и хлюпали носами. — Переиграли малость, увлеклись, — сказала Алиса. — Не надо было про отца ничего говорить, — сокрушалась Нонна. — Все так шло прекрасно, — вздыхала Ляля. — Мне показалось, что она полюбила меня. — А как она оказалась у чужих людей? — допытывалась неугомонная Алиса. В это же время Аленке вспомнилась их деревня, дедушка, мама, которая наверное плачет о ней, своей маленькой предательнице. Она пришла в кабинет заведующей и сказала: — Моя мама Железнова Анна Федоровна. Я Алена Федоровна Железнова. Живу я в селе Демьяново, Пролетарского района. Просто сбежала и все. А теперь хочу домой. Через час были получены сведения о Железновой Анне и ее дочери. Было решено доставить девочку по ее домашнему адресу. Был выделен сотрудник милиции и малолетнюю беглянку повезли домой. Поезд отстукивал колесами свою незамысловатую песенку. Аленка спала, а ее сопровождающий все время дремал и поглядывал, как бы она не сбежала опять. В Пролетарском он пришел в райотдел милиции и начальник, зная лично Анну и Сидора выдал ГАЗик. Аленка с почетом остановилась возле дома. Сидор Никитович сидел на крыльце, невесело посасывая трубку. Он увидел остановившуюся машину и пошел к ней. Из открытой дверки вылезла Аленка. — Деда, — закричала она. — Деда мой миленький. Они стояли и обнимались, слезы текли у обоих из глаз, молодой милиционер и сам отер рукавом влагу, неожиданно посетившую его. Он отрапортовал: — Сдаю в целости и сохранности. Распишитесь за получение. — Получение чего? — удивился дед. — Как я понял — внучки. — За такую бандероль можно хоть сто раз расписаться. Он поставил подпись на бумаге, подставленной ему сопровождающим. — Без обеда не отпущу, — сказал дед, — пожалуйста, откушайте у нас. — Хорошо, — весело сказал сопровождающий и, подмигнув шоферу, спросил: — Голодный? — Конечно. Приглашение в самый раз. Дед быстро накрыл на стол, и наставил столько деревенских запасов, что парень спросил: — Выставка? Съестного? — Тут все есть, — суетился дед, и грибы и молоко свежее и сметана и мед. Парни наелись досыта чистой, вкусной пищи, какой редко найдешь в городе. Все неповторимо свежее, без химии. Быстро управившись с едой, гости заторопились назад. — Счастливо оставаться, беглянка, — сказал парень, усаживаясь в машину. — Спасибо вам, что доставили драгоценный груз, — ответил дедушка. Анна бежала бегом из медпункта. Ей передали, что видели, как в машине ехала ее дочь. Она выскочила с работы, на ходу скидывая халат, сердце ее стучало, готово было выпрыгнуть из груди. — Мама, мамочка! Навстречу Анне с крылечка сорвалась и бежала ее золотоволосая дочь. Они нежно прижались друг к другу и пошли в обнимку домой. Аленка весь вечер ходила как пришитая за Анной следом, а та постоянно оборачиваясь, с занятыми чем-нибудь руками, целовала ее в макушку и они опять вместе шагали по дому из комнаты в комнату. — Откуда ты взялась? — наконец спросила Анна. — Из детдома. — Какого детдома? — ужаснулись дед и Анна. — Обыкновенного. Сначала я сбежала от них в детдом, а оттуда уже назвала ваш адрес и меня привезли. — А Алексей Николаевич? Он знает? — Он в командировке. Но я не хочу с ним разговаривать. Он врун. Анна не знала радоваться ей или огорчаться. Ей очень хотелось обрести дочь назад, но спорить с правами отца, как она могла? — Не расстраивайся, — успокаивал ее дедушка, все само утрясется. Подумай сама, зачем — то же Господь направил эту женщину рожать именно в наши края. А потом? А после Он направляет в командировку отца девочки, и ты я знаю, любишь его. — Дедушка! — Что дедушка? Аленка неподдельно радовалась возвращению домой. — Москва хорошая, но я буду жить здесь с тобой. — А школа? — Буду ездить с ребятами в район. Нас четверо. — Может подвоз детей организуют? — Кто? Прохватилов сбежал. Сегодня собрание акционеров, будем выбирать директора. Пойдешь, дедушка, там каждый голос на счету. Нам хотят привезти кого-то из района, а мы будем настаивать на своей, сельской кандидатуре. — Пойдем, куда же мы денемся. Нам жить. Вечером народ собрался в конторе. Там, в большом кабинете были сделаны приставные стулья из табуреток и досок, как это обычно делалось на деревенских свадьбах. Стол накрыт скатертью от бывших времен. Это было все, что осталось от колхоза «Путь Ильича». За столом уже заседали глава администрации района, заведующий сельхозуправлением и заведующий районным отделом образования. В конце представительного ряда восседающих в Президиуме сидел человек в костюме песочного цвета, лет тридцати пяти, ни красивый, ни страшный, как говорится, что мужчина должен быть чуть красивей обезьяны и этим указателем видимо и руководствовались чины при выборе нового директора. Акционеры, так называли бывших представителей коллективного хозяйства, а теперь ЗАО «Агрокомплекс», филиал, один из многих, расположенных в умирающих селах. — Все собрались? — спросил глава района. — Все, — ответили несколько голосов. — Ну и хорошо, начнем наше собрание акционеров. — Позвольте узнать, а кто избрал председателя собрания, секретаря, ведущего протокол? — Ну что вы беспокоитесь, если уж мне доверен район, то, вероятно, собрание я провести сумею. — А где же демократия? — При чем здесь демократия? — возмутился глава. — Сорвать собрание захотели бузотеры. — Я акционер. Сидор Никитович встал и оглядел зал. — Мы что же, селяне, опять как бычки на веревочке будем? Кто выбрал этих людей в Президиум, или как теперь называть то красное застолье. Я предлагаю, всем им сойти в наши ряды, а нам самим избрать председателя собрания и секретаря, который грамотно оформит затем протокол. — Мы в принципе не против, — поняв ошибку, сказал избравший себя председатель. — Мы, пожалуйста. Но вы же не умеете вести собрание, писать протоколы?