— Как поездка? — Плодотворная. Барб нашла дом, который ей понравился. — Бьюсь об заклад, ее семья счастлива, что вы, ребята, переезжаете туда. — Так и есть, — Митч поднял свой взгляд. — Барб тоже. Она мечтала об этом уже долгое время. — А что насчет тебя? — спросила Лола. — Ты знаешь, как обстоят дела. Бар разваливается. Барб всегда говорила, что это место требует слишком многого, она хочет уберечь меня. — Но ты сам хочешь покинуть Лос-Анджелес? Он поднял руки. — Это же Лос-Анджелес! Все было хорошо, когда я был здесь, крутился с клиентами в течение всего дня, но теперь, находясь здесь, большую часть времени я пытаюсь вытащить себя из этой дыры. Барб знает, что бар моего отца — единственное, что удерживает меня в Калифорнии. — Да. — Лола отковырнула кусочек облупленной краски. — У тебя были какие-нибудь предложения? — Ничего официального, но долго так не продлится. — Ох. — Что случилось, Лола? Я немного занят здесь. — Я не знаю. Я просто... Митч, как ты думаешь, чего не хватает этому месту? Почему дело тормозит? Он вздохнул. — В восьмидесятых годах, когда мой папа передал бразды правления баром мне, мы уже тогда с трудом выживали. Но тогда на сцену вышел гранж, а я не позволял ему появиться здесь. Не после тех рок-легенд, которых мы видели. — Таким образом, ты потерял молодую клиентуру, которая шла в ногу с модой. — Молодых и некоторых старых. Ты все это знаешь, Лола. — Я пытаюсь понять это с точки зрения ведения бизнеса. — Ладно, хочешь знать, какой была моя первая ошибка? Платить за игру. Я послушал свою голову и решил просить деньги с новых групп за место на нашей сцене. Вместо этого они уходили. Я мог бы сделать с этим что-нибудь в девяностые годы, но, как я уже сказал, я ненавижу гранж. Хотя, оказывается, многие так не делали. Когда Фред протянул ноги, весь квартал стал одной большой ярмаркой дерьма. Кроме нас, единственного места, которое все еще стояло, но и мы подкосились. Барб уговаривала меня либо продать, либо просто закрыть бар, таким образом, умывая руки от всего этого. Я не могу сейчас остаться, чтобы смотреть на то, что случится рано или поздно. Слова Митча звучали довольно жестко, но она услышала сожаление в его голосе. — Этот Хэнк сказал что-то о лаунж-баре. Я думаю, что он хочет пустить это место под откос. — Мы встречаемся с ним сегодня, так что я узнаю больше, но похоже на то, что он хочет сохранить имя и основной стиль бара, просто сделать это место более шикарным. — Но это не то, что представляет собой «Хей Джой». — «Это не то, что представляет собой Джонни», — добавила она про себя. Он пожал плечами. — Совсем не то, детка. Сожалею. — Ты хочешь сказать, что это место будет хорошим вложением? — Тут никогда не будет огромного количества посетителей и туристов. Речь идет хотя бы о том, чтобы просто вернуться в строй. Лола чувствовала, как колотится ее сердце. Эту последнюю неделю она изо всех сил боролась с напряжением и давлением, пытаясь заботиться о Джонни больше, чем когда-либо. Теперь же предстояло делать это еще усерднее. Лола легко могла заставить себя покинуть «Хей Джой», но это не значит, что и Джонни так же сможет отказаться от своих ценностей, как и все остальные, которые любили бар и его историю. Она была единственным человеком, который мог что-то сделать. — То есть, если бы кто-то имел возможность купить бар, он должен воспользоваться ею? — Что бы ты ни думала, забудь об этом. Ты не знаешь никого с такими деньгами. — Может быть, знаю. — Я понимаю, Джонни вложил душу в управление этим баром, и поверь мне, я очень хочу, чтобы все сложилось хорошо и для вас тоже. Никто не знает это место так, как он. Но способа решить этот вопрос нет из-за той суммы, которую я хочу запросить за бар. — Сколько ты хочешь, Митч? — Примерно шестьсот тысяч, — сказал он. Лола посмотрела на пол. Эта сумма была больше той, что предлагал Бо, но ведь люди все время брали кредиты для малого бизнеса, не так ли? Может быть, не так много, но какая разница? Она прочистила горло. — Если мы с Джонни сможем найти такую сумму… — Эй, — сказал Митч, качая головой. — Брось. Вы с Джонни — хорошие ребятишки. Ты всегда была здравомыслящими. Не говори мне, что это изменилось. . — Гипотетически. Митч прикусил кончик ручки, развалившись на своем кресле и изучая ее. — Если ты сможешь сделать мне достойное предложение, и если ты честна перед собой насчет тяжелой работы, то почему бы и нет. Гипотетически? Купить этот бар гораздо легче для Джонни, чем начинать собственное дело, но