Думаю, я ожидала, что мой поиск в Google приведет и к более личным вещам. Может быть, аккаунт на Facebook с фотографиями очаровательных рыжих малышей. Или один из тех свадебных сайтов с перепроизведенными фотографиями и историей о том, как пара познакомилась. Но нет. Самым близким был триатлон, в котором он участвовал около двух лет назад недалеко от Хьюстона. Он занял не очень хорошее место, но он закончил его. Насколько известно Google, это единственное занятие, не связанное с работой, в котором Йен принимал участие за последние четыре года. Но это не суть важно: Я знаю достаточно много о карьерных достижениях Йена Флойда, и мне хорошо известно, что он все еще работает в NASA. Поэтому для меня нет смысла быть шокированной, увидев его. И я не шокирована. Я действительно не шокирована. Просто, учитывая, что в Космическом центре Джонсона работает более трех тысяч человек, я полагала, что столкнусь с ним примерно на третьей неделе работы. Может быть, даже на третьем месяце. Я определенно не ожидала увидеть его в свой первый день, в самый разгар чертовой ориентации новых сотрудников. И уж точно не ожидала, что он сразу же заметит меня и будет долго — долго смотреть, как будто вспоминая, кто я такая, как будто не удивляясь, почему я выгляжу знакомой, и не пытаясь найти меня. Что… не так. Он явно не такой. Йен появляется у входа в конференц — зал, где новые сотрудники расположились в ожидании следующего докладчика; с немного раздраженным выражением лица он оглядывается в поисках кого — то, замечает меня, болтающую с Алексис, примерно через миллисекунду после того, как я замечаю его. Он на мгновение замирает, широко раскрыв глаза. Затем пробирается сквозь толпу людей, болтающих за столом, и длинными шагами направляется ко мне. Его глаза не отрываются от моих, и он выглядит уверенным и приятно удивленным, как парень, встречающий свою девушку в аэропорту после того, как она провела четыре месяца за границей, изучая манеры ухаживания горбатого кита. Но это не имеет ничего общего со мной. Это не из — за меня. Это не может быть из — за меня, верно? Но Йен останавливается всего в паре футов от Алексис, изучает меня с небольшой улыбкой на пару секунд дольше, чем принято, а затем говорит: — Ханна. И все. Это все, что он сказал. Мое имя. И я действительно не хотела его видеть. Я действительно думала, что будет странно снова быть с ним, после нашей не совсем безвкусной первой и единственной встречи. Но… Это не так. Совсем нет. Это просто естественно, почти непреодолимо — улыбнуться ему, оттолкнуться от стола и подняться на ноги, чтобы обнять его, наполнить ноздри его чистым запахом и сказать ему в плечо: — Хей. Его руки ненадолго прижимаются к моему позвоночнику, и мы прижимаемся друг к другу, как четыре года назад. Затем, секундой позже, мы оба отстраняемся. Я не умею краснеть, никогда, но мое сердце бьется быстро, а по груди ползет любопытный жар. Может быть, это потому, что это должно быть странно. Ведь так? Четыре года назад я подошла к нему. Потом я прижалась к нему. Потом я отказала ему, когда он предложил мне провести с ним время без оргазма, без космических исследований. Именно этого я хотела избежать: мужской, неловкой, уязвленной реакции, которую, я была уверена, вызовет Йен. Но теперь он здесь, обезоруживающе рад меня видеть, и я просто чувствую себя счастливой в его присутствии, как тогда, когда мы кодировали нашу вторую половину дня. Он выглядит немного старше; дневной щетине уже около недели, и, возможно, он стал еще больше. В остальном он просто сам по себе. Волосы рыжие, глаза голубые, веснушки повсюду. Мне насильно напоминают о его форменной инициализации в C++ — и о его зубах на моей коже. — Ты сделала это, — говорит он, как будто я действительно только что сошла с реактивного самолета. — Ты здесь. Он улыбается. Я тоже улыбаюсь и нахмуриваю брови. — Что? Ты не думал, что я действительно закончу школу? — Я не был уверен, что ты когда — нибудь сдашь экзамен по водным ресурсам. Я разразилась смехом. — Что? Только потому, что ты своими глазами видел, как я не приложила никаких усилий для выполнения задания? — Это сыграло свою роль, да. — Тебе стоит почитать, что я написала о тебе в отчете. — Ах, да. С какими венерическими заболеваниями мне пришлось сражаться, чтобы добраться до того места, где я сейчас? — А с какими венерическими заболеваниями ты не боролся? Он вздыхает. Горло прочищается, и мы оба поворачиваемся… О, точно. Алексис тоже здесь. Смотрит между нами, почему — то с глазами — блюдцами. — О, Йен, это Алексис. Она тоже начинает сегодня. Алексис, это… — Йен Флойд, — говорит она, задыхаясь. — Я фанатка. Йен выглядит смутно встревоженным, как будто мысль о том, что у него есть «фанаты», сбивает его с толку. Алексис, кажется, не замечает этого и спрашивает меня: — Вы двое знаете друг друга? — А… да, знаем. У нас был… — Я делаю неопределенный жест. — Кое — что. Много лет назад. — Что — то? — Глаза Алексис расширились еще больше. — О нет, я не имела в виду такую вещь. Мы сделали что — то вроде… одного из этих… как они называются..? — Информационное интервью, — терпеливо поясняет Йен. — Информационное интервью? — Алексис звучит скептически. Она смотрит на Йена, который все еще смотрит на меня. — Да. Типа того. Оно переросло в… — Во что? Мы чуть не трахнулись на территории