– Бедный Ретт, как долго ему пришлось тебя ждать и как трудно было бороться со своей любовью все те годы, пока ты была рядом и не принадлежала ему. – Да, он любил меня с первой нашей встречи, но я узнала об этом только много лет спустя. – Он признался тебе в любви, когда делал предложение? – Нет, даже тогда он не признался. Розмари засмеялась. – Я узнаю Ретта. Мама говорила, что он никогда не показывал своих слабостей, а любовь он, очевидно, считал проявлением слабости. Уж кому он сполна признавался в любви, так это Бонни. Среди всех своих знакомых я не знала мужчины, который бы так любил свою дочь. Когда он привозил ее к нам в гости… Боже мой, прости меня, Скарлетт, какая же я безмозглая, словно забыла с кем говорю об этом! Прости меня, ради бога! Розмари вскочила с кресла и кинулась к Скарлетт. Она обняла ее за плечи. Скарлетт накрыла своими ладонями ее руки. – Ничего, Розмари, ничего. Ночь Скарлетт провела в спальне Ретта. Она лежала на его широкой кровати, перебирая события минувшего дня и к своему удивлению довольно быстро уснула. На следующий день миссис Элеонора и Розмари водили ее по чарльстонским магазинам. Их было много, сосредоточенных в основном на Кинг- Стрит. Народу было тоже много. Основная масса богатых покупателей состояла из янки, аккупировавших город. Везде стояли их экипажи. Товары в магазинах были разнообразные, от самых простых до изысканных. Скарлетт внимательно рассматривала новенькие витрины и интерьеры магазинов, стараясь увезти с собой как можно больше информации. Она присматривалась к тому, что покупают новоиспеченные чарльстонские дамы – северянки, чтобы в своем новом магазине учитывать их спрос, ведь у них в руках теперь был сосредоточен основной капитал, хотя в последние годы на арену преуспевания выходили и южане, заимевшие капиталец подобно ей самой. В планы Скарлетт не входило что-либо покупать в Чарльстоне, но, чтобы не обидеть услужливых дам, она приобрела туфли для Эллы и рубашку для Уэйда. Когда они выходили из галантерейного магазина, им повстречался мужчина лет сорока, приятной наружности. Он держал за руку девочку – прекрасное белокурое создание с голубыми глазами. Мужчина снял шляпу и почтительно поклонился дамам. Розмари смущенно улыбнулась, отвечая на его приветствие, а миссис Элеонора представила ему Скарлетт. – Мистер Саймер, это моя невестка, Скарлетт, жена Ретта. А это наш сосед, Джонни Саймер и его очаровательная дочурка Кетлин. – Очень приятно, миссис Батлер – сказал Джонни Саймер и поцеловал Скарлетт руку. Вы впервые в Чарльстоне? – Нет, у меня здесь живут родственники по линии мамы, и я бывала здесь раньше. – Миссис Элеонора, я приглашаю Вас в субботу на обед вместе с мисс Розмари и миссис Скарлетт, разумеется. Я уже послал Вам приглашение сегодня утром. – Спасибо, Джонни, мы с Розмари непременно будем, только вот Скарлетт к этому времени уже уедет в Атланту. – Что ж, мне очень жаль, миссис Батлер, надеюсь, что Вы примите мое приглашение в следующий раз, когда будете в наших краях. Я буду рад Вас видеть. Скарлетт очаровательно улыбнулась и поблагодарила его за приглашение. Саймер откланялся и, взяв дочь за руку, вошел в магазин. – Бедняга, два года назад у него умерла жена и он теперь один воспитывает свою девочку – сообщила миссис Элеонора. – А что с ней случилось? – спросила Скарлетт. – Никто толком ничего не знает, она была болезненной женщиной и все как-то чахла, и чахла, а потом совсем слегла. Сколько денег он потратил на докторов, одному Богу известно, но, увы, они не смогли ей помочь. – Люсси, Люсси, миссис Маргарет! Радостный возглас Розмари прервал Элеонору Батлер. На ее зов обернулись две дамы, проходившие мимо, молодая девушка и ее мать, миловидная женщина лет пятидесяти. Дамы поздоровались с миссис Элеонорой и Розмари, а потом вопросительно посмотрели на Скарлетт. – Познакомьтесь, это наша сноха, Скарлетт, жена Ретта- представила ее Розмари. – А это Люсси и миссис Маргарет Нуртон, наши давние знакомые. Скарлетт поклонилась. Молодая леди отвесилаейнебрежный поклон, а в глазах ее читалось открытое презрение к жене Ретта Батлера, мерзавца и спекулянта, с которым не станет знаться ни одна порядочная