Особое беспокойство внушает то, что та «безделушка», которая фигурирует в деле Маркела Сороки, обнаружилась в Галлии. К счастью, ромеи, скорее всего, не подозревают о её прямой связи с интересующим нас феноменом, и, пока не поздно, мы намерены принять меры по изъятию этой штуки, благо охраняют её не как нечто стратегически значимое, а всего лишь как ценный музейный экспонат. Вчера я был в Пантике, где посетил своего духовника, настоятеля тамошнего монастыря отца Фрола, с которым не встречался уже много лет. Воистину, ничего в этой жизни не происходит просто так — всему есть причина, и во всём есть смысл. Оказалось, что наш поручик, вместо того чтобы явиться на службу, скрывался в том самом монастыре и пропал оттуда вместе с монахом по имени Ипат, который и был тем агентом Ордена, о котором и упоминал неоднократно посланник Магистра. Но не это главное. Отец Фрол поведал мне об истинном назначении интересующего нас предмета и сути связи его с феноменом. Он, правда, не стал объяснять, откуда у него эти сведения, заметив лишь, что для того, чтобы знать, не обязательно видеть. Разговор был у нас долгим, но я передам лишь суть представленной им информации: вещь, проходившая у нас по известному нам делу как вещественное доказательство № 22, — не что иное как закодированная личность одного из нечистых духов, восставших против Господа, когда мир ещё недалеко ушёл от Начала Времён, феномен — сила того духа, отделённая от личности и сознания, и если они соединятся, восстанет кто-то из непримиримых чёрных духов, о которых упоминается в Писании (Книга пророка Фоки, песнь 13, 17 и 21). Я понимаю, что всё это звучит довольно странно, но разве не странно всё, что происходит с нами в последние месяцы… К тому же информация, предоставленная мне отцом Фролом, косвенно подтверждается сведениями, которые вы, голубушка, получили от доктора Кастандо. Я — человек старый, и мне не так уж долго осталось портить воздух, так что для меня важно теперь не только то, что я оставлю Здесь, но и то, что ждёт меня Там. Я и так был не из тех, кто посещает церковь только для подтверждения своего статуса гражданина, а уж в последние дни вера моя окрепла настолько, что хоть постриг принимай. Но я отвлёкся, а надо быть кратким, а то наши шифровальщики умаются кодировать мои старческие бредни. Так что, голубушка моя, рискуйте собой лишь в том случае, если другого выхода у нас не останется — это прямой приказ, хотя в случае его невыполнения вас и наказать-то примерно мне, к сожалению, не удастся. Ефим Сноп, генерал-аншеф, Господней милостью. Документ 4 «Странно порой слышать мольбы человеческие. Иные просят Господа Единого даровать им победу в битве, будто руки их ослабли, а булат затупился. Иные просят Господа Единого даровать им барышей при торге, будто сами выгоды своей считать не умеют. Иные просят Господа Единого даровать им потомство многочисленное, родителей почитающее, будто сами они не знают, что надо делать, чтобы дети были, и как их вскормить, чтобы почтение знали. Иные просят Господа Единого о том, о чём соседа своего просить зазорно…» Из проповеди отца Иакова, настоятеля собора Св. Саввы-Морехода в Новаграде. Документ 5 Не могу заснуть. Боюсь, что Тлаа похитит мою душу. Боюсь потерять счёт времени. Боюсь, что завтра это пройдёт, и я потеряю страх. Дневник профессора Криса Боолди, запись от 17 марта 2959 г. от основания Ромы. Глава 7 8 октября, 19 ч. 10 мин., Сиар, 2 мили восточнее святилища Мудрого Енота. Когда «доди», натужно ревя, преодолел последний крутой подъём, подполковник Муар остановил машину и заглушил мотор. — Дона Дина, я, конечно, не вполне понимаю, что вы затеяли, но должен выполнять приказ команданте оказывать вам всяческое содействие… — Он по-прежнему всматривался в дорожное полотно, вцепившись в руль обеими руками и, казалось, выдавливал из себя каждое слово. — Так и оказывайте, — отозвалась Дина, воспользовавшись паузой. — С Мудрым Енотом шутки плохи. Не понимает он шуток и правильно делает, — сформулировал свою мысль подполковник так, чтобы звучало достаточно ясно и в меру дипломатично. — А я и не собираюсь шутить. — Дина ожидала чего-то подобного после того, как Муар оторвался от грузовика со взводом охраны. — В