Через дрожащее зеленоватое искажение стекол она видела то, что происходило с другой стороны. Там располагалась застеленная коврами детская библиотека. Около дюжины ребят с матерями собрались полукругом вокруг женщины в аккуратной твидовой юбке. Та сидела в кресле, которое было слишком маленьким для нее. Она держала книгу таким образом, чтобы маленькие дети могли видеть картинки. Женщина читала им, хотя Вик не слышала ее через каменную стену и булькание воздуха в аквариуме. – Ты попала сюда в час историй, – сказала Мэгги. – Час ис-с-сторий – это лучшее время дня. Единственный час, который я стараюсь не пропускать. – Мне нравится твой аквариум. – Пока вычистишь, три пота сойдет, – сказала Мэгги. Вик сжала губы, чтобы не рассмеяться. Мэгги усмехнулась, и ямочки на ее щеках снова появились. С кругленьким личиком и ясными глазами она была очаровательной. Как эльф Киблер с панк-роковой скалы. – Это я насыпала туда костяшки «Скраббла». Немного помешалась на игре. Теперь дважды в месяц мне приходится вытаскивать их и мыть. Это куда большая боль в заднице, чем ректальный рак. Тебе нравится «Скраббл»? Вик снова посмотрела на сережки Мэгги и впервые заметила, что одна имела букву Ф, а другая – букву У. – Я никогда не играла в эту игру, – ответила Проказница. – Хотя мне нравятся твои сережки. У тебя не возникало из-за них неприятностей? – Нет. Никто не присматривается к библиотекарям. Люди боятся ос-с-слепнуть от нашей мудрости. Подумай сама! Мне двадцать лет, а я одна из пяти лучших игроков в «С-с-скраббл» в целом штате. Думаю, что это больше говорит об Айове, чем обо мне. Она наклеила пластырь на царапины Вик и похлопала по нему. – Так-то лучше. Мэгги смяла сигарету в оловянной пепельнице, наполовину заполненной песком. Библиотекарша куда-то ушла, чтобы налить чая. Через минуту она вернулась с парой щербатых чашек. На одной из них было написано: В БИБЛИОТЕКЕ НУЖНО УМЕТЬ ГОВОРИТЬ «Ш-Ш-Ш». Другая гласила: НЕ ЗАСТАВЛЯЙТЕ МЕНЯ ИСПОЛЬЗОВАТЬ МОЙ БИБЛИОТЕЧНЫЙ ГОЛОС. Когда Вик взяла чашку, Мэгги склонилась и открыла ящик. Обычно в таких ящиках детективы держат бутылку с алкоголем. Мэгги достала старый пурпурный вельветовый мешочек, на котором бледными золотистыми буквами было отштамповано слово «Скраббл». – Ты спрашивала, как я узнала о тебе. Как я предугадала твое появление. С-с-с-с-с… Ее щеки начала краснеть от напряжения. – «Скраббл»? Это как-то связано со «Скрабблом»? Мэгги кивнула. – Спасибо, что завершила мою фразу за меня. Многие заики не любят, когда другие люди заканчивают их с-с-сентенции. Но, как мы уже говорили, мне нравится, когда меня жалеют. Вик почувствовала жар, поднимавшийся к ее лицу. Хотя в тоне Мэгги не было ничего саркастического. Но это как-то делало ситуацию еще хуже. – Извини. Мэгги, казалось, не услышала ее. Она села у стола на стул с прямой спинкой. – Значит, ты пересекла мост на своем велосипеде, – сказала Мэгги. – А ты можешь преодолеть крытый мост без него? Вик покачала головой. Мэгги кивнула. – Нет. Ты используешь велосипед в своих грезах о мосте. И тогда ты видишь его – путь до потерянных вещей. Я права? Вещей, которые нужны тебе? Не важно, как они далеко. Эти вещи всегда находятся на другой стороне моста, верно? – Да. Да! Только я не знаю, почему могу делать это и каким образом. Иногда я чувствую, словно лишь воображаю мои поездки через мост. Иногда мне кажется, что я схожу с ума. – Ты не сходишь с ума. Просто ты творческая л-л-личность. Очень творческая. Как и я. Ты используешь свой велосипед, а я – костяшки с буквами. Когда мне было двенадцать, я увидела с-с-старую игру «Скраббл» на распродаже и купила ее за доллар. Игра уже начиналась. Первое с-с-слово было выставлено. Увидев это, я поняла, что должна получить ее. Мне нужно было купить ее. Я отдала бы за нее все что угодно. А если бы она не продавалась, я схватила бы ее и убежала. Даже одно наличие «Скраббла» и первые броски в игре уже колебали реальность. Электрический поезд самостоятельно включался и бежал по рельсам. У машины на дороге сработала сигнализация. В гараже бубнил телевизор. И когда я увидела «Скраббл», он буквально спятил. Начал шипеть с-с… – Статикой, – сказала Вик, забыв об обещании, которое дала сама себе – моментом раньше – ни в коем случае не заканчивать фразы Мэгги за нее, как бы сильно та ни заикалась. Мэгги, казалось, была не против. – Да. – У меня было что-то в этом роде, – сказала Вик. – Пересекая мост, я слышу вокруг себя статику. Мэгги кивнула, словно находила это наименее удивительной вещью на свете. – Несколько минут назад все лампы в здании мигнули. Электричество пропало во всей библиотеке. Так я узнала, что ты близко. Твой мост «коротил» реальность. Как мои костяшки «Скраббла». Ты находишь вещи, а мои костяшки говорят мне о вещах. Они сказали, что ты приедешь сегодня и я смогу снова найти тебя. Они сказали, что Проказница приедет по мосту. Они болтали о тебе месяцами. – Ты можешь показать мне, как это происходит? – спросила Вик. – Наверное, могу. Думаю, ты