женщина. Скарлетт внутренне вся ощетинилась, но сумела скрыть свои чувства под маской сдержанной любезности. Миссис Маргарет, взрослая женщина, из уважения к матери Ретта и их старой дружбе, не позволила себе взглянуть так на Скарлетт, а эта маленькая, безмозглая дурочка, строящая из себя великосветскую леди, посчитала унизительным быть представленной жене Ретта Батлера. Сколько людей в Атланте смотрели на нее вот так же, черт возьми, и здесь начинается то же самое! Да, не очень – то дружелюбно примет тебя Чарльстон, Ретт Батлер, если ты всерьез задумаешь здесь остаться – подумала она. – Неужели Ретт будет «менять свои пятна» и вновь завоевывать Чарльстон? Она не сомневалась, что со временем ему удастся это сделать, поставь он себе такую цель, но Ретт никогда не делал таких вещей ради себя самого. А почему ради себя? Ведь он очень любит свою мать и сестру, ради них и будет стараться. – С грустью ответила Скарлетт сама себе. Распрощавшись с дамами, они направились к дому, а миссис Элеонора сообщила Скарлетт, что Нуртон одна из самых знатных семей Чарльстона и их давние друзья. В пятницу тетушка Полин пришла попрощаться со Скарлетт. Она выглядела утомленной, видно провела бессонную ночь – подумала Скарлетт. – Да, трудновато теперь придется ей одной. Ведь они прожили с тетей Евлалией вместе больше десяти лет в Чарльстоне, с тех пор как у тети Полин умер муж и она переехала к одинокой сестре со своей отчужденной плантации. Незавидная судьба сложилась у обеих ее тетушек. Обе они к старости оказались одинокими, обе схоронили мужей, а тетя Евлалия еще и детей. Сначала она потеряла полугодовалого сына, который скончался от пневмонии, а через год у нее родилась мертвая девочка. После этого тетя Евлалия больше не рожала детей, слишком велика была боль пережитых потерь, да и врачи не рекомендовали ей этого делать, ссылаясь на слабое здоровье. У тети Полин вообще никогда не было детей. Причины Скарлетт не знала, но интуитивно подозревала в этом несостоятельность ее тщедушного мужа, – мистера Керри. Он всегда был болезненным человеком, с воспаленными глазами и приступами затяжного кашля. Он вечно мерз и кутался в плед и большую часть времени проводил в кресле-качалке у камина. Может на время пригласить тетушку к себе? – Мелькнула мысль у Скарлетт, но она тут же отогнала ее прочь. – Тетушка Полин такая дотошная, она будет во все совать нос, и, не дай бог, еще что-то заподозрит про их отношения с Реттом. После обеда тетушка немного приободрилась и отбыла к себе. Скарлетт же с облегчением вздохнула, сняв с себя тяжелый груз сочувствия. Вечером Розмари хлопотала по дому, давая распоряжения слугам, а миссис Элеонора вела беседу со Скарлетт в гостиной. Старая леди рассказала ей по секрету, что их сосед, Саймер ухаживает за Розмари и у него, судя по всему, серьезные намерения. Розмари вроде бы отвечает ему взаимностью, но бывает уж очень застенчива порой. Миссис Элеонора радовалась за свою дочь и с нетерпением ждала помолвки. Розмари было за тридцать и другого случая выйти замуж ей уже могло не представится. – Скарлетт, меня интересует один вопрос, который я до сих пор не решалась тебе задать – сказала Элеонора Батлер, вдруг переменив тему разговора. У Скарлетт застучало в висках. – Вот оно! Миссис Элеонора что-то знает! – Я слушаю Вас – сказала она, пытаясь подавить возникшее напряжение. – Почему ты никогда не приезжала к нам вместе с Реттом? Это что, случайное стечение обстоятельств, или ты по какой-то причине не хотела общаться с нами? Может ты сердишься за прошлое, ну, словом, за то, что Ретт был отвергнут семьей? – Ну, что Вы, миссис Элеонора, да как Вы могли подумать такое! Обстоятельства действительно складывались так, что я не могла приехать – выдохнула Скарлетт с облегчением. – В последний раз смерть Мелани Гамильтон опустошила меня, и я уехала к себе в имение. Я всегда уезжаю туда, когда мне бывает тяжело. А перед этим – Скарлетт сморщила лоб, делая вид, что усиленно что-то припоминает. – Ну, же, Скарлетт, не надо ничего вспоминать, ты уже и так сняла груз с моих плеч – сказала старая дама и взгляд ее потеплел. В ночь перед отъездом Скарлетт долго не могла уснуть. Сначала