Время смерти с тобой… И чьё-нибудь рожденье. Развоплощенье расщепленья. Жизнь — потеря всего. Девушка Эмма шагает одна в никуда. Это ночной кошмар, а не девушка… Залитый сном-монолитом угол хижины снаружи. Пряный рассвет. Весна или осень. Эмма не помнит, потеряла счёт одинаковым дням. Индейский талисман свисает паутиной над кроватью. Ловец снов. Ловец призраков. Эмма наконец-то проснулась. Для мира — Хижина Смерти, а для неё — всего лишь вечный дом. Потому что тогда, отчаявшись, она отправилась к Камню, в котором «пропал» её друг. Зеркальный Камень Кошмаров. Пугающий шум. Эмма коснулась его… Мёртвый шёпот ночного кошмара. Она не найдёт теперь Кори. Её затянуло в тот Камень. Совсем. Навсегда. Эмма так и «живёт» в Хижине Смерти. Где сон — это всё. Исчезновение последней точки. Особенный, ужасный, постоянный. Но только для неё… Дневной кошмар * * * Моментальный «наплыв», быстрый, как пуля в полёте… Мимо 17го прошелестела очередная парочка девчонок. Красивые… Отвёл глаза, как будто не заметил. А впереди ещё одни… По улицам скользили призраки-такси (прозрачные машины с радиоактивно-спящей чернотой внутри). Ультра-лучи лились на городские коридоры. 17ый засёк логическую вспышку в одном из верхних окон, но долго это не продлилось. Он просто шёл дальше, не думая о важности пути. — 17ый, привет! Его вишнёвые глаза застыли на остановившейся девчонке. 252ая держала в руках какого-то кота. — Привет. Куда собралась? — Да, в общем-то, хотела тебя встретить… А ты куда идёшь? Вишнёвые глаза при взгляде на неё смотрели в Вечность. — Так… решил поиграть. Улица ползла как эскалатор. Всё как везде: зеркальная реклама, секс-одежда, ожившие герои мёртвых книг. «Назову кота… Кори…» Глупая девчонка, она же знает — нечисловые имена давно запрещены… А вслух: как хочешь. Вдвоём шли дальше. — Далеко идти? — Устала? — заботливые нотки для неё. Усмешка: — Кот устал… Заброшенная стройка мерцала как фантом, изображённый на картине художника-безумца. Вместо ограды-сторожа — предупреждающие знаки. 17ый с друзьями играл здесь в индастриал-соккер (сверхлёгкий металлический мяч, обшитый мозговой кожей). Дальний лифт сносно работал, на нём можно быстро добраться до крыши. Брошенный дом. Просто старая стройка. Не всё в Городе доводилось до конца, но почти всё к Концу приводило… Полутёмный коридор подвала закончился лестницей. Пока 17ый и 252ая шли по ней вверх, неровные дыры в ступенях как будто шагали за ними. Кот, спавший в объятьях хозяйки, еле заметно забеспокоился (рваные полосы измерения Сна). Девчонка и парень вышли на сумрачный свет Главного Зала. Здесь не увидишь железные лица прохожих. Шум городских коридоров не слышал себя, как глухой. Тени колонн, разбитые плиты. В биполярном сравнении с Центральным Инфо-каналом это мёртвое место казалось самым живым. Сейчас — слишком тихим. Они двинулись по Главному Залу. 17ый как всегда наслаждался ощущением солнечной пыли, скользящей из выбитых стёкол. В пустых проёмах пылал полуденный Город. 252ая, поражённая зрелищем, замерла напротив Небесной Стены. Она видела непрерывную тьму металлических кирпичей из которой сияли тысячи маленьких дырочек, отражаясь во фразе «звёздная ночь». — Как же красиво… — её гипноз и восторг. — Мне она тоже нравится, — он подошёл. — Когда мы с друзьями увидели её впервые, то один даже с ума на время сошёл от уровня потрясенья. — Надеюсь, не ты? — опять усмехнулась.