— Не смотри так, — хмыкнул Коля. — Упрек неуместен, сама не отвечала ни на один звонок, спряталась где-то, да я и сомневаюсь, что ты открыла бы мне вчера, если бы я приехал. Не первый же день тебя знаю, Машуня. И Алена твоя несколько раз упрямо убеждала меня, что у тебя ничего серьезного. С твоей подачи, как я понимаю? — весело глянул на нее. В принципе, брат был прав во всем. Да и характеры друг друга они уже досконально изучили. Потому только улыбнулась, не опровергая, но и не подтверждая. — Кофе не угостишь? — поняв, очевидно, что они так и топчутся в прихожей, поинтересовался Коля, пока она его изучала. — Нет, — в его тоне хмыкнула Маша, но очень категорично. — Тогда и эклерами придется делиться, что ты мне привез. А я на эти пирожные жадная, знаешь же, — отшутилась. На самом деле, ещё не помыла чашку Олега — так и стояли две на столе. Пока душ приняла, пока переоделась и голову высушила… Хоть и хорохорилась утром перед Олегом, а еще слабость ощущалась и все делала гораздо медленнее. Так что сейчас отвечать на вопросы, с кем утром кофе пила, не собиралась. — Сердишься, — хмыкнул Коля. Не спрашивая — констатируя. Посмотрел на нее внимательно, видно, также заметив следы пальцев Пети на ее щеках. — И есть за что, — в глазах брата появилось искреннее сожаление. — Прости, поздно остановил Петьку… Маша против воли рассмеялась. — Все, Коля, хватит. Я знаю, что ты один из лучших адвокатов. Теперь давай, говори, зачем спозаранку приехал? Только восемь часов, — приподняла бровь, требуя прекратить все эти «пируэты». — Еще вопрос, кто бы из нас лучший адвокат был, — усмехнулся и Коля. — Зря ты ушла, сестренка. Осталась бы — и в этом году совсем не я мог бы лучшим быть… — Не начинай, — покачала Маша головой. — Сто раз говорили. Вы и без меня неплохо управляетесь. — Вообще — то, я действительно серьезно волновался о твоем здоровье, Машунь. Могла бы хоть пару слов написать. — Укор в глазах. — Просто знал, что раньше ты бы меня не пустила, — вроде как уступил ей брат. Оперся спиной на стену. — Так что, серьезно, кофе не дашь? — дурашливо заломил бровь, рассмешив ее вновь. — Серьезно. Нет кофе. Кончился. Только около одиннадцати привезут зерно, — опять схитрила. — А поговорить о чем хотел? Николай стал серьезней и посмотрел на нее очень внимательно. — Петя жалеет о том, что так сложилось. Честное слово, Машунь. Он не собирался обострять. И с тобой помириться хочет. Только сама же знаешь, для него Горбатенко вспомнить — все равно что перед быком красной тряпкой помахать… Ага, парламентарий с предложением мира. Опять. — Не я подняла вопрос об Олеге Игоревиче позавчера. Он сам начал, — передернула Маша плечами. Не собиралась тут идти на попятный. Коля улыбнулся так, словно прекрасно уловил мысли младшей сестры. — Не ты начала, верно, — согласился. — Но ведь это ты с ним сотрудничаешь, вот Петя и взбеленился. — Коль, я вам говорила миллион раз, прекратите вмешивать меня в ваши дела. По горло сыта. Хватит! — отрезала Маша, начиная злиться. Теряла практику невозмутимости, что ли? Давно в судах не выступала, где постоянно холодная голова необходима, несмотря на любые скользкие темы. Хотя ее братья и тогда умели довести Машу. Петр больше, конечно. — Да, я помню, что тебе наш подход не по вкусу, Маш, — вроде призывая к перемирию, Коля вскинул руки. — Только у Горбатенко он чем лучше? Думаешь, наш губернатор законней дела ведет? Маша резко выдохнула. Она неплохо знала, как Олег дела ведет. И камень Коли в его огород был не настолько уж условным. Но… — А я ни его, ни вас, ни других спонсоров об источнике доходов не спрашиваю. У меня благотворительная организация, опекающая сирот, а не налоговая полиция, Коль. Мне о детях думать — первостепенно, а не ваши источники доходов проверять, — ответила резче, чем стоило. Коля заметит и задуматься может. А о том, что неподалеку включенный телефон лежит — позабыла уже. Пыталась воли раздражению не дать и все равно злилась. — Ты ведь не только по фонду