— Устала? — блин, голос дрожал до сих пор. И он очень надеялся, что Маша слишком утомлена, чтобы это слышать. Однако жена глянула на него с такой смешливостью во взгляде, что и сомневаться не приходилось — надежды не оправдались. Все она уловила и поняла. А вот устала действительно дико, это уже он сек, несмотря на все ее попытки держаться. — Есть немного… — Маша даже говорить толком не могла, тихо шептала. Но, точно как и он, пыталась сделать вид, что вообще не измотана. Олег сжал несколько раз руки в кулаки, стараясь снять напряжение, размял шею. — Поспи, душа моя. Отдохни, — сев на край постели, попытался уговорить жену. — Я же здесь, проконтролирую ситуацию… — Вечно ты все контролировать пытаешься, — еще шире, хоть и так же устало, улыбнулась Маша. — А мы вот такие — непредсказуемые и неподконтрольные вашим планам, губернатор… — она лукаво подмигнула и перевела взгляд на люльку, стоящую рядом с кроватью. — Дай мне ее, пожалуйста, — попросила, утомленно откинувшись на подушки. Его вновь начало внутри телепать, хоть врачи и заверили, что с ней все прекрасно, а такая усталость нормальна после родов. — Машенька, ну полежи ты спокойно, ради Бога! — попытался образумить жену. — Пожалуйста, Олег, — подняла на него взгляд сквозь ресницы и… И все. Он все ещё не мог ей ни в чем отказать. Как и обычно. Не тогда, когда Маша с таким выражением на него смотрит. Резко и шумно вздохнув, больше чтоб продемонстрировать свое недовольство, Олег все-таки поднялся и подошел к люльке, где спала их дочка… Он еще не привык. Не насмотрелся, точно так, как когда-то на ее мать не мог насмотреться. Да и сейчас не может, если уж откровенно. Вот и эта малышка… Покорила его сердце окончательно и бесповоротно с первого взгляда, с первого своего пронзительного и недовольного крика, от которого Олегу уже тогда захотелось немедленно достать и дать дочери что угодно, лишь бы она всегда улыбалась. И с этой самой первой улыбки, когда малышку Маше на грудь положили, а жена посмотрела на него — и обе как-то одновременно улыбнулись… Так похоже… Нет, не было у Олега шансов. Не против этих двух женщин. Вот и сейчас, с такой осторожностью, словно от этого все зависит, он очень аккуратно поднял заворочавшуюся дочку. Еще неловко немного, давно забыв и утратив навыки, но твердо зная, что быстро освоится. Прижал к своей груди, наслаждаясь теплом и бесконечной мягкостью крохотных пальчиков, тут же ухватившихся за его ладонь. Против воли расплылся в улыбке, подозревая, что выглядит сейчас весьма глупо — а ему пополам вот. Да и Маша никогда над ним в этом вопросе острить не станет, это сто процентов. А больше и не видит никто: охрана в коридоре, и врачей пропустят только с предупреждением. Еще больше паранойе своей поддался, ага, никому доверить свою семью не мог, только самому себе и паре человек, проверенных годами. И, повернувшись, вернулся к кровати, аккуратно передав дочь в протянутые руки Маши. Страхуя своими на всякий случай — все-таки не пушинка прям, три с половиной килограмма, а Машенька словно все силы ей отдала… Или это Олегу так казалось из-за тревоги за любимую. — Олег, а попроси Диму… — начала было Маша, с такой же, как у него самого, гремучей смесью нежности, обожания и недоверчивого удивления вглядываясь в лицо малышки. Погладила самым кончиком пальца ее щечку. Дочка смешно сморщила носик, насупила свои темные бровки, но не проснулась. — Столько волос… — немного пораженно вновь подивилась Маша, как и в первый раз, когда ей дочь в руки дали. — А я думала, что детки все лысые рождаются… — Наша — особенная, — уверенно заявил Олег, заставив плечи жены затрястись от слабого смеха. Ну и пусть, ей полезны позитивные эмоции. А он в своих словах целиком уверен! — Попроси Диму, пусть домой съездит, привезет… — Лучше бы ты поела, душа моя, — перебил он ее. — Давай сыра? Хочешь? Сказали же врачи, что стоит. Или… — проворчал, и так поняв, о чем Маша попросить собирается. О себе бы подумала хоть немного, ей-Богу! — Хороший мой, — Маша вновь использовала этот свой взгляд, давно раскусив его слабости. Подло и нечестно. — Пожалуйста. И я сразу отдохну, обещаю! И поем… — Я почти верю, — хмыкнул Олег, недовольно поджав губы. И поднялся. Но вместо того, чтобы выйти из палаты и отдать распоряжение Диме, пошел в один из углов у двери, где стояла вешалка для уличной одежды. Расправил свой пиджак, который бросил там еще несколько часов назад. И, недолго проинспектировав свои карманы, вернулся к кровати жены с мотком красной шерстяной нити в руке. Маша наблюдала за его действиями немного удивленно, но вместе с тем — с такой безграничной любовью во взгляде, что Олег даже не бурчал по поводу насмешливой улыбки. — Смотрю, ты подготовился, — тихо заметила жена. — Спасибо, любимый, — просто поблагодарила, не комментируя ничего более. Хотя явно поняла больше того, что Олег бы готов был признать открыто. Скривил гримасу, вроде как отмахнувшись. А Маша повернулась на бок, устроив дочку между собой и дополнительной подушкой. — Поможешь мне завязать? Хоть один узелок? — вроде ненавязчиво, но так попросила, что не откажет ведь, не сумеет просто. — Против нашей совместной любви и желания обезопасить ее — ничего не выстоит, все поборем, — подмигнула жена, поцеловав его пальцы, когда Олег протянул руку, чтобы Маше волосы поправить, упавшие на глаза. Рассмеялся. Наклонился и поцеловал ее в губы — Разве я хоть раз сумел тебе отказать, душа моя? Да и когда это Горбатенко была защита лишней? — вздернул бровь, делая вид, что вообще никогда не подшучивал над ее суевериями, которые теперь и сам в чем-то разделять начал. По крайней мере, в том, что самых любимых и дорогих сердцу касалось. — Мы же вечно на рожон лезем и против всех… — Вот и защитим сейчас… А потом я и на твой сыр согласна, — с нежностью улыбнулась Мария, начав отмерять нить по запястью дочери. КОНЕЦ