Однажды Таллула пробуждается от очередного глубокого сна, сна настолько глубокого, что он скорее похож на смерть. Этот сон, она теперь хорошо это знает, вызван содержимым одного из многочисленных флаконов и пузырьков в шкафчике в ванной комнате матери Скарлетт. Она вновь оказывается в какой-то комнате, темном, безмолвном пространстве, совсем одна, и лишь ритм и покачивание глубокой холодной воды отдаются таким же ритмом в ее костях. В круглое окошко она видит вязкую цементную стену морской воды. Она чувствует, что ее запястья связаны. Ее ноги связаны. И теперь она знает. Она точно знает: никто не заботится о ее безопасности. Никто не оберегает. Она знает: все, что Скарлетт рассказывала ей о том, что ее отец якобы пытался подкупить полицейских, — ложь, и этот кошмар скоро закончится, и это будет худший из всех возможных концов. Она знает: единственная причина, почему она все еще жива, это то, что Скарлетт позаботилась об этом. Но она знает и то, что Скарлетт теряет контроль над своей матерью, теряет контроль над всей ситуацией и теперь Таллулу везут в самую дальнюю точку мира от ее собственной матери, от ее сына и ее дома, чтобы бросить, избавиться от нее, дать ей исчезнуть. — 67 – Сентябрь 2018 года Ким сидит в саду на заднем дворе. Она не может находиться в помещении. Райан внутри с Ноем, отвлекает его. Уже почти два часа дня. С тех пор как полиция нашла тело в туннеле в доме Жаков, прошло четыре часа. Она смотрит на свой телефон, включает и выключает экран, проверяет и перепроверяет, убеждается, что у нее хорошее соединение, хороший сигнал, что для звонка Дома нет никаких препятствий. И наконец вот она, начальная нота мелодии звонка. Прежде чем прозвучит вторая нота, она уже отвечает: — Да. — Ким, послушайте. Похоже, мы отследили текущее местонахождение семьи Жак. Мы работаем с Интерполом над морским поиском. Я вам раньше не говорил, Ким, но мы нашли в туннеле и другие вещи. Мы нашли остатки булочки, нашпигованной большим количеством зопиклона. Нашли длинные темные волосы. Нашли пустые бутылки из-под воды, свечи, одеяло и телефон Таллулы. Согласно записям аэропорта Мэнтона, тридцатого июня прошлого года Жаки вылетели на своем частном самолете на Гернси и на его борту находились Джослин, Скарлетт и Рекс Жак. А также подруга Рекса, Серафина Голдберг. Но Серафина утверждает, что тем летом вообще не летала на Гернси. Поэтому, Ким, мы рассматриваем вероятность того, что Жаки могли забрать Таллулу с собой. И что сейчас они на борту яхты, зафрахтованной Джослин Жак в яхт-клубе Гернси в конце августа. И что Таллула все еще может быть с ними. Тем временем детективы на Гернси получают ордер на обыск дома Жаков. — Хорошо, — говорит Ким, сдерживая дыхание. — Что мне теперь делать? — Просто сидеть на месте и не дергаться, Ким. Просто сидите на месте. Мы работаем так быстро, как только можем. Колеса наконец-то крутятся. Хотя, черт побери, спустя столько времени. Просто сидите на месте и не дергайтесь. — 68 – Сентябрь 2018 года Проходят дни. Свет, проникающий сквозь океан за ее окном, меняется с серого на золотой и белый. Становится все теплее и теплее. Ночью над головой гудит кондиционер. Скарлетт приходит и уходит. Иногда она приводит с собой пса, и Таллула обнимает его за шею и вдыхает его соленый запах. — Я предпринимаю шаги, — говорит Скарлетт. — Я делаю все для того, чтобы вернуть нас домой. Чтобы вернуть тебя домой. Это скоро закончится. Это скоро закончится, обещаю. Таллула знает: каждое блюдо, которое она ест, каждый напиток, который она пьет, приправлен чем-то таким, что клонит ее в сон. Но ей все равно, она жаждет сна, который они приносят. Это сладкое убаюкивание, отсутствие боли, сновидения. Когда Скарлетт слишком долго не несет ей того, чего она жаждет, Таллула буквально сходит с ума. Она чувствует себя разорванной на части, ее живот как будто перерезан от бока до бока, ее голова пробита осколками стекла. И она выхватывает стакан из рук