она гадала о причине, по которой Ретт ничего не сказал своим родным о их отношениях. Скорей всего потому, что не хотел доставлять им новые неприятности, связанные с собой, решила она. Ведь их отношения могут кончиться разводом. А в Южной Каролине разводы вообще запрещены. И каково будет старой матери Ретта, если ко всем его бывшим грехам прибавится еще и развод с женой. А может?.. И надежда молнией вспыхнула в ее сердце. – Может, он еще окончательно и сам ничего не решил?! Так или иначе, но это его молчание было на руку Скарлетт, оно давало ей возможность выиграть время, чтобы попытаться вернуть Ретта. Еще она думала о миссис Элеоноре и Розмари. Не смотря на постоянное напряжение, связанное с осторожностью, Скарлетт было хорошо с ними. Она впервые за много лет почувствовала любовь и тепло, которыми ее окружили. Теперь она даже была бы не прочь принять их предложение погостить подольше и остаться еще на недельку, но, увы, билеты куплены, и миссис Элеонора уже не будет настаивать на приглашении. – Скарлетт думала и о том, что проводит последнюю ночь в спальне Ретта, в его спальне, а ведь когда-то у них в Атланте спальня была общей. И ею вновь овладела тоска по тем дням. Ах, как судьба баловала ее в лице Ретта, а она, глупая, не смогла оценить этого. И за что только Ретт любил ее тогда! А в самом деле, за что же ее любил Ретт столько лет? Раньше ей никогда не приходила в голову эта мысль. А сейчас вдруг, подумав об этом, ей захотелось во что бы то ни стало докопаться до истины. Он признался однажды, что полюбил ее сразу, как только увидел в Двенадцати дубах, но за что? Ведь Ретт был взрослым мужчиной, умудренным жизненным опытом, не то, что ее сверстники, бесшабашные и милые мальчики Фонтейны или Тарлтоны. И вот так сразу влюбиться в кокетливую девчонку, со смазливым личиком, он просто не мог. Возможно, это произошло после того, как он оказался свидетелем ее объяснения с Эшли, и она обезоружила Ретта своим неистовым темпераментом? Ведь он тогда сказал, что она отнюдь не леди, а настоящие леди ему редко нравятся. Но, Боже мой, нельзя же полюбить девушку только за то, что она способна навязывать с ножом у горла свою любовь мужчине! Да и потом, это был лишь страстный порыв, побудивший ее во что бы то ни стало удержать свое счастье, которое ускользало из рук. И она, Скарлетт «О» Хара, первая красавица графства, привыкшая получать все, чего желала, не намерена была с ним расставаться. Ретт говорил, что встречал женщин и красивее, и умнее, но тянуло его всегда только к ней. Ах, как бы знать наверняка, что именно тянуло его к ней, ведь было же что-то такое, самое главное… Ах, как бы знать! Быть может тогда, сделав на это ставку, ей удастся что-то придумать?! А за что она сама, к примеру, полюбила Эшли? Если спросить ее об этом, она не сможет найти какой-то определенный ответ. Хотя, впрочем, Эшли отличался от всех окружавших его юношей прежде всего тем, что был каким-то особенным, загадочным для нее. И это, скорее всего, явилось первостепенной причиной влюбленности. Ну и потом, – его внешность, гордая посадка головы, его светлые вьющиеся волосы, его ловкость и удаль, его значимость среди своих сверстников… За все это, вместе взятое, она и любила его. Однако ее любовь к Эшли никогда не была нацелена на супружескую любовь и страсть. Она была чем-то невообразимо прекрасным и священным, влекущая ее своей загадочностью и детскими мечтами о принце. Для нее было важным знать только одно, любит ли ее Эшли, а мечты о близости не шли дальше поцелуя. Это был рубеж, которого Скарлетт всегда хотела достичь, однако у нее ничего не получалось. А раз не получалось, то в своих мечтах дальше этого она и не заходила. И Скарлетт могла жить и вынашивать эту «любовь в мечтах», как ей когда-то, казалось, вечно, при этом неплохо преуспевая в жизни. А Ретт, с ним все иначе! Боже, за что она так любит Ретта сейчас? За что? Да разве определишь…. Она знала только одно, он нужен ей, очень нужен! Она задыхается без него, вот и все! Он как часть ее самой, и часть эта теперь потеряна, и она мыкается без нее, словно слепая, хоть любовь к Ретту и совсем не вписывалась в схему ее любви к Эшли. А некоторые