любом случае я рискую только собой. А если удастся договориться… — О чём? И с кем? — Подполковник посмотрел на неё с нескрываемой укоризной. — Не надо думать, что верования маси состоят только из дешёвых суеверий. Мудрый Енот, Красный Беркут, духи предков… Вы что — хотите лично с ними пообщаться? Извините, но к ним без соответствующих рекомендаций не подступишься. А местные колдуны запросто могут кого угодно со свету сжить, даже не видя своей жертвы. Чтобы понять, что такое местная магия, надо жить в Сиаре, надо знать… — Я жила в Сиаре, — прервала его Дина. — Я жила в Сиаре, и я знаю, что собираюсь делать. В том, что она действительно знает, зачем и куда идёт, Дина и сама не была вполне уверена, она точно знала другое: для выполнения своей миссии надо использовать любой шанс, даже самый призрачный, и этим она объясняла себе внезапные приступы непоколебимой уверенности в правильности выбранного пути. — Тогда дальше идите пешком. — Муар вышел из автомобиля, обошёл его вокруг капота и распахнул дверцу, давая понять, что он хоть и не Мудрый Енот, однако шутить тоже не собирается. — Если маси заподозрят, что команданте причастен к вашим затеям, ему тоже может не поздоровиться, а я отвечаю за его безопасность. — Я понимаю. — Она неторопливо выбралась из машины. — Я и сама попросила бы остановить у следующего столба. — Ну, до столба можно и доехать. — Не стоит. Я не прочь прогуляться. — Всё, этот разговор окончен, и теперь можно идти вперёд, не оглядываясь. Муар наверняка останется здесь, пока всё не кончится. Знать бы, что такое «всё» и чем оно кончится. Дорога была пустынна, и солнце клонилось к закату. Примерно через час, когда покажется чёрный провал входа в святилище, уже будет ночь, и темнота изнутри и снаружи будет примерно одинаковой. Предстоит второй раз войти в бездонный каменный лабиринт, на этот раз без приглашения. Никто и никогда не входил в святилище Мудрого Енота без приглашения, разве что конквистадоры капитан-командора Фернандо да Корсето однажды вломились туда в поисках мифических сокровищ, но ни один из них не вышел обратно. Тогда, судя по всему, даже адмирал Виттор да Сиар был несколько напуган исходом этой экспедиции и не предпринял никаких акций возмездия против людей Мудрого Енота. Полоса потрескавшегося асфальта начала подниматься вверх, огибая скальный выступ. Из джунглей, прилегающих слева к дороге, послышались панические обезьяньи вопли и сдержанный рык пятнистой кошки. Дина на всякий случай расстегнула сумочку, в которой лежал пистолет, любезно вручённый ей подполковником Муаром. Если удастся дойти до входа в лабиринт, не забыть бы выкинуть оружие… С ним туда и вправду лучше не соваться. Как это говорил доктор Кастандо: новая вселенная возникла не за пределами нашего мира, а внутри этой юной жрицы, даровав ей силы, которые действуют вопреки законам, данным нам Творцом… Может быть, всё-таки не вопреки, а вне этих законов. Как может существовать вопреки законам этого мира то, что существует как бы вне его? Нет, важно не это. Важно то, что через вселенную, которая внутри Сквосархотитантхи, наверное, можно пройти туда, где решается судьба пробудившегося Тлаа и судьба этого мира заодно. Нет, лучше пока не думать ни о рычании в зарослях, ни о том, что ждёт впереди. Это — как при первом прыжке с парашютом: успеешь подумать о том, что внизу пропасть в полторы версты, и не решишься сделать шаг за борт, пока инструктор не толкнёт в спину. Здесь толкать в спину некому — сама себе инструктор… Дальше она шла, стараясь не думать ни о чём, и, когда впереди показался вход в святилище, из-за горизонта ещё выглядывал краешек заходящего солнца. В памяти остался каждый шаг, который она сделала при прошлом посещении лабиринта, а значит, можно было не бояться заблудиться даже в полной темноте. Она положила пистолет справа от входа, возле лап каменной химеры, а потом, подумав, там же оставила и сумку, прихватив с собой только крохотный, в палец толщиной, фонарик. Им тоже стоило пользоваться лишь в крайнем случае. Ну, вперёд, Ваше Высокоблагородие! Вперёд — туда, где дремлют миры, дрожит Нить Неизбежности и хранит свои неувядающие мощи жрица Сквосархотитантха! Сначала прямо, никуда не сворачивая, — до