– И мы можем сделать фото, годное для его опознания? – В голосе Гурова сквозило легкое недоверие. – Честно говоря, нет! – тут же сбавил тон Женька. – То есть фото, конечно, сделать можно, но оно не будет пригодно для идентификации. Или для того, чтобы объявить в розыск. На обеих записях виден всего лишь силуэт субтильного подростка. Да и то изображение мелькает на один миг, лица никак не рассмотреть. – Тогда какое практическое применение у вашей находки? – настойчиво поинтересовался Соловьев. – Ну кроме того, что она объединяет оба дела? – Когда Лев Иванович сможет выйти на подозреваемого паренька, мы проведем сравнительный анализ с помощью все той же моей программы, и у нас будет стопроцентное доказательство. Косвенное, конечно, но вполне подходящее для суда. – Погоди ты с судом, – досадливо пробормотал Лев. – Его сначала найти нужно. Ты полагаешь, что тот самый щупленький подросток и есть искомый хакер? Почему, Женя?! – Да потому, что программу, запустившую самопроизвольный пуск оборудования, не просто ввели с носителя, как, например, в комп Петрова. Хакер ее написал, скорее всего, прямо на ходу. То есть с такой задачей мог справиться лишь специалист, причем довольно высокого уровня. Значит, тем парнем, которого «заметили» камеры, и должен быть наш искомый хакер! Ну тот, который «красавчик», по Сашкиному определению! – Но почему ты думаешь, что это именно подросток? – допытывался Гуров. – А кем же еще он может быть?! Вы ведь видели фигуру! Мелкий, худой до жути, сутулится, вжимая голову в плечи, а здесь, на фабрике, еще и капюшон толстовки натянул до самых бровей. Вывод простой – это какой-нибудь геймер-«ботан». Молодой мальчишка, довольно умный и дерзкий одновременно. Наверное, ввязался во все это, чтобы проверить свои силы, или путает реальную жизнь с компьютерной игрой. – А насчет возраста почему ты так уверен? Это может быть и взрослый человек, эмоционально застрявший в детстве. – Ну как же?! – От волнения Женька частенько переходил на междометия. – Если бы это был взрослый человек, мы, представители компьютерного мира, уже слышали бы о нем. Хакер такого таланта должен был проявить себя давным-давно! А о нем никто ничего не слышал, не знает! Я специально наводил подробные справки. Вывод прост – это его первые шаги, значит, он довольно молод! – Тебя тоже не оставляет желание познакомиться лично? – пробормотал Лев, задумчиво глядя на айтишника. – Естественно! Этот парень – он ведь настоящая звезда! И похоже, легенда! – И «красавчик», помню, помню. А ты не хватил лишку, случайно, с легендой? – Я не понял, – озадачился Соловьев, – он что, им восхищается?! Этим малолетним преступником?! – Скорее не им самим, а глубиной его таланта, – пояснил Гуров приятелю. – Именно! И вам всем, людям, далеким от постижения азов программирования, меня сейчас не понять! – Ну что ты, Женя, мы тебя прекрасно понимаем. А скажи, будь добр, если хакеры вне закона, обычно прячутся и заметают следы, то как именно ты пытался найти нашего парня? – Это просто. Только места знать надо. Есть специальные сайты, которые посещают представители закрытых сообществ. Попасть на такие бывает довольно сложно. Но мне стало очень любопытно, зацепило сильно, понимаете? И я поднял за последние дни все свои связи и навел подробные справки. – А результата, значит, совсем нет? – Ну отрицательный результат – это тоже результат, как ни крути, – пожал плечами айтишник. – Ты не тяни, давай говори как есть! – снова не выдержал Соловьев. – На след этого парня в Сети выйти не удастся! Поверьте мне на слово, он умеет заметать следы и настолько умен, что не допускает ошибок. Он маскируется настолько эффективно, что об этом хакере никто толком ничего не знает. И все, что можно обнаружить, – лишь смутные слухи! – И в чем суть этих самых слухов? – поинтересовался Гуров. – Вы будете смеяться, но ничего конкретного. Этот парень – легенда, и в Сети про него ходит масса небылиц. Разумеется, если это тот самый хакер, там довольно легко сбиться и выйти на ложный след. – Но ты все же что-то