* * * Она проснулась с тяжестью во всем теле. Попыталась пошевелить руками, но они болели, и грудь тоже. Где обезболивающее? Ей казалось, что оно лежит в ящике прикроватного столика, но может, и нет. Потянувшись к столику, она его не нашла. Это была не ее спальня. Было темно, и откуда-то слабо доносился какой-то звук, но она не понимала, что это такое. А потом вспомнила и Джози, и таблетку, и одеяло, и большую подушку, и мягкий матрац. Желая выяснить, нет ли поблизости лампы, она протянула руку – вдруг прикроватный столик стоит дальше, но его, похоже, не было вовсе. Она позвала, и Джози, войдя, зажгла лампу, которая оказалась возле окна. – Я уже заходила тебя проведать, и ты спала мертвым сном, – сказала Джози. – Какой сегодня день? – Пятница. – А времени сколько? – Девять. – Мне нужно идти. К Конору… а завтра – к Доналу. – Ты никуда не пойдешь. Конор в порядке. Я сказала ему, что ты останешься у нас на выходные, а потом позвонила Маргарет, и он проведет у них весь день, будет возиться с фотографиями. А Уна завтра навестит Донала, и Фиона, может быть, тоже поедет. Уна с Шеймасом и за Конором присмотрят, а в воскресенье могут привезти его сюда, если будешь хорошо себя чувствовать. И еще я позвонила сестре Томас – ты же знаешь, я часто с ней разговариваю, когда волнуюсь за тебя, – и она поговорит с Гибни – передаст, что ты вернешься, как только тебе станет лучше. И у меня есть снотворное, которое выписал доктор Кадиген, и другие твои таблетки, которые нашла Фиона. Это очень сильное обезболивающее. Его лошади страшно дать, но тебе может понадобиться. Так что все под контролем. Твоя задача – спать, у тебя нет других дел. А ты потом отплатишь мне услугой за услугу: приедешь, если я заболею, и поухаживаешь, когда я всем надоем. На то мы и нужны. Джози сняла с крючка на двери халат. – Сейчас тебе надо встать. Я приготовлю ванну и включу музыку, чтобы ты там не заснула, и лучше оставь дверь открытой. А потом поедим чего-нибудь вкусного, ты снова ляжешь, и мы посмотрим, сумеешь ли ты заснуть сама, и если нет, я оставлю таблетку. – Пожалуйста, не включай музыку, – попросила Нора. – Хорошо, только не усни в ванне. – Я не усну. * * * Нора сидела внизу, Джози приготовила спагетти с томатным соусом. Она откупорила бутылку вина. – Купила в Дублине. Пропустим стаканчик-другой. Говорят, что снотворное нельзя со спиртным, но я частенько замечаю, что как раз наоборот. – Ты не поверила про Мориса, – сказала Нора. – Нет, не поверила. – Это был точно он, до последней черточки. – Не нам судить, что там такое, – ответила Джози. – Это труднейшее дело, хотя никто тебе так не скажет. Заглянуть бы одним глазком! – Ты вообще ни во что не веришь?.. – Нора, я живу сегодняшним днем. И все. А остальное пусть идет своим чередом. – Он сказал про Конора… – Он ничего не сказал, Нора. С Конором все в полном порядке, но он чутко реагирует на тревогу – вот и не тревожь его. Нора вдруг ощутила себя в западне. Где ключи от дома и машины? Если найдет, то сразу же, как только Джози выйдет, покинет дом и поедет к себе. – Да, и не забудь принять перед сном обезболивающее, – напомнила Джози. – Фиона, бедная, ужасно за тебя переживает и рада, что ты здесь. Девочки – твоя гордость. Айна по уши погрузилась в политику, это у нее от Вебстеров. У нас таких отродясь не было. А Фиона показала мне дальнюю комнату – красивая. Тебе там будет хорошо. – Морис спросил, нет ли в доме кого-то еще, но мне никто не пришел в голову. Не знаю, что он имел в виду. А ты считаешь, что мне все приснилось? – Да. – Но это было наяву. То есть он был реален. – Конечно, был. Но он ушел. Ты должна понять, что он ушел и не вернется. От вина ее снова сморило, и, ложась, она не сумела представить, что когда-нибудь придет в норму и ей больше не будет постоянно хотеться спать. Перед тем как выключить лампу, она приняла и снотворное, и обезболивающее. * * * Когда она проснулась, было светло, где-то работало радио, слышался звон посуды, за окном у старого дерева ссорились вороны. Нора взглянула на прикроватный столик, но часов не было, как и столика. Она откинулась на подушку и вздохнула. Весь день она ходила туда-сюда, из спальни в гостиную и обратно. Джози заглянула к ней и ушла в сад: день выдался погожий, и она хотела повозиться на грядках. Днем пришли Джон с женой, они надолго не задержались. Джози привезла ей из дома чистую одежду, но Нора осталась в ночной рубашке, халате и босой. Джози подсела к ней, когда стало смеркаться. – Я понимаю, что это не мое дело, – сказала она, – но вчера я искала тебе одежду и была в шоке: шкаф полон вещей Мориса. Там пиджаки, брюки, костюмы, галстуки, рубашки, даже обувь. – Мне не хватило духу их выбросить. Просто не смогла. – Нора, он умер больше трех лет назад. Рано или поздно, но придется. – На том все и кончится, да? – А дети знают, что его одежда все еще там? – Дети не суются в мой шкаф, Джози. – Жаль, что мать тебя не слышит, она бы улыбнулась. – Моя? – Неблагодарное дитя подобно змеиному зубу – так она говаривала. – И это еще цветочки, – рассмеялась Нора. Она легла на тахту и заснула. Когда проснулась, было темно. Она спустилась и увидела, что Джози накрывает стол на четверых. – Кого-то ждешь? – спросила она. – Я позвала Кэтрин. Она скоро будет. – Не хочу видеть Кэтрин. – Неважно, что там хочешь, не хочешь. Причешись и переоденься, я пригласила и твою подружку Филлис. Нельзя же все время спать. * * * Еще одна машина подъехала, когда покончили с основными блюдами. Нора подошла к окну и увидела Уну. – Это Уна. Она должна сидеть с Конором, – сказала она. – Конор остался с Фионой, не беспокойся о нем, – ответила Джози. Уна вошла, села за стол, и тетушка заново наполнила стаканы. Нора перебралась в кресло и задремала, убаюканная оживленными голосами. Проснувшись, обнаружила, что говорят о ней. – Она была просто демоном, – сказала Кэтрин. – Иначе не выразишься. – Правда? – спросила Филлис. – А потом встретила Мориса. И после первого же свидания стала другим человеком. То есть в овечку не превратилась, нет, но изменилась. – По-моему, она была счастлива, – сказала Уна. – Мориса любила без оглядки, – кивнула Кэтрин.