того места, где в прошлый раз в затылок впился холодный взгляд престарелого жреца. Дальше, через сто двенадцать шагов, под ногами обнаружится пустота, и останется только лететь в пропасть, пока внизу не обнаружится крохотное упругое блюдце света. Но кто сказал, что всё будет так, как в прошлый раз… Кто знает, как здесь встречают непрошеных гостей… Сто двадцать семь, сто двадцать восемь, сто двадцать девять… Тёмный коридор уходил всё дальше, слегка забирая вверх, а обрыва всё не было. Значит, его не было вообще… Не было падения, не было блюдца света… Может быть, и сна никакого не было — ни болота, покрытого ползучим туманом, ни сосны, ни поручика Соболя, производящего поисково-спасательную операцию на том свете… И ещё не было ощущения, что в лабиринте ещё кто-то есть. Но если верить дону Карлосу, Сквосархотитантха никогда не покидает святилища. Значит, она либо спит где-то в глубине лабиринта, либо погрузилась в ту вселенную, которую носит в себе. Значит, надо найти её тело, а потом либо дождаться пробуждения, либо… «…возьми и уходи…» — Обрывок фразы, едва различимый шорох слов тенью промелькнул в глубине сознания. Она вдруг почувствовала, что чей-то шёпот уже давно преследует её, уже не первый день звучит внутри, стараясь оставаться незамеченным. Что надо взять и куда потом уходить? И кому всё это нужно? Дина поймала себя на том, что не может дать себе самой внятного объяснения, зачем она здесь и почему ещё сегодня утром, беседуя с команданте, так настаивала на необходимости этого проникновения в святилище: «Сезар, я не могу пока ничего объяснить, но поверь: так надо, и другого выхода нет…» Он поверил. И она сама тогда верила себе, но сейчас, когда этот вкрадчивый шёпот прорвался наружу и выдал себя, стоило остановиться и задуматься о том, а что же она, собственно, делает здесь и сейчас… Но тот, кто нашёптывал ей свою волю, уже не мог отступиться от цели, до которой оставались считаные шаги. «…чувство долга стоит дороже, чем принято думать. Оно пробуждает интуицию, даёт возможность покончить с сомнениями, найти выход там, где его нет…» «…цель становится ближе с каждым шагом, если каждый из этих шагов — неожиданность не только для противника, но и для тебя самого…» «…логика — ползанье на карачках, интуиция — прорыв в бесконечность. Нельзя вершить великие события, предаваясь задумчивости…» «…неважно, откуда пришло знание, важно, что оно пришло…» «…всё фигня, кроме рыжих муравьёв…» Теперь голос даже не очень-то скрывался, уже не подспудно действуя на её волю, а пытаясь в решительный момент сломить, перебороть, подчинить. Тот, кто пытался ею управлять, явно потерял остатки терпения или время его поджимало. Дина попыталась сделать шаг назад, но голос, претендовавший на звание внутреннего, завопил так, что возникла нестерпимая боль в затылке, и, чтобы не потерять равновесие, она привалилась плечом к стене. «…шанс на бессмертие! Великая удача! Надо быть самой дремучей ослицей, чтобы отказываться. Расслабься, милая, и продолжай…» Нет, Мудрый Енот здесь явно ни при чём. Кто-то хотел заставить её сделать то, чего делать нельзя, нельзя ни в коем случае. Муар был прав. Надо попытаться уйти отсюда, надо вытеснить из своего сознания прокравшегося туда чужака. Кем бы он ни был, нельзя быть чьим-то слепым орудием. Может быть, стоит помолиться на всякий случай… «…только недолго! Молись по-быстрому, и вперёд! Через тернии к звёздам!» А вот это уже просто наглость. Шептун уже не пытался скрываться, он уже приказывал, вероятно, полагая, что если уж она здесь и до цели осталось всего несколько шагов, то она уже не свернёт с этого пути — хотя бы ради любопытства, хотя бы для того, чтобы узнать, зачем её сюда заманили. Теперь ноги отказывались ей подчиняться, и следующий шаг она сделала помимо собственной воли. — Ай! Пусти! — Голос на этот раз звучал уже не изнутри, а откуда-то из темноты, заполнившей окружающее пространство. — Пусти, а то хуже будет! — Хуже будет тебе, если не замолчишь, — ответил ещё кто-то спокойно и рассудительно, причём говорил он не по-сиарски, не по-ромейски и не на языке маси… Дина даже не сразу сообразила, что слышит родную речь. — Шёл бы ты к своей канцелярии. Коридор внезапно озарился