НАСА? Как хочешь, Ханна. — В сессию отладки, — говорит Йен. Затем прочищает горло. Я издаю смешок. — Точно. Это. — Отладочная сессия? — Алексис звучит еще более скептически. — Это не звучит весело. — О, это было так, — говорит Йен. Он все еще смотрит на меня. Как будто он нашел давно потерянные ключи от дома и боится, что потеряет их снова, если отвернется. — Да. — Я не могу не сделать свою улыбку чуть — чуть вызывающей. Эксперимент. Кажется, я провожу много таких экспериментов, когда он рядом. — Много веселья. — Точно. — Йен, наконец, отворачивается, улыбаясь все так же. — Много. — Как вы познакомились? — спрашивает Алексис, с каждой секундой все более подозрительная. — О, моя лучшая подруга — двоюродная сестра Йена, или что — то в этом роде. Йен кивает. — Как… — Он ненадолго спотыкается на имени. — Я хочу сказать Мелисса? — Мара. Твою кузину зовут Мара. Не отставай, ладно? — Мне не удается выглядеть строгой. — Ты не разговаривал с ней с тех пор, как она нас связала? — Я не верю, что мы разговаривали тогда. Все произошло через… — Великую тетю Дельфина, верно. Как вам видео из «Хоум Депо»? — Lowe’s. Я слышал, что он переживает возрождение с тех пор, как дядя Митч стал проводить День благодарения. Я смеюсь. — Ну, Мара замечательная. Она тоже закончила аспирантуру и недавно переехала в округ Колумбия, чтобы работать в EPA. Никакого интереса к космическим штучкам. Просто, знаешь… спасает Землю. — О. — Он не выглядит слишком впечатленным. — Это хорошая борьба. — Но ты рад, что кто — то другой берет ее на себя, пока мы с тобой проводим дни, запуская в космос крутые гаджеты? Он усмехается. — Более или менее. — Ладно, это очень… — Алексис, снова. Мы оба поворачиваемся к ней: ее глаза сузились, и она звучит пронзительно. Честно говоря, я забываю, что она здесь. — Я никогда не видела двух людей… — Она жестикулирует между нами. — Вы, ребята, явно… — Мы с Йеном обмениваемся озадаченными взглядами. — Я собираюсь оставить вас, — непостижимым образом говорит она. Затем она поворачивается на пятках, и мы с Йеном остаемся одни. Типа того. Мы в комнате, полной людей, но… одни. — Ну… привет, — говорю я. — Привет. — Голос ниже. Более интимный. — Я как бы ожидала, что это будет неприятно. — Это? — Это. — Я показываю туда — сюда между нами. — Видеть тебя снова. После того, как мы расстались. Он качает головой. — Почему? — Просто… — Я не уверена, как это сформулировать, но мой опыт показывает, что мужчины, отвергнутые женщинами, часто могут быть страшными в миллионе различных аспектов. В любом случае, это не имеет значения. Похоже, он оставил в прошлом то, что произошло между нами, как только я вышла из его кабинета. — Не имеет значения. Поскольку это не так. Неприятно, то есть. Йен кивает один раз. Как я помню с давних пор. — В какую команду тебя назначили? — А И ПЭ. — Невероятно. — Он звучит радостно. Что… в общем — то, ново. Мои родители отреагировали на новость о том, что меня взяли на работу в НАСА, своим обычным способом: показали разочарование, что я не пошла в медицину, как мои братья и сестры. Сэди и Мара всегда поддерживали меня и радовались за меня, когда я получила работу своей мечты, но они не настолько интересуются космическими исследованиями, чтобы полностью осознать значение того, где я оказалась. А вот Йен, Йен знает. И хотя он теперь большая шишка, а A & PE больше не его команда, это все равно заставляет меня чувствовать тепло и трепет. — Да, этот случайный парень, которого я однажды встретила, сказал мне, что это лучшая команда. — Мудрые слова. — Но я не собираюсь сразу начинать с команды, потому что… Мне удалось убедить их выбрать меня в АМАСЕ. Его улыбка настолько нескрываемо, искренне счастлива за меня, что мое сердце подпрыгивает в горле. — АМАСЕ. — Да. — Ханна, это фантастика. Так и есть. АМАСЕ — это дерьмо, и процесс отбора для участия в экспедиции был жестоким, до такой степени, что я не совсем понимаю, как я туда попала. Возможно, просто повезло: доктор Мерел, один из руководителей экспедиции, искал кого — то с опытом работы в газовой хромато — масс — спектрометрии. Так получилось, что у меня был такой опыт, благодаря некоторым побочным проектам, которые навязал мне мой научный руководитель. В то время я агрессивно ворчала и стонала, пробиваясь через них. Оглядываясь назад, я чувствую себя немного виноватой. — Ты там был? — спрашиваю я Йена, хотя уже знаю ответ, потому что он упомянул АМАСЕ, когда мы встретились. Кроме того, я видела его резюме и несколько фотографий из прошлых экспедиций. На одной из них, сделанной летом 2019 года, он одет в темную термофутболку и стоит на коленях перед марсоходом, прищурившись на его роботизированную руку. Прямо за ним стоит молодая симпатичная женщина, опираясь локтями на его плечи, и улыбается в направлении камеры. Я думала об этой картине не один раз. Представляла, как Йен приглашает женщину на ужин. Интересно, смогла ли она, в отличие от меня, сказать «да». — Я был там дважды, зимой и летом. Оба замечательные. Зима была значительно более жалкой, но… — Он останавливается. — Подожди, разве следующая экспедиция не отправляется… — Через три дня. На пять месяцев. — Я смотрю, как он кивает и переваривает информацию. Он все еще выглядит счастливым за меня, но немного… приглушенно. Может быть, доля секунды разочарования? — Что? — спрашиваю я.