Лора: Но это опасно. Доктор Броуди: Да. Даже очень. 17 Лора. Ночь накануне. Четверг, 10 вечера. Бренстон, Коннектикут Я знаю, что ты натворила. Тебе ни за что не следовало возвращаться. Ты за все заплатишь. Записки я получила в разное время и в разных местах. Первая была сложена гармошкой на лобовом стекле под дворником минивэна Роузи, на котором я поехала на стадион. Я носилась, наматывая круг за кругом, машину припарковала на холме, на территории государственной средней школы соседнего городка: школы здесь с хорошей инфраструктурой и без охраны у ворот — она тут ни к чему. Именно поэтому за дом в этом городке люди выкладывают миллионы долларов. Интересно, что они подумают, узнав, как их жалкая служба безопасности пропускает людей вроде меня. Тех, кто подозревался в убийстве. Каждый круг я пробегала за две минуты. Кто бы ни оставил записку, он наблюдал за мной, выжидая, когда я скроюсь за поворотом. Вторая пришла с посылкой из «Амазона». Записку вложили в щель между картонками, где коробку не заклеили скотчем. Внутри была пижама, которую я заказывала с доставкой на дом к Роузи. Третью я нашла под подушкой. Все они были напечатаны. На белой бумаге, обрезанной под текстом, сложенной несколько раз как оригами. — Почему ты не закрываешь двери на замок? — спросила я Роузи в тот день, когда нашла третью записку. — Не боишься воров? Сестра посмотрела на меня своим коронным взглядом в духе шутишь, что ли? Мы сидели на кухне. Она с деланным драматизмом замахала руками: — Если бы! Половина здешнего хлама — утиль, свезенный из нашего прежнего дома и от родителей Джо — одно старье. Забирайте! Берите все, что хотите, только вино не трогайте! — Ха-ха-ха! — вдоволь насмеявшись, я поднялась в комнату и села на кровать, переводя взгляд с двери на окно и на шкаф, в котором только что спрятала последнюю записку. Самую последнюю. Я получила ее два дня назад. Возможно, будут новые. Или же что-то еще. Мне следовало беспокоиться из-за записок, а не бояться незнакомца, сидящего сбоку от меня. Вероятно, я уже боюсь. Может быть, именно поэтому я спала не больше двух часов подряд после того, как получила первую записку. Тело ломит от усталости. Мозг истощен. Густой туман, окутавший сознание, отнюдь не помогает собраться с мыслями, когда мы с незнакомцем заезжаем в подземный гараж. Там я и открылась совершенно постороннему человеку, Джонатану Филдингу, выложив все подробности ночной вечеринки в лесах. Язык мел как помело. Его звали Митч Адлер. Он учился в государственной школе, я встретила его на одной вечеринке за полгода до случившегося. Он не был милым. Он не был хорошим парнем. Но я верила, что этому были свои причины, и только я могу его исправить. — Ты наверняка читал, что он приехал на вечеринку с девушкой, — говорю я. Джонатан кивает. Он боится спровоцировать новый приступ буйства, подобный тому, что заставил его с риском для собственной жизни гоняться за мной по полному опасностей парку. Он уточняет: — Его родители заявили, что он встречался с ней год и приглашал домой на ужины. Они сказали, что думали, будто она его девушка. — И продолжает: — И сказали, что до той ночи ничего о тебе не знали и никогда не видели. Джонатан Филдинг, ты прекрасно справился с домашним заданием. Я добавляю: — Ее звали Бритни. Голубоглазая блондинка. Оказалось, они встречались больше года. Я ничего не знала. Я думала, что он встречается только со мной. Они занимались сексом в его машине до того, как поехать в лес на вечеринку, — говорю я. Это правда. — Машина была там. Она стояла дальше по дороге, отдельно от остальных. — Почему? — спрашивает Джонатан. — Почему что? — Почему он припарковался так далеко? Пожимаю плечами: — Не знаю. Может, он думал, что ему снова повезет. Он смотрит на меня: — Но уже с другой? Не с Бритни, с которой он занимался сексом? А с тобой — две девочки за ночь? Черт тебя побери, Джонатан Филдинг. Однако ты прав. Машина остановилась. Мы сидим в темноте гаража, такого же мрачного, как и мое настроение: — Понятия не имею, что он там