Вот как! В нашем штабе — наблюдатель со стороны Темных. Значит, рядом развернут полевой штаб Дневного Дозора, и там сидит кто-то из наших. Темный маг опустил руку в карман пиджака, порылся, достал резной костяной медальончик на медной цепочке. Протянул мне. — Бросай, — сказал я. Маг слегка улыбнулся, все так же меланхолично и сочувственно, взмахнул рукой. Я поймал медальон. Шеф одобрительно кивнул. — Имя? — спросил я. — Завулон. Я не слышал раньше этого имени. Либо он не слишком известен, либо стоит у самых верхов Дневного Дозора. — Завулон… — повторил я, посмотрев на амулет. — У тебя нет больше власти надо мной. Медальон потеплел в ладони. Я надел его поверх рубашки, кивнул Темному магу и подошел к шефу. — Такие дела, Антон, — сказал шеф чуть неразборчиво, не выпуская из губ мундштук кальяна. — Такие дела. Видишь? Посмотрев в окно, я кивнул. Черный вихрь вырастал из такой же девятиэтажки, как та, в которой мы находились. Тонкий гибкий черенок вихря кончался где-то на уровне первого этажа, и, потянувшись сквозь сумрак, я смог точно локализовать квартиру. — Как это могло случиться? — спросил я. — Борис Игнатьевич, это ведь уже не кирпич на голову… и не взрыв газа в подъезде… — Мы делаем все, что можем. — Шеф будто счел нужным отчитаться передо мной. — Все ракетные шахты под нашим контролем, то же самое уже сделано в Америке и Франции, заканчивается работа в Китае. Труднее с тактическим ядерным оружием. Никак не можем выявить все работоспособные лазерные спутники. Бактериологической гадости в городе полно… час назад едва не прошла утечка в НИИ вирусологии. — Судьбу не обманешь, — осторожно сказал я. — Именно. Мы затыкаем пробоины в днище корабля. А корабль уже разламывается пополам. Я вдруг заметил, что все — и Темный маг, и Ольга, и Лена, и боевики — смотрят на меня. Стало неуютно. — Борис Игнатьевич? — Ты на нее завязан. — Что? Шеф вздохнул, выпустил трубочку, холодный опиумный дымок потек к полу. — Ты, Антон Городецкий, программист, холост, способности средние, завязан на девушку, над которой висит эта черная гадость. Темный маг в углу едва слышно вздохнул. Ничего лучшего, чем спросить «почему?», я не нашел. — Не знаю. Мы направили к ней Игната, тот сработал чисто. Ты же знаешь, он может обольстить кого угодно. — А с ней не вышло? — Вышло. Вот только воронка стала расти. Они общались полчаса, воронка выросла с полутора метров до двадцати пяти. Пришлось отзывать… срочно. Я покосился на Темного мага. Завулон вроде бы смотрел в пол, но тут же приподнял голову. На этот раз защита не отреагировала: амулет надежно прикрывал меня. — Нам это не нужно, — тихо сказал он. — Только дикарь способен убить слона, чтобы позавтракать кусочком мяса. Сравнение меня покоробило. Но, похоже, он не врал. — Подобный размах разрушений бывает нужен нам нечасто, — добавил Темный маг. — Сейчас у нас нет проектов, требующих выброса энергии такого масштаба. — Очень надеюсь… — чужим, скрипучим голосом произнес шеф. — Завулон, ты должен понимать, если катастрофа все-таки произойдет… мы тоже выжмем из нее максимум. На лице Темного мага появилась тень улыбки. — Количество людей, которые ужаснутся произошедшему, прольют слезы и посочувствуют горю, будет велико. Но больше, неизмеримо больше окажется тех, кто жадно прильнет к экрану телевизора, кто будет наслаждаться чужой бедой, радоваться, что она миновала их город, сострит по поводу Третьего Рима, который постигло наказание… наказание свыше. Ты знаешь это, враг мой. Он не злорадствовал, у Темных высшего ранга нет столь примитивной