серебристым сиянием, которое в первое мгновение показалось нестерпимо ярким, тесные стены раздвинулись, а грубо отёсанный потолок распался на сотни булыжников, которые почему-то медленно падали вверх. Посреди каменистой равнины стоял человек в сером монашеском балахоне и армейских ботинках, подпоясанный мечом. Он вцепился в ухо какого-то крысоподобного существа, у которого, впрочем, отсутствовал хвост, а задние лапы заканчивались увесистыми копытами. — Чего пристал?! Я на работе, — вопило существо, стараясь вырваться. — Уйди, а то я буду жаловаться. До самого низа дойду! Ты хоть знаешь, кто меня послал? — Иди жалуйся. — Незнакомец, никак не реагируя на угрозы, раскрутил своего пленника над головой и зашвырнул вверх, вслед удаляющимся булыжникам. Существо умчалось ввысь, обгоняя камни, и вскоре скрылось из виду. — Сударыня, между прочим, мне было поручено прикончить вас, если не найдётся другого выхода, — сообщил человек с мечом, в упор глядя на Дину. — К вашему счастью, всё удалось разрешить почти мирным путём. — Ты кто? — спросила Дина, старательно скрывая, что вот-вот потеряет самообладание. — Неправильный вопрос, — заметил незнакомец, и его очертания потеряли чёткость. Теперь перед ней стоял призрак, тень, сгусток серого тумана. Только клинок, просвечивая сквозь ножны, мерцал тусклым стальным блеском. — Неважно, кто я. Важно, кто вы, сударыня. Важно, кем вы были ещё минуту назад. — И кем же? — Орудием в чужих руках, камнем в праще Нечистого, рабой шёпота Преисподней. Хорошо, что Самаэль прислал по вашу душу такую мелкую сошку, как этот… Исполнительный поганец, но не боец. Неосмотрительно с его стороны. — Там, где у размытого силуэта призрака должна была находиться голова, проступили чётко очерченные глаза, но смотрели они как будто сквозь неё, куда-то вдаль. — Пройдёмте, — добавил он тоном городового, задержавшего мелкого хулигана. Оставалось только поверить в реальность происходящего и подчиниться, тем более что призрак не демонстрировал никакой враждебности. Пройти действительно оставалось всего несколько шагов. Полупрозрачное тело Сквосархотитантхи лежало по центру серебристого светового пятна, и вокруг него клубилась темнота, которая едва заметно расступается при тусклом блеске клинка. Левая ладонь жрицы лежала на чёрном ноздреватом камне размером с кулак. «…возьми и уходи…» — всплыли в памяти недавние слова, сказанные чужим голосом, звучащим изнутри. Почему-то теперь она точно знала, что именно она должна была взять, а потом уйти — вот этот самый камень, который сжимают тонкие длинные пальцы вечно юной жрицы. Дина метнулась к находке, которая показалась вдруг такой желанной, которая, как она внезапно поняла, и была целью её прихода сюда. В вершке от её груди сверкнуло острие клинка. Ещё одно движение, и эта сталь пронзит её насквозь, и завтра, через неделю или через год жрецы вынесут отсюда останки той, которая посмела осквернить своим присутствием это священное место. — Вы не смогли бы этого сделать, даже если бы я не помешал. — Призрак уже отправил меч обратно в ножны. — Но лучше к нему вообще не прикасаться. — Что это? — Дина отступила на шаг и спрятала руки за спину, опасаясь, что они снова потянутся к этому странному предмету, который одновременно внушал неосознанный страх и притягивал к себе. — Эту штуку называют здесь «тантхатлаа», но изначально это называлось Печатью. — Призрак медленно надвигался на неё, оттесняя от камня и от жрицы, погружённой в персональную вселенную. — По современным понятиям — цифровая матрица личности, владевшей когда-то силами, которые сейчас внутри Сквосархотитантхи. Здесь, в этом подземелье, древняя магия маси достаточно сильна, чтобы не дать им соединиться. К тому же местные жрецы уже не одно столетие пытаются… — Он на мгновение задумался. — Пытаются стереть информацию, заложенную в этом камушке. Когда-то он имел форму диска, а теперь посмотрите, что с ним стало. Если из него со временем кто-то и вылупится, то только инвалид без рук, без ног и с мозгами набекрень. — Так кто же ты? — повторила Дина свой вопрос. — Тайная Канцелярия должна знать всё о подданных Соборной Гардарики за рубежом, — вместо ответа, усмехнувшись, заявил призрак. — Даже если они мертвы.