думал. Джонатан не развивает тему, но я знаю, о чем он думает. Все подробности выложены в открытый доступ, и я уверена, что он их нашел. Я ощетиниваюсь как еж. Воспоминания возвращают меня на одиннадцать лет назад в полицейский участок, к окровавленной одежде. К мозолям на руке от крепкого сжимания биты. Слезы бегут ручьем по грязному лицу. По грязной душе. — Я не собиралась заниматься с ним сексом в той машине. Хотя позволила ему утвердиться в этой мысли, но мне не хотелось, чтобы мой первый раз был таким, на заднем сиденье с каким-то придурком, который привез другую на вечеринку. Другую по имени Бритни, которая на самом деле была его девушкой. Джонатан смотрит на меня и недобро ухмыляется. — А что, по-твоему, должно было произойти? — спрашивает он. На самом деле это даже не вопрос. — Не знаю, что ты имеешь в виду. — Хотя мне все ясно. — Как ты собиралась защищаться от него? Тебе же грозила опасность. — Он трогает меня за руку, и я вижу в его взгляде проблеск утешения. — Я не осуждаю. Просто не могу понять, почему ты пошла за ним. Села в его машину. Мое лицо превращается в каменную маску. — Это было жестоко с моей стороны, — он убирает руку. Теперь я вижу в нем сочувствие. — Что же случилось на самом деле? От моего внимания не ускользнул тот факт, что он ни разу не упомянул биту. Он не купился на мою историю, в отличие от копов, которые повелись на нее после того, как нашли машину и Лайонела Кейси. — Я встречалась с ним. Он оказался дерьмом. И поставил мне ультиматум — доказать свои чувства, угрожая в противном случае уйти. Я впала в отчаяние. Я думала, если мы останемся наедине, и он увидит, как сильно я его люблю, то он перестанет быть таким дерьмом. Я не знала о Бритни, не знала, что они вместе целый год. Единственное, что было важно — моя жизнь, которая превратилась с ним в пытку. Он появлялся и исчезал, и я никогда не знала, когда он объявится снова. И когда бросит меня. Но когда он возвращался, я пьянела от любви. Ничто не могло отравить это счастье. Разве ты не встречал таких женщин, к которым испытывал похожие чувства? Он задумывается на мгновение, но это сплошное притворство. Психолог оказался прав. Нормальные люди не попадаются в такие ловушки. Только сломленные. — Возможно я бы встретил такую, не познакомься с будущей женой еще в юности, — ложь, но благодаря ей я понимаю, что он способен на милосердие. Это и есть доброта. Меня уничтожили. Я была тем самым другом, которому все стараются помочь, но который никогда не прислушивается к голосу разума. Нимало не смутившись, он спрашивает: — Почему же ты так привязалась к нему? К этому куску дерьма, который скармливал тебе одни объедки? У меня уже готов ответ. Но это ложь. — Когда мне было двенадцать, отец бросил нас и завел другую семью. Вероятно, мой выбор был как-то с этим связан. Именно тогда у меня начались проблемы. Мне понадобились годы, чтобы понять себя. Что во мне надломилось и почему. Я испытала громадное облегчение, наконец во всем разобравшись. Звучит убедительно, что проблемы начались с уходом Дика. Как и вспышки гнева. Правда в том, что меня сломали задолго до его ухода. Однако Джонатан повелся на это и продолжает дальше. — А что произошло с тем парнем из Нью-Йорка? Который исчез? Отличный вопрос, Джонатан Филдинг. — Без понятия. Честное слово. Впервые в жизни я решила, что встретила стоящего мужчину, — отвечаю я. Затем пожимаю плечами и принимаю грустный вид. Трижды правда. Все это истинно, даже моя печаль. — Тебе наверняка было тяжело, — констатирует он, — вновь начать встречаться. Теперь ты, должно быть, анализируешь все, даже то, что я сейчас говорю. Я рисую круги в воздухе рукой, как фея — волшебной палочкой: — Были бы у меня еще способности видеть, что творится в твоей душе, — я улыбаюсь, пытаюсь быть игривой. В нашей истории перевернулась страница. Открыта новая глава. — Да уж, — хмыкнул он. — Мне тоже оказалось нелегко решиться на подобный шаг, если тебе станет от этого легче. Да, еще как. Несчастье любит компанию. Оно всегда побеждает сочувствие.