с ним сотрудничаешь, да, Маш? — как — то устало и напряженно вдруг спросил Коля, растерев лоб. Глянул внимательно. В животе похолодело почему-то. Но на лице не дрогнула ни одна черта. — В смысле? Ты о чем, Коль? — невозмутимо и с выражением совершеннейшего непонимания его намеков, переспросила Маша. — Я не говорил Пете, да и не собираюсь, Машунь. Ты взрослая и своя голова есть. Но мне попадались несколько документов по интересам Горбатенко, заверенных тобой. Как с тем же Овчаренко. Это уже тенденция, а не единичный случай. И дела… не рядовые… С ним сотрудничаешь, значит, а от наших предложений нос воротишь? — Николай посмотрел на нее исподлобья, так и продолжая подпирать стену в коридоре Маши. Но без злости или раздражения. Скорее, и правда хотел разобраться. — Чем дела Горбатенко тебе выгодней или интересней? Он дает долю больше, чем Петя тебе предлагал и переводит за помощь нам? Кровь в голову ударила так, что Маше жарко стало. И дикая злость. Гнев, который, казалось, уже давно придушила и успокоила. Ан нет! Притаился только, тлел внутри, вместе с дикой обидой. — Не мешай грешное с праведным, Коля! — от гнева горло сдавило, сипеть начала, словно бы вновь боль мучила. — Горбатенко мне оплачивает консультации и помощь по общим расценкам! Зато никто — слышишь?! — ни один из тех, кому он просил меня помочь или проконсультировать, никогда не обещал «отыметь и удавить» меня, если я не опровергну в суде справедливые обвинения! — под конец с такой силой это из себя выплеснула, что голос поломался. Откашлялась, понимая, что ее трясет. Грудь давило. И в голове все ещё стучало. Не хотела вспоминать. До сих пор трясло и выворачивало от отвращения. Коля почернел лицом. Буквально. — Кто?! — проревел так, как она от этого брата еще не слышала. Оттолкнулся от стены, нависнув над Марией. Ей даже не по себе стало. Отступила невольно к двери. — Маша, кто посмел тебе такое… — и вдруг замолчал. Сам догадался. По глазам видела. — Шаховец?! — тем же тоном буквально рявкнул Николай. — А что ты орешь так, словно не знал? — с сарказмом хмыкнула Маша. — Я Петру все причины перечислила, когда отказалась продолжать представлять защиту Шаховца и попросила, чтобы вы все дела с ним прекратили. Дословно, с записью на диктофоне, — скрестила руки на груди, стараясь этим отгородиться от противных и тяжелых воспоминаний. От своих эмоций и обиды на то предательство близких. — Твою ****! Я не знал, честно, Машуня! Вообще! Мне Петя не сказал этого, — прохрипел Коля неожиданно для нее. И так глянул… Она знала, когда ее братья врали. И сейчас Николай был откровенен. А еще чувствовал себя виноватым. Будь на его месте старший, может, и не поверила бы. Но Коля сейчас не обманывал… — Петька сказал, что ты недовольна раскладом и тебе само дело не по нутру. Ну, при твоем чистоплюйстве, я и не удивлялся, — Коля растерянно запустил пятерню в волосы, растирая голову. — Да и долей недовольна… — Какой долей?! — рассмеялась Маша, но с горечью. — Я брала только свой гонорар! Меня в ваши дела втягивать не надо, сто раз говорила, Коля! Я сама, своими мозгами хорошо зарабатываю! Замерли посреди коридора, глядя друг на друга. Новые факты. Болезненные, обидные… Опасные. Новое понимание. И переоценка очень многого. Самих отношений прежде всего. Почему — то как никогда до этого ощутили, что они родные… Оба это вдруг осознали. Как и то, что Петр за их счет свои планы какие-то реализовывал, однозначно, разделяя и держа младших в неведении. — Маша, просто чтоб уже никаких вопросов больше и недопонимания, Петр тебе хоть раз перечислял деньги, которые должен был ежемесячно отдавать? — так и не отступив уже, Коля тяжело выдохнул. Она глянула с непониманием. — Коль, я не знаю, что он там должен был. И зарабатываю сама, — упрямо прояснила Мария, начав подозревать, что Петр и Николая прилично разводит, обманывая. — Никаких денег он мне не перечислял. Если не считать пожертвований в фонд… Ну, как и ты делаешь. – *****! — брат выругался. Тут