— А его и нет. Это не переговоры и не собрание совета, на котором должен быть план, смысл и ответы на все вопросы. Никакой логической чёртовой точки, в этом-то все и дело. Он покачал головой: — Хорошо. Мы будем есть в постели, но тебе придётся слезть с меня. — Возьми меня с собой, — она повернулась в его руках, чтобы положить сироп на кровать. — Тебе могут потребоваться дополнительные руки. Он засмеялся, но удерживая её за попу, пошёл к столу. Она взяла оба стакана апельсинового сока, а он, поддерживая её одной рукой, переложил содержимое своей тарелки в её. Когда он опустил её на кровать, сахарная пудра слегка просыпалась. Они посмотрели друг на друга и улыбнулись. — Я чувствую себя ребёнком, — сказал Бо, когда они сидели и ели. — Еще больше похожим на ребёнка, чем, когда я был таковым. Она улыбнулась, продолжая жевать: — Я тоже, — сказала она, когда проглотила. Он откусил кусочек и поднял глаза. — Почему ты так смотришь на меня? — Он сидел, скрестив ноги перед собой. На лбу появилась морщинка. — Я пытаюсь представить тебя ребёнком, — сказала она. — Это тяжело. Ты очень серьёзно относишься ко мне. — Серьёзно? Это плохо? — Ну ... — Она притворилась, что думает. Он схватил кусок бекона и бросил в неё. Это было похоже на прогресс. — Это не плохо, все в порядке, — смягчилась она, улыбаясь. — Но дети не должны быть слишком серьёзными. — Я был ответственным, — сказал он. — Мой отец был не тем, на кого можно было положиться, иногда он пропадал. Мне пришлось стать мужчиной в доме. — Ты говорил, что он француз? Ты когда-нибудь там жил? — Приезжал на лето, когда мне было семнадцать. Он отправился туда на одно из своих занятий, и, Бог знает почему, но я попросился поехать с ним. Лола положила вилку. — У меня создалось впечатление, что ты вырос без особого его влияния… вроде меня. — Так и было. Он был художником, и настаивал, что не может работать в Америке, поэтому возвращался во Францию, когда только мог. Моя мама не путешествовала. Она занималась своими делами, так что ему приходилось искать работу, но он никогда не задерживался дольше, чем на пару месяцев. В основном мы жили на её зарплату секретаря. — Он, должно быть, действительно любил вас, ребята, раз возвращался туда, где не хотел быть. Бо поднял взгляд с тарелки. — Я часто задаю себе этот вопрос. — Он прочистил горло. — Он, наверное, скучал по тебе, — сказала Лола, жуя. — Приятно, когда по тебе кто-то скучает. — Её сердце упало, когда она это сказала. Вероятно, этот момент в своей жизни она запомнит. Ей нужно было отвести взгляд от Бо. Он был той самой причиной, из-за которой она не скучала по Джонни настолько, насколько могла себе представить. — Ты была в Париже? — спросил он, вырывая её своим голосом из раздумий. — Нет, — сказала она. — Вегас — мой самый дальний предел путешествий. — Возможно, тебе стоило бы там побывать, — Он выпил свой апельсиновый сок, глядя на неё поверх бокала. Она пожала плечами. — Не прямо сейчас. Это шанс для нас что-то изменить... — Для нас? — спросил он, морща лоб. — Меня? — Нет, меня и Джонни. Собственный бизнес — это большая ответственность, и я не хочу все испортить в самом начале. Я ... — она остановилась, глядя на его лицо. — Что такое? — Я уже говорил тебе, — сказал он. — Сегодня вечером мы с тобой только вдвоём. Если бы я был твоим парнем, ты продолжала бы переживать за своего бывшего? — Я просто подумала, так как мы ... — Правила не изменились только потому, что мы все испачкали. У Лолы отвисла челюсть. Это было похоже на то, словно кто-то щёлкнул переключателем, как будто несколько минут назад они не были игривыми, как два молодых любовника. — Ты понимаешь, как это звучит? — Скажи мне, — подбодрил он жестом своей вилки. — Пожалуйста. — Как будто я твоя марионетка или что-то в этом роде. Я не думаю, что когда-либо встречала такого человека, который мог бы контролировать все на свете. Он пожал плечами. — Ты, кажется, не возражала против моего контроля раньше. На самом деле ... Я думаю, ты сказала, что это заводит. Лола встала с постели и скрестила руки на груди. Он поднял глаза. — Что? — Не смей бросать мои откровения мне в лицо. Ты думаешь, мне было легко это сказать? Что мне нравится быть с кем-то, кроме ... — Не смей произносить его имя, — сказал он, опустив вилку. — Простите, господин, — сказала она. Она сознательно провоцировала его, и ей было не по себе от взгляда и выражения его лица. Но Лола была слишком занята, чтобы заботиться о такой ерунде. — Почему бы тебе просто не подойти и сказать, что я должна говорить. — Это слишком много для тебя? Просить, чтобы ты не говорила о своём парне, когда ты здесь со мной? — Он весь словно окаменел, а спина напряглась. — Хорошо. Я не стану говорить о нем. — Она инстинктивно сделала шаг назад. — Но это не значит, что я не буду о нем думать. — Теперь ты сознательно провоцируешь меня. Я не хочу, чтобы ты говорила о нем, и я определённо не хочу, чтобы ты думала о нем, пока ты в моей постели. Она указала на него пальцем. — Ты думаешь, что деньги дают тебе право на все. Ты заплатишь мне, а я сделаю все, что ты скажешь. Знаешь что? Ты не можешь контролировать мои мысли. Его лицо превратилось в маску, как и следовало ожидать, учитывая, что она проверяла его самоконтроль на прочность. — Как ты теперь себя чувствуешь? — подтолкнула она. Он встал с кровати. — Лола, я пытаюсь быть терпеливым ... — Зачем? Приказывай, я сделаю все, что хочешь, — пробормотала она, двигаясь, чтобы обойти его. — Но ты ничего не сможешь сделать, чтобы я не думала о нем, когда я с тобой. — Куда ты пошла? — Мне нужна одна минутка. Он заблокировал ей проход своим телом. — У тебя не будет ни минутки, если я её тебе не дам. Понимаешь? Она метнулась вправо, но Бо поймал Лолу сзади за талию и поднял. Они боролись друг с другом, пока Бо не прислонил её к окну. Он схватился за лацканы халата Лолы, потянул его и прижал обнажённые груди девушки к изумительно холодному стеклу. Одна рука закрыла ей рот. Он толкнул Лолу своими бёдрами так, что плечи девушки встретились с окном. — Возьми свои слова назад, — сказал он ей на ухо. За окном горели ночные огни города. Спина девушки была тёплой от жара Бо, но её соски буквально обжигало холодом. Она захныкала, не в силах говорить. — Если я уберу свою руку, больше ни слова о нем, черт возьми, если я сам не подниму эту тему. Она кивнула. Бо отпустил руку. — Люди могут увидеть нас, — сказала она, стыдясь очевидного предвкушения в голосе. — Не нас, тебя. Меня не видно. — Он отодвинул ткань халата и вошёл в неё сзади. Она застонала, ощутив, как стала полностью наполнена им. Он остановился. — Скажи мне правду. Ты думала о нем раньше?