Человек за спиной сделал шаг назад, и ствол перестал упираться в затылок. Женщина медленно повернулась, но глаз или лица ночного гостя она не увидела. Это были пустые черные глазницы на белом фоне. Она направила взгляд в глубину этих темных пятен, заменяющих глаза. Белая маска качнулась в сторону, как будто удивляясь бесстрашию этой храброй женщины. Далее прозвучал всего один выстрел. Женщина упала. Из-под ее головы начало растекаться темное вязкое пятно, а в левой руке, запрокинутой выше головы, виднелся кусочек белого картона. Темная фигура с белым пятном вместо лица подняла с пола гильзу и бесшумно шагнула во тьму дверного проема большого загородного дома. Днем сразу же после вскрытия и составления протоколов по второй жертве в уголовный розыск наведался Арсений. Его напугало ночное письмо от убийцы, но больше раззадорило, поэтому он решил действовать и под предлогом страха за свою жизнь не отставал от Миронова с вопросами: — Виктор Демьянович, объясните мне вкратце, что происходит?! Вы мне звоните среди ночи, предлагаете проверить мой почтовый ящик, и что в итоге — я обнаруживаю письмо от убийцы! Что все это может значить? — Арсений, ну а я-то откуда могу знать, что это значит? Мы работаем! И тебе бы стоило тоже идти поработать. — Кто еще получил подобные письма? — не прекращал сыпать вопросительными знаками Арсений. — Точно ты, я, оба Александра, Сергей, Егор Макарович. Тут в комнату заглянул один из оперативников. — Виктор Демьянович, вам бы глянуть на это… — Что такое? — Идите за мной. На втором этаже стоял телевизор, вокруг него собралась добрая половина уголовного розыска. Шли новости по городскому каналу: «Сегодня в городе произошло нечто странное. Во все отделения полиции, а также, как нам стало известно из достоверных источников, в уголовный розыск, областную прокуратуру и приемную губернатора пришли письма с загадочным содержанием. Цитируем: „Вы в игре! Игрок — Город — 2:0! Кто следующий?“ Что это? Угроза или шутка от школьников-игроманов — выясняют наши корреспонденты. Следите за развитием событий. К другим темам дня…» — Вот и ответ на твой вопрос, Сеня. — Виктор Демьянович, видимо, был крайне подавлен этой новостью, поскольку никогда раньше не называл Арсения Сеней. Немного постояв в раздумье, Миронов взял себя в руки. — Саша, — обратился он к оперативнику, — ты узнал что-то про звонки? Откуда они? Их прослушали? — Да. Звонили с телефона потерпевшего мужчины, звонок был сделан в 2:54 ночи. — Экспертиза показала, что примерно в это же время наступила смерть, — подхватил Арсений. — Судя по всему, во время звонка женщина была еще жива. И жива она была еще минут десять — двадцать. — Значит, есть огромная вероятность, что машина, которую видела свидетель, принадлежала убийце, — сказал Миронов. — Саша, звони Сереге. Он как раз сейчас поехал опрашивать свидетеля. Но звонить никуда не пришлось. После этих слов в кармане Александра заиграла песня Высоцкого. Он сразу же ответил: — Да? От услышанного лицо оперативника вытянулось, выразив недоумение и растерянность. Он отвел трубку в сторону и сказал: — Виктор Демьянович, свидетель мертв. Ее убили. Получив новую за сегодняшний день дерзкую пощечину из-за происходящих событий, Миронов произнес, сжав губы: — Выезжаем. Арсений, это и по твоей части, едешь с нами. Сев в старый служебный ВАЗ, они направились к дому свидетельницы. Дорога заняла всего минут двадцать. Чуть позже подоспела еще группа криминалистов, в том числе и Лисицын. Калитка была отперта, так что Миронов, Арсений и Александр беспрепятственно проследовали к дому. Их встретил Сергей и проводил к месту преступления. Арсений направился к телу и начал его осматривать. Виктор Демьянович первым делом бросил взгляд на собаку, которая даже не подняла головы, когда чужаки ступили на участок, сразу же достал свой блокнот и направился обследовать дом и большое крыльцо, на котором прошлой ночью разыгралась трагедия. На дощатом полу, выкрашенном бордовой морилкой, лежало тело женщины, которая вчера еще давала показания Миронову и его помощнику. Кожа ее лица и рук приняла синевато-белый оттенок, а глаза остались открытыми и смотрели куда-то в сторону и вдаль — в них не было испуга, скорее сожаление о том, что случилось. Странно, но МВД показалось, что женщина словно бы извинялась перед кем-то незримым, ей одной