нарыл? – предположил полковник. – Не тяни, говори, я по блеску глаз вижу, что есть что-то еще. – Никто не знает ничего конкретного. Но о нем ходят слухи как о настоящем везунчике и гениальном профи, причем ходят уже довольно давно. Ну там в доказательство народ приводит примеры, говорят, что он может «взять» любое кодирование, взламывал базы различных солидных организаций и так далее. Сложно понять, где там правда, а где вымысел. Но это сейчас и не особо важно. Главное, что я познакомился с парнишкой, а тот знает еще одного парнишку, который сможет выяснить ник искомого хакера. – Ник – это кличка, что ли? – Соловьев вскочил со своего стула и забегал по кабинету. – Нечто вроде псевдонима или в данном случае подписи, – терпеливо пояснил Гуров разволновавшемуся приятелю. – Но если это псевдоним, то что это нам даст? Как выйти на человека, о котором ничего неизвестно, даже настоящего имени?! – Поиск информации в Интернете, особенно на закрытых форумах или сообществах, что предпочитают конфиденциальность, подобен поиску золотой песчинки среди залежей песка. Тут необходимо недюжинное везение! И еще, разумеется, нужно вооружиться терпением! – назидательно подняв указательный палец вверх, заявил Женька. – То есть найдет он след или нет, неизвестно, – скроив непередаваемую гримасу, подытожил бизнесмен, прекращая метания. – Скорее всего, что нет. – Будем надеяться, что удача улыбнется нам. Но и сами будем работать, – оптимистично заверил Лев. – Удача любит упорных следователей! После завершения работы на фабрике Гуров отвез Семиплярова в Управление. Здесь айтишник сделал уже все, что было возможно. Оставалось лишь «забросить пошире сети на просторах Интернета», как сам поэтично выразился оптимистичный Женька, и просто ждать новостей. Гуров чувствовал острую потребность поразмышлять. Немедленно систематизировать всю полученную информацию и подвести итоги. А может быть, сделать предварительные выводы по делу. И определиться наконец с основной версией. Поэтому всю дорогу до Управления он предпочитал молчать. И по приезде попрощался с Женькой, пожелав пареньку удачи в поисках, взял обещание звонить сразу, как поступят любые, хоть сколько-то значительные сведения, и торопливо направился в свой кабинет. – У меня для тебя новость! – прямо с порога радостно заявил Крячко, завидев приятеля. – Вернее, сразу две. – Тогда начинай с хорошей, – усмехнулся Лев, снимая верхнюю одежду и устало присаживаясь на стул. – А они обе, честно говоря, так себе, – хохотнул Стас. – Ладно, и что у нас там плохого? – Айтишникам удалось доработать фото и полностью восстановить поврежденное изображение. – Крячко протянул Гурову тоненькую папку: – Вот, полюбуйся! Качество, конечно, оставляет желать лучшего, но рассмотреть лица, а также интерьер комнаты стало вполне возможно. На размытом, излишне затемненном снимке была изображена Алина Соловьева в объятиях собственного мужа. Господин Соловьев целовал жену в шею в тот момент, когда она томно откинулась на подушках небольшого дивана или софы. На молодой женщине было легкое одеяние вроде короткого халата или пеньюара, которое подчеркивало полуобнаженную грудь и сильно оголяло стройные ноги, обутые в какую-то домашнюю обувь на небольшом каблучке. Судя по всему, супруги были сняты в интерьере собственной гостиной довольно поздним вечером. Причем из композиции фотографии становилось понятно, что снимавший находился на улице и сделал снимок через окно или стеклянную дверь. Некоторое время Гуров молча рассматривал снимок. – Как хорошо, что ребятам все же удалось восстановить изображение, – пробормотал он, – теперь многое становится гораздо понятнее. – Например? – нерешительно протянул Крячко. – Как по мне, так все, наоборот, довольно странно и еще больше запутывается. Мотивчик-то, тот, который из основной версии коллег, пропал, получается. – Правильно, теперь мы можем совершенно точно утверждать, что Сергей Петров никогда не пытался шантажировать Алину Соловьеву. И что телохранитель, пользуясь своим служебным положением, сделал этот