же виновато глянул на нее. — Извини, Машунь. Вырвалось… Падла, Петр, блин! — резко выдохнул. А потом неожиданно взял и сгреб Машу в медвежьи объятия. У них в семье все мужчины крупными были, как и отец. А она в мать — тонкая и невысокая. — Коля, полегче, а! — прохрипела, хоть и ясно было, что ничего плохого и в мыслях у брата не имелось. — Мне дышать нечем. — Прости, Машунь. Не со зла, — тут же ослабил хватку. — Хреновый я брат, да? Плохо о тебе заботился. Допустил такое… Еще и против Петьки слова не говорил, когда он тебя кошмарил за Шаховца… Даже не представлял, поклясться могу! Прости… — снова крепко обнял, только теперь осторожней. Маша растерялась, обняв брата в ответ. Она была уверена, что Петр с Колей всем делится и у них одна тактика. А выходит… Мутил воду их старший брат. Пытался всеми управлять для каких — то своих целей и выгод? «Разделяй и властвуй» — лучшая стратегия. И не врал же конкретно, тут схитрил, там чуть приукрасил… А Николай сейчас не притворялся и не врал. Она его хорошо знала. И вину, о которой брат говорил, действительно видела в его глазах, как и раскаяние, и самобичевание. И это смягчило ее в отношении к Коле. — Ладно, опустим, Коль. Дело прошлое. Хотя я все равно считаю, что вы зря с Шаховцом продолжаете дела иметь. Это человек без каких-либо норм. И со смертью его партнера… Нечисто там, Коль. Да, не по этому делу суд был, но я все равно невольно влезла боком… Не чист он… — Так, вот сюда тебе точно лезть не надо. Тем более после того, что я узнал. Не хочу тебя подставлять, Маш. Хватит, — распорядился брат, продолжая ее обнимать, но уже мягче. — Я тебя услышал и к сведению принял. Учту все, и по Петру… я проверю. Ты пока не иди на конфликт. Мириться не прошу уже… Хотя он и хочет, что бы ты помогла там в паре моментов… Но теперь… Блин, Маша, говори со мной, лады? Я, может, и не лучший брат в мире, но не хочу о том, что тебе угрожают, узнавать последним! Как помочь тогда?! — резко и шумно выдохнул. — Какого черта только Петя это от меня утаил?! — Николай снова ругнулся и растер подбородок, словно что-то в голове просчитывая. — Так, все. Ты сейчас выздоравливай. Не пропадай больше, звони! — распорядился, заметив, что она наблюдает. — Я серьезно, Маш. И я тебе денег переведу. Не спорь даже! — стоило Маше рот открыть, оборвал Коля. — Предполагалось, что это Петя делает, однако он и тут что-то мутит. А ты — часть семьи и имеешь полное право на наш доход с бюро, тем более… — Коля, — попыталась воззвать к брату. — Мне хватает. Всего и на все. Не надо! Не хочу иметь ничего общего со всем этим… — Нет, Маша, так не пойдет. Причем тут наши дела? Это твоя часть семейного дохода, — не согласился брат. — Ешь эклеры, знаю, что эти любишь, — перевел разговор. — Я поехал сейчас, у меня через полтора часа слушание, а столько теперь проверить нужно… Звони, серьезно, — торопливо чмокнув ее в макушку, Коля напоследок приобнял Машу за плечи и выскочил в подъезд. Неожиданное утро. И разговор. В самом деле есть о чем подумать… Мария взяла эклеры с комода. И вот тут ее взгляд остановился на телефоне, о котором успела позабыть… — Уффф… — выдохнула, по — настоящему занервничав. Ничего из этого она не собиралась Олегу сообщать. Вообще. Он и так был чрезмерно озабочен идеей ее безопасности, кажется. — «Уффф» — это очень мягко, Машенька, — явно следя за ситуацией и с ходу раскусив ее, отозвался по связи Олег. — Олег… — Маша схватила телефон и, переключив связь на обычную, прижала к уху. — Это все уже давно было и… — Нам очень много надо будет обсудить вечером. Очень… — не вняв ее уверению, размеренно заметил Горбатенко. И его голос… У Маши мороз по спине прошел. — Отдохни днем, душа моя. Ночью тебе не выспаться. — Олег, я серьезно не думаю, что это стоит того… — Мария Ивановна, у вас все нормально? — дверь, которую она так и не заперла за Колей, открылась, и в коридор заглянул Дима. Похоже, охранник стоял неподалеку на этаже все это время. Страховал все же. Олег…