здесь отчасти из-за этого. Возможно, мои костяшки «Скраббла» хотят помочь тебе. Она развязала шнурок, сунула руку в мешочек и вытащила несколько пластинок, бросив их на стол. Они заклацкали на поверхности. Вик пригнулась, чтобы посмотреть на них, но они были путаницей букв. – Это что-нибудь говорит тебе? – Еще нет. Мэгги склонилась над буквами и начала раздвигать их мизинцем. – А так что-то говорит? – Почему ты считаешь их магическими? – спросила Вик. – Вряд ли в них имеется что-то магическое. Они не будут работать для других людей. Костяшки «Скраббла» – это мой нож. То, чем я с-с-создаю дыру в реальности. Думаю, это должна быть вещь, которую ты любишь. Я всегда любила слова, и «Скраббл» дал мне возможность играть с ними. Пригласи меня на турнир по «Скрабблу», и кто-то уйдет оттуда с ущемленным самолюбием. Она передвинула буквы таким образом, что они создали магическую фразу: ПРОКАЗНИЦА ПОЛУЧИТ ЛАНЧ В ПОЕЗДКЕ К ФТУТ. – Что означает ФТУТ? – спросила Вик, рассматривая костяшки. – Не обращай внимания. Я еще не выложила верное сообщение. Мэгги нахмурилась и передвинула костяшки еще раз. Вик отхлебнула чай. Он был горячим и сладким, но, сделав глоток, она почувствовала холодный пот на своих бровях. Воображаемые щипцы, сжимавшие ее левое глазное яблоко, слегка усилили давление. – Каждый живет в двух мирах, – рассеянно сказала Мэгги, рассматривая буквы. – Первым является реальный мир со всеми его раздражающими фактами и правилами. В реальном мире есть истинные вещи и неправильные. В основном он отс-с-с-стой. Еще каждый человек живет внутри своей головы. Во внутреннем мире – в своих мыслях. В мире, созданном мыслью, где каждая идея является фактом. Где эмоции такие же реальные, как сила тяжести. Сны, такие же мощные, как история. Творческие люди – например, писатели типа Генри Роллинса – проводят много времени в своих мысленных мирах. С-с-с-сильные фантазеры могут использовать нож, чтобы делать надрезы между двумя мирами. Или они могут соединять их друг с другом. Что-нибудь вроде твоего велосипеда. Или моих кос-стяшек. Это наши ножи. Она склонила голову и еще раз решительным образом повернула костяшки «Скраббла». Теперь они говорили: ПРОКАЗНИЦА НАЙДЕТ СВОЕГО РЕБЕНКА У БОГАТЫХ КРЕТИНОВ. – Я не знаю никаких богатых кретинов, – сказала Вик. – Ты немного молода, чтобы иметь ребенка, – ответила Мэгги. – Пока трудно о чем-то говорить. Мне нужен еще один с-с-с… – А почему мой мост воображаемый? – Когда ты на велосипеде, он вполне реальный. В твоем внутреннем пространстве создается свой нормальный мир. – Хорошо, возьмем твой мешочек со «Скрабблом». Это только мешочек. Он не похож на мой велосипед. Он не производит чего-то невоз… Пока Вик говорла, Мэгги взяла мешочек в руки, завязала шнурок и встряхнула костяшки. Те защелкали и застучали, словно они перемещались в ведре. Она сунула ладонь в мешок. Ее запястье скрылось, потом локоть и предплечье. Мешочек был, возможно, шести дюймов в глубину, но последовал момент, когда рука Мэгги исчезла в нем по плечо. Вельвет нигде не выпирал. Вик слышала, как она копалась внутри – все глубже и глубже. Казалось, что она перебирала тысячи костяшек. – А-а, – закричала Вик. По другую сторону аквариума чопорная библиотекарша, читавшая детям, посмотрела по сторонам. – Вот она – большая дыра в реальности, – сказала Мэгги. Со стороны казалось, что ее левая рука исчезла по плечо и ампутация, по каким-то неведомым причинам, была произведена мешочком «Скраббла». – Я пробралась во внутреннее пространство и взяла нужные костяшки. Не в мешочке, а в своем уме. Когда я говорила, что твой велосипед и мои костяшки являются ножами, которые разрезают полотно реальности, мои с-с-слова не были метафоричными. Тошнотворное давление усилилось в левом глазу Вик. – Пожалуйста, – попросила она, – не могла бы ты вытащить свою руку из мешочка? Свободной рукой Мэгги потянула пурпурный вельветовый мешочек в сторону, и ее другая ладонь появилась на виду. Когда она опустила мешочек на стол, Вик услышала, как в нем брякнули костяшки. – Я знаю, зрелище бросает в дрожь, – сказала Мэгги. – Как ты это делаешь? – спросила Вик. Мэгги выпустила воздух, скорее похожий на вздох. – Почему некоторые люди говорят на дюжине инос-с-странных языков? Почему Пеле может сделать «ножницы» и забить мяч через голову? Я так понимаю, что для этого нужно получить какой-то дар. Перебери миллион человек, и ты не найдешь достаточно красивой, талантливой и удачливой персоны, чтобы она с-с-стала звездой экранов. Ни один человек из миллионной толпы не знает так много слов, как поэт вроде Джерарда Мэнли Хопкинса. Он знал о внутреннем пространстве! Это он придумал термин инскейп. Кто-то становится звездой экранов, кто-то – лучшим игроком в футбол, а ты являешься с-с-суперсильной творческой личностью. Это немного странно, но похоже на людей, которые рождаются с глазами разного цвета. И мы не единственные. Имеются другие, подобные нам. Я встречала таких. На них мне указали костяшки «Скраббла».