– Вы положили меня на обе лопатки, и мне остается только аплодировать Вам. Уроки жизни закаляют Вас, Скарлетт, и Вы становитесь хорошим игроком! – Я не веду с Вами никакой игры и больше не желаю обсуждать это! – Ну что ж, это Ваше право – сказал Ретт, продолжая смеяться. – Давайте поговорим о чем-нибудь другом или Вы совсем не желаете со мной разговаривать? Ретт был в хорошем расположении духа наедине с ней впервые после их разлуки. Он походил сейчас на прежнего Ретта, который частенько доводил ее до белого каления, а потом в полном блеске своей победы, потешался над ней. В глазах его плясали бесенята, и в глубине души у Скарлетт вновь затеплилась надежда. Она понимала, что сейчас ей необходимо как можно дольше оставаться в гостиной и вести беседы с ним, о чем угодно. – Ну почему не желаю, как раз наоборот – ответила она, тоже улыбнувшись. – Вы интересный собеседник, Ретт, а у меня их было так мало в последнее время. Расскажите, как поживает Европа, надеюсь, Вы остались довольны своим путешествием? – Больше, чем следовало бы ожидать. Я побывал в Испании, посетил Барселону и Мадрид. Это прекрасная страна. Такую живописную природу и великолепную архитектуру редко встретишь. Но, боюсь, мой рассказ о достопримечательностях наскучит Вам. Насколько мне помнится, разговоры об архитектуре и искусстве всегда нагоняли на Вас тоску. А какие у Вас новости и почему это вся Атланта говорит о нас с Вами? Ведь я и раньше уезжал, но никому до этого не было дела. Скарлетт не хотелось рассказывать ему о строительстве нового магазина, ведь причиной таких разговоров стало именно это, и она начала с новостей. – Есть хорошие новости и плохие – сказала она. – Умерла моя тетя Евлалия из Чарльстона. Это случилось три месяца назад. Я ездила на похороны, а потом гостила у Ваших родных. Миссис Элеонора очень хотела познакомить меня с Вашей семьей и просила погостить в ее доме. Мне пришлось согласиться, я не могла ей отказать и пробыла там три дня. – Значит, Вы были в Чарльстоне. Отчего же умерла Ваша тетя? – От сердечного приступа. Она скончалась прямо на глазах у тетушки Полин. – Соболезную. А как моя мама, не больна? – Перед тем как мне прийти, у нее был приступ, но потом она чувствовала себя нормально. – Так значит, Вы пробыли у них всего три дня? – Да. – А почему не дольше? – Я предпочла бы совсем не гостить у них из-за наших с Вами отношений, но не хотела обидеть миссис Элеонору. Ретт ухмыльнулся. – А какая разница, разве прежде наши отношения были хороши? Мы только поменялись ролями, вот и все! Если раньше я не мог достучаться до Вашего сердца, то теперь Вы не можете достучаться до моего. Или я не прав? У Скарлетт застучало в висках. – Ну вот, и зачем она только напомнила ему о их отношениях, господи! Дернуло же ее за язык! Ведь теперь мирная беседа может принять совсем другой оборот. Она замешкалась и замолчала. – Можете не отвечать! – сказал Ретт, посмотрев на ее растерянное лицо. – Лучше расскажите мне как там дела. – Да ничего, все в порядке. Ваша сестра, Розмари, мне очень понравилась. Миссис Элеонора рассказала, что за ней ухаживает их сосед, мистер Саймер, и Розмари вроде бы благосклонно к этому относится. – Мистер Саймер, это тот, у которого умерла жена? – Да. – Ну что ж, я рад за Розмари, она была рождена для семейной жизни и до сих пор ей этого не хватало. А с моим братцем Вам не посчастливилось познакомиться? – Посчастливилось. Миссис Элеонора приглашала его на обед. У него приятная жена и очень красивый сын. – Ну, а сам он как Вам показался? – Ндобро ухмыльнувшись спросил Ретт. – Он лишил меня возможности пообщаться с ним и сделать какие-либо выводы – слукавила Скарлетт. – После обеда он тотчас же отбыл со всей семьей, сославшись на уйму работы. – Все ясно, великосветский мистер Генри Батлер не захотел подъедать крошки со стола бродяги-спекулянта – своего низкопошибного братца. – Что? – не поняла Скарлетт. – Ничего, я говорю, что Генри Батлер, это Генри Батлер, только и всего! – Мама ничего не просила передать мне? – Ничего, только огромный привет и Розмари тоже. – А как дела в Таре? – У Сьюлин родился сын. – О, поздравляю Вас с племянником. А как Мамушка? – Не знаю, о Мамушке Уилл ничего не писал в последнем письме. – Так Вы не были в Таре? – Да я и не собиралась туда. – И чем же Вы занимались все это время? Я, честно говоря, не могу себе представить Вас, проведшей столько времени в Атланте без денег. Я, конечно, догадываюсь, что Вы перекрыли кислород Уиллу Бентину и жили на доход с салуна и магазина, но для Вашего нынешнего размаха этого теперь маловато. Ох, и туговато же Вам пришлось, мадам! Скарлетт не ожидала такого оборота, а его издевательский тон снова вывел ее из себя. Ей действительно было трудно все это время, и прежде всего