Скарлетт и залпом осушает его, так быстро, что едва не захлебывается. И вот однажды, когда она выходит из другого сна, сделанного из свинца, и заставляет себя открыть веки, она смотрит вверх на медово-золотистый слой дерева над своей головой и слышит то, чего раньше не слышала. Ровный, непрерывный стрекот, похожий на звук электропилы, или на рев человека, кричащего басом, или на включенный двигатель грузовика. Он как будто обволакивает ее. Она чувствует, как кружатся в орбитах ее глаза, они как будто пересохли. Она тянется к бутылке с водой, которую Скарлетт всегда ставит ей перед сном, и делает глоток. Шум становится громче, настойчивее, агрессивнее. Яхта начинает раскачиваться, вода выплескивается из горлышка бутылки, когда она пытается завинтить на ней крышку. Она слышит что-то похожее на человеческий голос, но странно бестелесный, как будто он кричит под водой. — Скарлетт! — кричит она, хотя знает, что ее не слышно здесь, в ее крошечной, обшитой деревом каюте. — Скарлетт! Она слышит болезненный металлический скрежет выключенного двигателя. Яхта затихает, и теперь она слышит, что говорят голоса снаружи. — Это королевские ВВС, — говорят они. — Мы спускаемся на борт вашего судна. Пожалуйста, встаньте на палубе, подняв руки вверх. А потом она слышит топот ног над головой, голоса, крики. Чья-то нога распахивает дверь ее каюты, и она видит перед собой людей в темно-синей форме, в головных уборах, с пистолетами в руках. Их мускулистые тела накачаны адреналином, они как манекены, а не живые люди. И они подходят к ней, и она от страха сжимается в комок. — Вы Таллула Мюррей? — спрашивают они. Она кивает. Таллула надеется, что после того, как полиция освободит ее от пут, она сможет ходить. Она надеется, что ноги, которыми она не пользовалась в течение многих дней, неким образом поддержат ее, когда она наконец покинет эту крошечную деревянную конурку. Но увы. Они подкашиваются и сгибаются в коленях, словно у деревянной марионетки на веревочках. Полицейский подхватывает ее и несет на руках. — Куда мы едем? — спрашивает она хриплым голосом. — В безопасное место, Таллула. У него акцент. Она не знает, что это за акцент. — Где мы? — спрашивает она. — Мы посреди Атлантического океана. — Меня отправят домой? — Да. Да, домой. Но сначала нам нужно доставить вас в больницу на осмотр. Вы в плохом состоянии. На палубе яхты Таллула видит остатки еды. Миска с салатом, фужеры, бумажные салфетки, разбросанные сильным ветром от лопастей вертолета. Значит, пока ее держали связанной в этой крошечной темной деревянной конурке, другие люди ели салат и пили на солнышке вино! Эта мысль ранит ее в самое сердце. Она видит на другом конце палубы сбившихся в кучку людей. Это Скарлетт, Джосс и Рекс. Они оборачиваются и смотрят на нее, но тут же торопятся отвести взгляд. Она видит, как к Жакам подходит еще один полицейский, грубо заводит им руки за спину и застегивает на их запястьях металлические наручники, поблескивающие на ярком солнце. Сенбернар Тоби сидит у их ног, его густую шерсть треплет морской ветер. — Что будет с псом? — спрашивает она, внезапно охваченная тревогой, что Тоби бросят здесь одного. — Пса мы возьмем с собой, не переживайте о нем. Она рукой прикрывает глаза. Стрекот лопастей и слепящее солнце просто невыносимы. — Куда мы? — Просто расслабься, Таллула. Просто расслабься. Вскоре ее вместе с полицейским, который ее спас, пристегивают к подъемнику. В следующий миг она парит над блестящей белой яхтой, смотрит вниз, глядя, как семья Жак, сбившаяся в кучку на палубе, становится все меньше и меньше. Она видит, как Скарлетт смотрит на нее и одними губами произносит слова «Я люблю тебя». Но она знает: той, что когда-то любила Скарлетт Жак, больше нет. Она отворачивается и закрывает глаза. — 69 – Сентябрь 2018 года Самолет останавливается на взлетно-посадочной полосе. Софи встает, открывает верхний багажник и вынимает свой чемоданчик на колесах и куртку. У