качества Ретта, при одном только воспоминании о них, вызывали даже злость. Ну, например, эта его дурацкая ухмылочка и ползущие вверх брови, когда он раскалывал все ее замыслы, словно орехи, и доводил, тем самым, до бешенства. Или его упрямство, которое ей никогда не удавалось сломить, хоть она и призывала каждый раз на помощь все свое женское обаяние. Но, видит бог, ей даже этого сейчас не хватало, а если вспомнить хорошее… Ретт сказал как-то, что видит в ней очень много черт, которые сродни ему самому, от того-то она ему и нравится, ведь сродство всегда притягательно. Притягательно! А ведь и впрямь! Если рассуждать здраво, вспоминая прошедшие годы, ей, пожалуй, не найти ни одного человека, который понимал бы ее так, как Ретт, ни одного! Даже мама, которую она боготворила, и на которую ей всегда хотелось быть похожей, не сумела заглянуть в недра ее души и разобраться во всем, что там происходит. А почему? – Да потому, что она была совсем не такой, и ей, непогрешимой, всегда шагающей в ногу со своими моральными принципами, даже в голову не могло придти, что, порою может твориться в душе ее старшей дочери, которую она старалась воспитывать в духе высокой морали. А Ретт? – Он видел ее насквозь! Он мог всякий раз с определенной точностью объяснить причины и следствия всех ее поступков! Он мог понять ее и поддержать в трудный час, дать совет и утешить! Ему никогда не нужно было ничего объяснять или оправдывать, с ним можно было быть откровенной, как ни с кем другим! – Вот причина, по которой она так нуждается в Ретте теперь! Вот оно то, что отличает ее любовь к Ретту от любви к Эшли. Они были близкими людьми, близкими по сути своей, и эта близость объединяла их в единое целое, которое она, Скарлетт, не смогла сохранить! Ну что ж, возможно она и докопалась до истины и теперь знает, за что ее любил Ретт, однако такое открытие никак не облегчает ее участи. Ретт любил ее за то, какая она была, есть и будет, но его любовь «износилась», сказал он и поставил на этом точку. И вдруг ей захотелось, чтобы Ретт хотя бы вспомнил о своей любви к ней. О их медовом месяце в Новом Орлеане, и еще, о господи, о той последней ночи, когда она, как в безумном бреду, отвечала на его страстные ласки. И тут ей в голову пришла мысль, что здесь, в этой спальне, она должна оставить что-то такое, что сможет напомнить Ретту о ней. Какую-нибудь вещь или что? Господи, да она оставила бы здесь себя, если б это было возможно! – Что же мне оставить? – Скарлетт лихорадочно стала перебирать в уме все привезенные с собой вещи, но, увы, ничего подходящего не находилось. А потом, даже если она и оставит какой-то предмет, слуги, убирая комнаты, найдут его и он перекочует к ней в Атланту по почте. И вдруг Скарлетт вспомнила, что у нее с собой есть духи, те самые, которые так нравились Ретту когда-то. Она встала, взяла свой саквояж и вытащила флакончик духов. Эти духи очень стойкие и, если даже Ретт появится здесь не скоро, запах все равно сохранится. Скарлетт, недолго думая, откупорила пробку и вылила все содержимое флакончика на подушку. Она была очень довольна, ведь что не говори, а пух надолго сохраняет запахи. Она легла рядом с надушенной подушкой и стала представлять себе, какие воспоминания могут навеять Ретту ее духи. Может он вспомнит как закутывался по ночам в ее распущенные волосы, или как помогая подбирать драгоценности к тому или другому платью, стоял за ее спиной перед большим зеркалом и надевал то колье, то подвески, а потом вдруг так нежно касался губами ее шеи или затылка, что у Скарлетт пробегали мурашки по всему телу и она, глупая, тут же представляла, что это Эшли стоит за ее спиной, и что это его губы, а не Ретта доставляют ей такое наслаждение. От подушки шел резкий запах, такой резкий, что ее вскоре даже начало подташнивать. Она закрыла глаза и отвернулась, заткнув пальцами нос, а потом начала смеяться. Ее прямо-таки душил смех, и она даже прикрыла ладонью рот. Ей вдруг представилось, как будет реагировать на ее сюрприз Ретт, если приедет, к примеру, завтра. Ну что ж, при случае придется сказать ему, что она случайно обронила духи на подушку, когда утром приводила себя в порядок.