А настоящие действия координирует один-единственный Иной. Завулон. Никакой злобы ко мне у него и в помине нет, конечно же. Зачем такие сложные и вредные эмоции в серьезной партии? Он подобных мне пачками ел на завтрак, сдвигал с игровой доски и обменивал на своих пешек. Когда он сочтет, что партия сыграна, что надо разыгрывать финал? — Огонька не будет? — спросил я, отставляя кружку и подцепляя валяющуюся на стойке пачку сигарет. Кто-то ее забыл, может быть, убежавший в беспамятстве посетитель ресторана, может быть, Темный. У Тигренка нехорошо вспыхнули глаза, она напряглась. Я понял, что еще миг — и волшебница пойдет в боевую трансформацию. Она наверняка тоже оценила силы противника и имела серьезные надежды на успех. Но этого не понадобилось. Темный маг, старый маг третьего уровня, небрежно протянул мне зажигалку. «Ронсон» мелодично щелкнул, выпуская язычок пламени, а Темный продолжил: — Все ваши постоянные обвинения Тьме — в двойной игре, в коварстве, в провокациях — имеют одну цель. Замаскировать собственную нежизнеспособность. Непонимание мира, его законов. Непонимание людей, в конце концов! Стоит лишь признать, что прогноз со стороны Тьмы гораздо точнее, а следование естественным позывам человеческой души приводит ее на нашу сторону, — и что станется с вашей моралью? С вашей жизненной философией? А? Я прикурил, вежливо кивнул и пошел к лестнице. Тигренок растерянно глядела мне вслед. Ну пойми же, догадайся сама, почему ухожу. Все, что я мог тут узнать, я уже узнал. Точнее — почти все. Склонившись над коротко стриженным очкариком, влипшим в свой ноутбук, я деловито спросил: — Какие районы закроем последними? — Ботанический, ВДНХ, — не поднимая глаз, ответил тот. Курсор скользил по экрану. Темный отдавал приказания, наслаждался властью, передвигал по карте Москвы алые точечки. Оторвать его от процесса было бы труднее, чем от любимой девушки. Они ведь тоже умеют любить. — Спасибо, — сказал я и опустил непотушенную сигарету в полную пепельницу. — Очень помог. — Фигня, — не оглядываясь, отмахнулся оператор. Высунув язык, он подцеплял на карте очередную точку: рядового Темного, вышедшего на облаву. Чему ты радуешься, дурачок, те, кто правит бал, на твоей карте никогда не покажутся. Играл бы в солдатики лучше, с тем же самым упоением властью. Я скользнул на винтовую лестницу. Та ярость, с которой я ехал сюда — убивать и скорее всего быть убитым, — исчезла. Наверное, так в какой-то момент боя солдатом овладевает ледяное спокойствие. Так у хирурга перестают дрожать руки, когда больной начинает умирать на операционном столе. Какие варианты ты предусматривал, Завулон? Что я начну биться в сетях облавы, и на эти трепыхания слетятся Светлые и Темные, все, и особенно — Светлана? Проехали. Что я сдамся или буду пойман, и начнется неторопливый, затяжной, выматывающий процесс, который кончится безумной вспышкой Светланы на Трибунале? Проехали. Что я начну схватку со всем оперативным штабом из магов-неудачников, перебью их, но окажусь в западне на высоте трети километра, а Светлана бросится к башне? Проехали. Что я пройду по штабу, выясню, что о Дикаре здесь никто и ничто не знает, и постараюсь потянуть время? Возможно. Кольцо сжимается, я знаю. Оно закрылось по окраинам, по МКАД, потом началось рассечение города на районы, отсекание транспортных магистралей. Сейчас еще не поздно побегать по ближайшим, не простреливаемым окрестностям, найти укрытие, попробовать затаиться: ведь единственный совет, что мог дать мне шеф, — держаться, тянуть время, пока Ночной Дозор мечется и ищет Дикаря. Ты ведь не случайно выдавливаешь меня в тот район, где произошла наша маленькая зимняя потасовка. Верно? Я не могу не вспомнить о ней, значит, так или иначе буду действовать под влиянием воспоминаний. Обзорная была уже пуста. Совсем. Последние посетители сбежали, и персонала не было — только рекрутированный мной человек стоял у лестницы, сжимая в руке пистолет, горящими глазами глядя вниз. — Переодеваемся снова, — велел я. — Прими благодарность от Света. Потом забудешь все, о чем мы говорили. Пойдешь домой. Будешь помнить только то, что день был обычный, как вчера. Никаких происшествий. — Никаких происшествий! — с готовностью выпалил охранник, выбираясь из моей одежды. Людей так легко повернуть к Свету или Тьме, но наиболее