видимым. Кровь уже застыла, и ее было непросто разглядеть: цвет пола сливался с цветом крови практически один к одному. В руке покойной Виктор Демьянович обнаружил листок с надписью «3:0». «Неужели ошибся?» — подумал он. — Серега, ты же видел послание? Здесь написано «3:0», но трупа уже четыре. Неужели он ошибся? — В каком смысле четыре? — не понял оперативник. — Ну как же? Два вчера и два сегодня, или он собак не считает? — без тени иронии, с абсолютно строгим и серьезным видом сказал МВД. — Собака жива! — ответил Сергей. — Она спит. — Спит? — удивился Миронов. — Так это что значит? У нас теперь уже серийный убийца, который пробрался на участок, вколол или дал какое-то вещество собаке, то есть не стал убивать, а хозяйку убил. Виктор Демьянович тяжело вздохнул. Он понимал, что это только начало, дальше будет хуже. Постояв еще минуту и оглядев крыльцо, Миронов бросил взгляд на Арсения, который с большим рвением, прилежно делал свою работу, и, закончив обдумывание всех известных фактов случившегося, подошел к Александру. — Ты узнал что-нибудь про камеры в подъездах, куда были присланы конверты? — Да. Про камеры в подъездах у Арсения, у вас и говорить нечего — их там попросту нет. Одна-единственная камера была у меня в подъезде. Доставил мне этот конверт… ребенок. Мальчик лет двенадцати. Я раздобыл запись. А вот распечатка фотографии. — Он достал из кармана сложенный вдвое лист, на котором был отпечатан черно-белый кадр с камеры видеонаблюдения — мальчик в осенней ветровке заходит в подъезд с куском белой бумаги в руках, по-видимому, с конвертом. — Не знаю, как мы будем искать этого ребенка… Одно дело, если он приносил письмо только мне, тогда можно будет поискать по близлежащим школам, а если он разносил это по всему городу, то только если в новости пускать… — Ну хоть что-то есть. Будем искать. Продолжайте работу, я поеду обратно. Дай-ка мне эту распечатку. Виктор Демьянович сунул листок с фотографией в карман пальто и еще раз оглядел участок. Забор был абсолютно бесполезен, поскольку то тут, то там в нем имелись прорехи и дыры, а калитка, по всей видимости, не запиралась на ночь. Сам участок, на котором располагался дом, был засеян травой, уже некоторое время не кошенной, а потому излишне разросшейся. В самом конце участка стояла старая будка, возле нее мирно спала посаженная на цепь овчарка, а ближе к калитке располагался и сам дом, большой и основательный, обшитый белым сайдингом — мода, которая ушла так же быстро, как и пришла. По всей видимости, в нем жили круглый год, однако в этой части поселка словно все вымерло, поскольку соседние дома, судя по их внешнему виду, пустовали. За все время пребывания на месте преступления следователем не было замечено ни одного соседа. Так бывает, что одни дачные участки становятся постоянным местом жительства, а другие остаются покинутыми навсегда. Век дачных кооперативов и садоводств недолог: сначала идет тяжелое, трудное развитие, потом наступает миг расцвета, несколько лет веселья, игр, дружбы, целой детско-подростковой жизни одного растущего поколения, а затем закат, который может длиться бесконечно долго — до тех пор, пока все старики-старожилы не вымрут, а их дачи не перейдут к дочерям-сыновьям, которые либо продадут участок, либо забросят, так что со временем будет проще сровнять все с землей, чем исправить или починить, либо построят что-то фешенебельное с бассейном и гаражом, отгородившись трехметровым забором от всего внешнего мира. Дом свидетельницы вчерашнего происшествия и жертвы ночного преступления, окруженный отчасти заброшенными участками, был жилым круглый год — пожалуй, это объяснялось желанием самой хозяйки и близостью города. МВД стоял посреди участка и вдыхал воздух, наэлектризованный от грозовых серых туч, которые уже не первый день висели над городом и только пугали дождем и громом. Вокруг царила атмосфера чего-то недоброго. Вся природа словно затаилась, предчувствуя беду. Миронов направился к автомобилю и, пройдя через калитку, остановился как вкопанный. На лобовом стекле под дворником лежал белый конверт. Рука сама потянулась к кобуре, и он начал оглядываться по сторонам, осторожно ступая назад. Быстро вернувшись к дому, он крикнул полушепотом своим оперативникам: «Он здесь!» — приказал им идти с ним, а всем остальным — не шуметь и не привлекать внимания. Втроем