морально. А сколько сил она потратила на строительство! Ведь она сама организовывала перевозку кирпича и бревен, ежедневно следила за ходом работ, как угорелая носилась в поисках строителей по всей Атланте, улаживала разногласия между подрядчиком и архитектором, вносила свои изменения в проект, перед этим долго обдумывая их. Боже мой, да она все делала сама, попросту никому не доверяя, разве что не сколачивала бревна собственными руками. Да к тому же ей теперь приходилось вплотную заниматься старым магазином. Разве давал бы он такой доход, если бы она постоянно не совала туда свой нос! И все по вине Ретта, а он еще издевается. Нет, она ничего не скажет ему о строительстве нового магазина, пусть завтра сам узнает от чужих людей, ей наплевать! – Я не понимаю, к чему эти Ваши издевки, Ретт? – сказала она. – Я сама приняла такое решение, а трудно мне было или нет, это уж мое дело. – Ну что ж, желаю Вам удачи и уверен, что Вы достигните задуманного, а в том, что Вы что-то задумали, я не сомневаюсь! – Он встал, небрежно отодвинул ногой кресло и отвесил ей поклон. – Спокойной ночи, желаю Вам приятных сновидений – сказал он, повернулся и пошел к себе. С минуту Скарлетт сидела опешив, глядя ему вслед, а потом почувствовала, как комок подкатывает к горлу. Проснувшись, Скарлетт размышляла, ехать ли ей на стройку с утра, как было запланировано. Немного поразмыслив, решила поехать, но к обеду непременно вернуться. Сегодня было намечено выводить дверные проемы, и она не могла допустить, чтобы это происходило без ее догляда. Она поедет, даст указания старому Биллу и к обеду уже будет дома. Быстро одевшись, она спустилась в столовую, наскоро выпила чаю и уже собралась уходить, но в этот момент увидела Ретта, спускающегося по лестнице. – Доброе утро – услышала она. – О, да Вы уже при полном параде! – Доброе утро – улыбнулась Скарлетт. – Не слишком ли раннее время выбрали Вы для визитов, или теперь Вы гуляете по утрам, а может у Вас дела? – Да, у меня дела – ответила она и направилась к выходу. Когда Скарлетт приехала домой, Ретта уже не было, обедать ей пришлось в одиночестве. Не дождалась она его и к ужину. Он вернулся домой очень поздно и конечно уже знал все. – Я поздравляю Вас, моя дорогая! Ваш новый магазин, судя по размаху, будет великолепен. Мне, как всегда, остается только снять шляпу перед Вашей самостоятельностью, которую я наблюдал в течение многих лет, да удивиться, откуда Вы взяли деньги, чтобы развернуть такое грандиозное строительство. Хотя, в сущности, удивительного здесь ничего нет, опыт показывает, что, если Вам нужны деньги, Вы достанете их где угодно и как угодно. – Деньги я взяла у Уилла. – Сказала Скарлетт. – Так значит, Вы решили забрать у него то, что когда-то давали? – Нет, я взяла их взаймы. Как только начнет работать новый магазин, я стану возвращать ему деньги. – Ну что же, из всего происходящего я делаю вывод, что ни в моих услугах, ни в деньгах Вы больше не нуждаетесь, и мне остается только пожелать Вам всяческих успехов в новом начинании. Ретт вел беседу с деланным безразличием, но Скарлетт чувствовала, что ему что-то не нравится. Она задела его за живое и не знала, каковы будут последствия. Страх потерять его навсегда неотступно преследовал ее, и она начала уже думать, что зря заварила всю эту кашу со строительством магазина и отказом от его денег. Но, увы, отступать было поздно. – Интересно, а как отнесся к этой Вашей затее Уилл Бентин, он ее одобрил? – Не знаю, Уилл из тех людей, которые не задают много вопросов. Я даже не сказала ему, зачем беру деньги. – А что же Вы сказали нашим уважаемым горожанам, которые не в пример Уиллу, пытаются совать свой нос во все дела? – Ничего я им не сказала. Вы же знаете, что мне наплевать на них. – А как же городские сплетни? Если я приезжаю в Атланту только ради того, чтобы не скомпрометировать Вас, чего вы очень боялись, то здесь – то, с Вашим строительством, компромат налицо! Тут Скарлетт замешкалась. Видно, зря она сказала, что ей наплевать на горожан. Но это была единственная зацепка, ради которой она могла хотя бы изредка удерживать Ретта в городе. Однако Скарлетт твердо знала и то, что с Реттом нужно быть откровенной, а не изворотливой, ведь он видел ее насквозь, обезоруживая тем самым, а разгадав ее уловки, открыто смеялся над ней. – Я не могу ради сплетен жить у Вас приживалкой – сказала она. – Я должна занимать в Вашем сердце определенное место, но для меня его там не стало, и я поступила так, как должна была, как подсказало мне мое сердце. А разве Вы, Ретт, будь на моем месте, поступили бы по – другому? Ретт посмотрел на нее очень серьезно, и в его глазах Скарлетт усмотрела некое уважение и легкую растерянность. Она не ожидала увидеть его таким, и сама растерялась, умолкнув.