не сильно, учитывая реальное положение вещей. Последнее, чего бы я хотел, так это увидеть детище своего отца полностью уничтоженным, но мои принципы меня не прокормят. После того как я получу свой чек, я просто умою руки. Лола вернулась в переднюю часть бара. Джонни налил три шота в стиле профессионального бармена, по одному за раз и без остановки. Лола осталась стоять в стороне. Он что-то сказал трем девушкам перед ним, похлопав себя по пивному животу, и рассмеялся. Этот пивной живот был плоским девять лет назад, когда она начала встречаться с высоким, тощим, двадцатичетырехлетним парнем с темными волосами, заправленными за уши — теперь же волосы очень отрасли, практически до лопаток, и всегда были собраны в хвост. Прекрасный пресс превратился в небольшой холмик. Этот пивной живот имел свою историю. Она любила его и все, что за этим стояло. Джонни не переживет нового владельца. Его привычный уклад существовал уже очень долгое время. И она была уверена, что ад разверзнется прежде, чем он смирится. Никто не любил перемен, особенно Джонни, но они уже маячили на горизонте, приближаясь все быстрее и быстрее. *** Поездка домой в ту ночь была на удивление тихой. Лола снова и снова перебирала суммы в голове. Она решила, что если Уокен купит «Хей Джой», то они могут вылететь с работы в течение нескольких недель. Она перебирала альтернативы. Они оба должны подсуетиться, потому что, хотя Лола и думала в последнее время попробовать что-то новое, они не смогли бы прожить на зарплату Джонни. Ей придется работать, иначе они будут в полном дерьме. Проблемы уже начались, так что о колледже не могло быть и речи, по крайней мере, в течение нескольких месяцев. Она смотрела, как Джонни парковался рядом с домом. Он был обеспокоен, но не из-за потери работы. Это было похоже на то, что он ожидал чего-либо, чтобы просто разобраться в себе — в дальнейшем он хотел свадьбы, мечтал завести детей, создать собственное дело. Ему было тридцать три. В течение последних восьми лет они словно двигались через туннель и уже давно были готовы выйти из тьмы. Она не могла знать, что ждет их дальше, но, по крайней мере, она пыталась. — Джонни? — спросила она, когда они припарковались, и он потянулся к ручке. Он оглянулся. — Да? — Ты мой лучший друг. — Уже поздно, детка. Она улыбнулась, немного смутившись. — Я знаю. Но так оно и есть. Когда мы молоды, мы думаем, что мы непобедимы. Когда мы становимся старше, то понимаем, что время работает не на нас. Если ты хочешь чего-то достигнуть, ты должен приложить для этого усилия. Или даже принести жертву. Джонни положил руку на ее сиденье. — О чем это ты? Она прищурилась, глядя через лобовое стекло на улицу. — Деньги были самым важным для моей мамы. Она говорила: «Тостер сломался. У нас нет денег, так что мы будем жить со сломанным тостером и разорванной москитной сеткой на двери, которая не удержит даже муху, не говоря уже о грабителях». Я понятия не имела, кто бы захотел нас ограбить. У нас не было ничего. Она сказала, что была наивна и глупа, потому что повсюду были отчаявшиеся люди. Она сказала мне, что деньги были причиной того, что мой папа ушел. Их всегда не хватало. Так что я верила, что деньги и счастье неразрывно связаны, пока не встретила тебя и не решила, что любовь все-таки важнее. Я была словно во мраке, но ты пришел и спас меня. С тех пор я старалась убедить себя, что деньги не самое главное. Джонни фыркнул. — Теперь ты понимаешь, что это такое. — Митч сказал мне кое-что сегодня. Он сказал: «Мои принципы меня не прокормят». Это своего рода то же самое, что и с любовью. Эти вещи действительно важны, Джонни, но они не являются всем тем, чего бы я хотела. Деньги могут дать нам стабильность и свободу. Они могут дать нам выбор. Джонни отпустил ее руку и провел ладонями вниз по штанам до колен. — Жизнь проще, когда ты просто работаешь, — решительно сказал он. — Если кто-то купит бар, мы, вероятно, потеряем наши рабочие места. — Я знаю. — Ты знаешь? Ты больше беспокоишься о том, как будет существовать «Хей Джой», чем о том, как мы будем выживать. — Я не вижу смысла беспокоиться об этом, пока мы не узнаем больше, — сказал он. — Может случиться все что угодно. — Что, например? — спросила Лола. Если Джонни скажет это вслух, ей не придется делать этого. Не знать, хотел бы он, чтобы она приняла предложение, было хуже, чем если бы он просто встал и сказал ей пойти и трахнуться с ним. Она была словно на распутье, и понятия не имела, в какой стороне счастье.