снимок, так сказать, для собственного удовольствия. Кстати говоря, я уже начал об этом догадываться после разговора с тренером, и особенно с друзьями Сергея. – И это автоматически снимает все подозрения с госпожи Соловьевой? – выдвинул предположение Стас. – Почти все, – кивнул Гуров. – То есть? Будь добр, Лева, поясни. – Женщине не было необходимости избавляться от шантажиста, поскольку ее и шантажировать-то было нечем. Но что, если Алина знала о существовании снимка? Как и о навязчивой любви к ней Сергея Петрова, больше похожей на преследование или маниакальную одержимость? Могла ли женщина захотеть избавиться от своего телохранителя? Да так, чтобы надежно и навсегда? – По-моему, ты слегка утрируешь, Лева, – протянул Стас. – Зачем нужны такие сложности, не понимаю. Устраивать взрыв, нанимать исполнителей, рисковать быть вовлеченной в следствие, попасть под подозрение, и все такое прочее. Есть способ гораздо легче и проще: пожаловаться мужу, и тот выгонит парня с треском! Вот проблема и исчерпана, кстати говоря, раз и навсегда. – Конечно, – согласно кивнул Гуров, – но это лишь при условии, что Алина могла и хотела подключить мужа к решению этого вопроса. А если у нее были объективные причины не делать этого? Тогда как избавиться от надоевшего парня, который настолько теряет контроль, что в любой момент может слететь с катушек? Нет, Стас, совсем снимать подозрения с Алины Соловьевой, пожалуй, преждевременно. Хотя я искренне надеюсь, что молодая женщина пребывала в неведении по поводу чувств, что бурлили в душе у ее телохранителя. – Я тоже склонен так думать. – Но пообщаться с Алиной еще раз, пожалуй, будет не лишним. Назначу-ка ей завтра с утра встречу. – Без мужа? – хитро прищурился Стас. – Разумеется. Присутствие господина Соловьева может существенно повлиять на искренность ответов его жены. А нам нужна правда, чтобы составить верную картину, без искажений и неточностей. И подвести наконец итоги в расследовании. – Кстати, об итогах, – прищурился Стас. – Орлов звонил. Генерал желает знать, как продвигается следствие. – Это и есть твоя вторая новость? – хмыкнул Лев. – Скажи еще, что это для тебя вовсе и не новость. – Горячее нетерпение начальства? Конечно, нет! Это как раз дело обычное. Ну что ж, пойдем в кабинет Орлова? – Не нужно, он сейчас сам придет. Звонил минут десять назад узнать новости, разговорились. Я сказал, что ты должен скоро вернуться с фабрики. А еще – что у нас есть новый чай, модный, с травами, вот как раз завариваю. Петр Николаевич согласился зайти выпить чашечку, а заодно поговорить о деле Соловьевых. – Значит, это будет неофициальный визит? – Пожалуй, да. Орлова, кроме всего прочего, происшествие на соловьевской фабрике беспокоит. Хочет знать, что конкретно там произошло и какие шаги намерен предпринять твой приятель-бизнесмен. – Пока ничего особенного, – пожал плечами Гуров. – Виталий Егорович, конечно, ищет того, кто заказал шпионаж, но конкурентов у него много, а следы могут никуда не привести. Так что на это уйдет немало времени. В любом случае он обещал дождаться результатов нашего расследования и пока ничего конкретного не предпринимать. – Вот и хорошо, – раздался голос Орлова, входящего в кабинет. – Приветствую вас, господа офицеры. Я к вам не с пустыми руками, вот, печенье принес к чаю. – Генерал потряс яркой железной коробкой, на которой были изображены печенья разных форм. – Не стоило, у нас все есть, и печенье, и зефир в шоколаде, и лимончик. Вот, сейчас нарежу, – заявил Стас, – присаживайтесь, у меня почти все готово. Пока Крячко ловко накрывал импровизированный стол, Гуров в двух словах рассказал о результатах работы, что проделал Женька Семипляров. А также о его сенсационной находке. Орлов немного помолчал, переваривая информацию, а потом громко произнес: – Что же у нас с вами получается, господа офицеры? Просто ералаш какой-то. Бурный хаос, и никакой системы? А?! – Не скажите, она как раз начинает просматриваться, – возразил Гуров, – просто факты слишком хаотичны и разрозненны, чтобы это увидеть сразу.