багажной карусели ее встречает датский издатель, женщина ее возраста, с рыжими волосами, собранными в пучок, и в длинном синем пальто из букле поверх платья в цветочек. Они быстро обнимаются — они уже встречались дважды, а в прошлый раз, когда Софи была в Копенгагене, даже выпили вместе и поделились личными секретами, включая подробности внебрачных похождений ее издателя. Но теперь, по прошествии года, это похоже на новое начало. Они вновь автор и издатель, талантливый писатель и его менеджер. Между ними теплые, сердечные отношения, но они не друзья. Софи привозят прямо в отель с бархатными креслами выгоревших на солнце тонов и стеклянными лифтами, ездящими вверх-вниз на металлических столбах, огромными кактусами и акустической системой, из которой раздается пение группы Chainsmokers. Оказавшись в своем красивом номере, она ставит чемодан на невысокую скамеечку, открывает его, вынимает сумку с туалетными принадлежностями, расстегивает молнию и достает зубную щетку и пасту. В ванной, когда Софи чистит зубы, она смотрит на свое лицо. Она не спит с четырех часов утра, когда звонок будильника прервал ее мрачные, тревожные сны. Она спала всего два часа. Однако всего через двадцать минут она уже будет на пути на конференцию. Там у нее запланирован плотный график интервью и разных мероприятий, подробно расписанных на листе бумаги, который ей вручила ее издатель вместе с холщовой подарочной сумкой. Еще в ней лежат энергетические батончики, минеральная вода и экземпляр датского издания ее последней книги. В спальне гудит телефон. Она выходит из ванной и берет трубку. Пришло сообщение от Ким: Они ее нашли, говорится в нем. Она возвращается домой. Софи моргает. Тяжело садится на край кровати и, жадно хватая ртом воздух, прижимает телефон к сердцу. Внезапно она ловит себя на том, что неожиданно для себя самой плачет. * * * — Здравствуйте, Софи. Могу я вас так называть? Софи ободряюще улыбается читательнице в зале, сжимающей микрофон, который ей только что передал кто-то из организаторов встречи. — Софи, я большая поклонница ваших книг. На данный момент вышло шесть книг из серии о детективном агентстве Хизер-Грин. Скажите, вы сейчас работаете над очередным романом? И если да, то можете ли вы сказать, чего нам ожидать? А если нет, что будет дальше с П. Дж. Фоксом? Сначала вопрос повергает ее в замешательство, но потом она понимает, что должна сказать. Она улыбается и подносит микрофон ко рту. — Это очень хороший вопрос, — говорит она. — И несколько недель назад я могла бы дать вам на него очень прямой, откровенный ответ. Несколько недель назад я жила на юго-востоке Лондона, очень близко к Хизер-Грин, одна, в моей милой маленькой квартирке, которая, по сути, копия квартирки Сюзи Битс. У меня был бойфренд, учитель, с которым я познакомилась благодаря моей профессии, точно так же, как и Сюзи всегда знакомилась со своими бойфрендами. Несколько недель назад я была, по сути, Сюзи Битс. — Публика смеется. — И самое смешное, что я этого даже не знала. Потому что две недели назад я уехала из Лондона… — Чувствуя, как ее захлестывает волна эмоций, она умолкает. — Я уехала из Лондона с надеждой, молитвой и ощущением того, что где-то тикают невидимые часы и пора начать с моим бойфрендом новую жизнь в деревне. Мне предстояло стать женой директора в очень дорогой школе-интернате в живописной английской деревне. — По аудитории прокатывается приглушенный смех. — И я понятия не имела, — продолжает она, — совершенно не представляла, насколько это изменит мою жизнь. Потому что я оказалась не только в деревне, за миллион миль от моей зоны комфорта, не в силах снова перевоплотиться в Сюзи, не в силах писать, но еще и угодила в гущу настоящего преступления. Хотите, чтобы я вам об этом рассказала? По аудитории прокатывается еще более громкое перешептывание. Софи кивает, кладет ногу на ногу и поворачивается к своему модератору. — Все в порядке? У нас есть время? — спрашивает она.