всего они счастливы, когда им позволяют быть самими собой. Глава 6 Выйдя из башни, я остановился, засунул руки в карманы. Постоял, глядя на бьющие в небо лучи прожекторов, на освещенную будочку пропускного пункта. Только две вещи я не понимал в той игре, что вели сейчас Дозоры, точнее — руководство Дозоров. Ушедший в сумрак — кто он был, на чьей стороне? Предупреждал меня или запугивал? Мальчик Егор — случайна или нет наша встреча? Если не случайна — то что в ней, узел судьбы или очередной ход Завулона? Про сумеречных обитателей я не знал почти ничего. Может быть, и сам Гесер не знал. А вот о Егоре можно подумать. Он — несданная карта в игре. Пусть даже шестерка, но козырная, как все мы. А мелкие козыри тоже бывают нужны. Егор уже побывал в сумраке — первый раз, пытаясь увидеть меня, вторично — спасаясь от вампирши. Нехороший расклад, если честно. Оба раза его вел страх, и, что там говорить, его будущее почти предрешено. Он может еще несколько лет продержаться на грани между человеком и Иным, но дорога ведет его в Темные. Правде лучше смотреть в глаза. Скорее всего он Темный. И не играет никакой роли, что покамест Егор — обычный хороший мальчишка. Если я выживу, мне еще предстоит при встрече требовать у него документы или предъявлять свои. Скорее всего Завулон может на него воздействовать. Направить в ту же точку, где нахожусь и я. Это подводит к мысли, что и мое месторасположение он прекрасно чувствует. Но к этому я готов. Вот только был ли смысл в нашей «случайной» встрече? Учитывая сказанное оператором: район ВДНХ пока не прочесывают, — был. Мной могла овладеть шальная мысль использовать мальчишку — затаиться у него дома или послать за помощью. Я мог направиться к его дому. Верно? Слишком сложно. Чрезмерно. Меня легко взять и так. Что-то я упускаю, что-то самое главное. Я шел к дороге, уже не оглядываясь на башню, вместившую на сегодня бутафорский штаб Темных, почти забыв об изувеченном теле мага-охранника, валяющемся сейчас где-то у ее подножия. Чего от меня хотят? Чего? Начнем с этого. Послужить приманкой. Попасться Дневному Дозору. Да еще и так попасться, чтобы сомнений в вине не оставалось; и это фактически произошло. А дальше — не выдержит Светлана. Мы можем защитить и ее саму, и ее родных. Мы лишь не в силах вмешаться в ее собственные решения. И если она начнет спасать меня, выдергивать из подземелий Дневного Дозора, отбивать на Трибунале, ее уничтожат, быстро и без колебаний. Вся игра построена ради ее неверного хода. Вся игра была затеяна давным-давно, когда Темный маг Завулон увидел в будущем появление Великой Волшебницы и ту роль, которую предстоит исполнить мне. И были заготовлены ловушки. Первая провалилась. Вторая уже раскрыла хищную пасть. Возможно, что впереди еще и третья. Но при чем тут паренек, пока не способный проявлять магические способности? Я остановился. Он ведь Темный, не так ли? Кто у нас убивает Темных? Слабых, неумелых, не желающих развивать себя? Еще один навешенный на меня труп, но какой смысл? Не знаю. Но то, что мальчишка обречен и что встреча в метро была не случайной, я знал абсолютно ясно. Ко мне то ли опять пришло предвидение, то ли очередной фрагмент головоломки встал на отведенное место. Егор погибнет. Я вспомнил, как он смотрел на меня на перроне, насупившись, одновременно желая и спросить что-то, и обругать, в очередной раз выкрикнуть ту правду о Дозорах, которая пришла к нему слишком рано. Как повернулся и побежал к поезду. «Вас ведь защитят? Ваш Дозор?» «Попробует». Конечно, попробует. Будет до последнего искать Дикаря. Вот он и ответ! Я остановился, сжимая голову ладонями. Свет и Тьма, как же я глуп! Как непроходимо наивен! Пока Дикарь жив, капкан не захлопнут. Мало выдать меня за психопата-охотника, за браконьера от Светлых. Важно еще и уничтожить настоящего Дикаря. Темные — или по крайней мере Завулон — знают, кто он. Более того — умеют им управлять. Подбрасывают добычу — тех, от кого не видят особого проку. Сейчас у Дикаря не просто очередное героическое сражение с Тьмой: он с головой ушел в схватку. Темные валятся на него со всех сторон: вначале женщина-оборотень, потом Темный маг в ресторане, сейчас — мальчик. Наверное, ему кажется, что мир сошел с ума, что близится Апокалипсис, что силы Тьмы захватывают мир. Не хотел бы я оказаться на его месте.