они достали оружие и стремглав бросились к калитке, выбежали на дорогу и стали озираться по сторонам. Впереди по глинистой дороге шел человек, метрах в пятидесяти от них. Все трое бросились в его сторону. Подбежав метров на тридцать, Миронов остановился, принял стойку для выстрела и прокричал: «Стоять! Полиция! Руки за голову! И повернись лицом!» Фигура в темной ветровке с капюшоном резко остановилась, медленно подняла руки и развернулась. Это был мальчик-подросток. Его лицо выражало страх и абсолютное недоумение. — Не стреляйте, пожалуйста, — чуть не плача, сказал он. — Я ничего не делал. Виктор Демьянович опустил оружие и сказал: — Саша, отведи ребенка в безопасное место! Мы с Серегой пойдем дальше. Он все еще может быть где-то здесь! Александр схватил подростка в охапку и, прикрывая своим телом, потащил к дому. Миронов направился дальше, но вдруг остановился, развернулся и окликнул Александра с мальчиком. Он подбежал к ним поближе, снял с ребенка капюшон и опустил руку в свой карман, чтобы извлечь оттуда распечатку с камеры. Развернув листок, МВД понял, что перед ним и на распечатке — один и тот же мальчик. — Это ты положил под дворник той машины конверт? — Миронов указал в сторону своего служебного автомобиля. — Да, — осторожно ответил подросток. — У тебя есть телефон твоих родителей? — Не звоните им, пожалуйста, — взмолился мальчик, — я больше так не буду! Отпустите! Я правда-правда больше так не буду! — Поздно. Давай телефон родителей. Его посадили в машину, после чего позвали Славу Лисицына, криминалиста, чтобы он аккуратно обследовал и распечатал конверт. В конверте лежало письмо, которое состояло из букв и слов, вырезанных из какой-то газеты: «Как можно работать следователем и не видеть дальше своего носа? Путь так прост, что и ребенок бы понял! А вашему уму это непостижимо. Может, все-таки стоит взяться за руль и направиться в нужную сторону? Или мне сменить противника? Так кто следующий?» — Судя по всему, он любит пошутить, — заметил Слава. — Ты это к чему? — спросил Миронов. — Письмо из газетных вырезок — это же классика. Он смеется над нами. Он уже и звонил, и писал, и ребенка подослал, а мы все никак поймать его не можем. Да он просто измывается… Письмо положили в прозрачный пакет для экспертизы, и Миронов уже собирался садиться за руль, как вдруг к калитке подъехал старенький «форд», из которого пулей выскочил знакомый самовлюбленный журналист. Его улыбка была оружием, с помощью которого он раскалывал собеседников и нарабатывал очки в издательстве. Вот на этой же старой кляче он во второй раз решил подъехать к Миронову. — Господин следователь, мы с вами виделись вчера рано утром. Разговор не задался, но, может, настало время прокомментировать происходящее, как думаете? — Я думаю, что каждому лучше заняться своим делом. Мое дело — расследовать, вот я и буду этим заниматься. А комментировать — это скорее по вашей части, так и комментируйте на здоровье, — ответил ему Виктор Демьянович. В глазах парня мелькнул огонек обиды, но улыбка не сошла с его губ, она лишь вместе со взглядом стала похожа больше на гримасу. — Знаете что, господин следователь!.. — произнес он. — Что? — коротко и остро спросил Миронов. — Ничего… — на выдохе, словно сдувшийся воздушный шарик, произнес журналист. МВД сел в автомобиль, хлопнул дверью и умчался по дороге в сторону города. А «парень из газеты» остался стоять на месте с выражением отвращения на лице. Когда Миронов привез мальчика в уголовный розыск, он полушепотом предупредил на входе: — Скоро приедет его мать. Направь ее ко мне, как только она появится, а я пока побеседую с ним, — и повел подростка в свой кабинет на пятом этаже. Там они сняли верхнюю одежду, и Виктор Демьянович поставил чайник. Он понимал, что проводить допрос несовершеннолетнего в отсутствие родителей или хотя бы одного родителя незаконно и чревато скандалом, но по опыту понимал, что при родителях он будет все отрицать и толкового ничего не скажет. А пока что есть немного времени получить хоть какую-то информацию. Мальчик молчал всю дорогу и грустно наблюдал за жизнью улиц пронзительно умным взглядом. Он вообще производил впечатление тихого и очень пугливого подростка. Войдя в кабинет, он осмотрелся и сразу сел на стул возле стола следователя. — Как тебя зовут? — прервал томительное молчание Миронов.