реакции. Он информировал. — И все же мы готовы, — сказал Борис Игнатьевич. — Ты знаешь. — Знаю. Но мы в более выигрышном положении. Если ты не держишь в рукаве пару тузов, Борис. — Ты знаешь, у меня всегда каре. Шеф повернулся ко мне, будто утратив к Темному магу малейший интерес: — Антон, воронку питает не Дневной Дозор. С ней работает одиночный автор. Неизвестный Темный маг чудовищной силы. Он почувствовал Игната и стал форсировать события. Теперь вся надежда на тебя. — Почему? — Я же говорю: вы связаны. Антон, в вероятностном поле три вилки. Шеф повел рукой, и в воздухе развернулась белая плоскость экрана. Завулон сморщился, наверное, его слегка задело выбросом энергии. — Первая линия развития событий, — сказал шеф. По белому полотнищу, висящему посреди комнаты без всякой опоры, прошла черная полоса. Расплылась безобразной кляксой, выходящей за пределы экрана. — Наиболее вероятный путь. Воронка достигает максимума, и прорывается инферно. Миллионы жертв. Глобальный катаклизм — ядерный, биологический, падение астероида, землетрясение в двенадцать баллов. Все что угодно. — А прямой выход инферно? — осторожно спросил я. Покосился на Темного мага: его лицо осталось безучастным. — Нет. Вряд ли. Порог еще далеко. — Шеф покачал головой. — Иначе, я полагаю, Дневной и Ночной Дозоры уже истребили бы друг друга. Второй путь… Тонкая линия, отходящая от черной полосы. Оборванная. — Уничтожение цели. Вихрь рассосется, если цель погибнет… самостоятельно. Завулон шевельнулся. И любезно произнес: — Я готов помочь в этой маленькой акции. Ночной Дозор не может осуществить ее самостоятельно, не так ли? Мы к вашим услугам. Повисла тишина. Потом шеф засмеялся. — Как угодно. — Завулон пожал плечами. — Повторяю, пока мы предлагаем свои услуги. Нам не нужна глобальная катастрофа, которая единомоментно уничтожит миллионы людей. Пока не нужна. — Третий путь, — сказал шеф, глядя на меня. — Смотри внимательно. Еще одна линия, ветвящаяся от общего корня. Истончающаяся, сходящая на нет. — Это — если в игру вступаешь ты, Антон. — Что мне надо сделать? — спросил я. — Не знаю. Вероятностный прогноз никогда не давал точных указаний. Известно одно: ты можешь снять воронку. В голове пронеслась нелепая мысль, что проверка продолжается. Испытание в поле… вампира я убил, а теперь… Да нет. Не может быть. Не с такими ставками! — Я никогда не снимал черных воронок. — Голос почему-то стал чужим, не то чтобы испуганным, скорее удивленным. Темный маг Завулон захихикал — противно, по-бабьи. Шеф кивнул: — Знаю, Антон. Он поднялся, запахнул халат, подошел ко мне. Выглядел он нелепо, во всяком случае, в обстановке нормальной московской квартиры его восточное облачение казалось неудачной карикатурой. — Таких воронок еще никто и никогда не снимал. Ты будешь первым, кто попытается. Я молчал. — И учти, Антон, если ты напортишь… хоть самую малость, хоть в чем-то… ты сгоришь первым. Ты даже не успеешь уйти в сумрак. Знаешь, что бывает со Светлыми, когда они попадают под прорыв инферно? В горле пересохло. Я кивнул. — Простите, любезный враг мой, — насмешливо сказал Завулон. — А вы не даете своим сотрудникам права выбора? Даже на войне в подобных случаях вызывали… желающих. — Вызывали добровольцев, — не оборачиваясь бросил шеф. — Мы все добровольцы, давным-давно. И никакого выбора у нас нет. — А у нас — есть. Всегда. — Темный маг опять хихикнул. — Когда мы признаем право выбора за людьми, мы отнимаем его у себя. Завулон, — Борис Игнатьевич покосился на Темного мага, — ты стараешься перед чужой аудиторией. Не мешай.