— Она же в молоке не тонет, если верить рекламе, а не в воде, — изобразил я глубокую задумчивость. — Ой, да разница-то небольшая, чего ты придираешься? А вот этот кривой шрам у тебя откуда? Стой, подожди! Я сама угадаю! Это на тебя-я-я… напали с ножом, да? — Кхм, вообще-то нет. Он остался после того, как я в детстве напоролся на ржавый гвоздь, выходя из туалета. Рана загноилась и бабушке пришлось везти меня на чистку в райцентр… Внезапно, прерывая нас, откуда-то из-под кровати зазвонил мой телефон. Я подскочил, в поисках брюк, из кармана которых пиликала противная стандартная мелодия, и в очередной раз мысленно пообещал себе поставить на входящий вызов что-нибудь другое. — Слушаю?! — раздраженно ответил я, отыскав штаны прямо на полу. — Жарский, ты не забыл про меня? — проскрипел в динамике голос Гиштапа. — Никак нет, Анатолий Петрович, — подтвердил я нашу вчерашнюю договоренность, — уже собирался выезжать. — Добро, тогда жду. Положив трубку, я тяжко вздохнул и прикрыл глаза. Едва слышимый шорох ткани раздался позади и мою талию обхватили стройные девичьи ладошки. — Я тебя не пущу, — шмыгнула носом Марина, уткнувшись мне лицом в лопатку. — Я и сам не хочу уходить, — грустно констатировал я. — Но служба, будь она неладна… — Понимаю, — не менее печально вторила мне красавица. — Но ничего не могу поделать. Тебе придется идти по улице прямо так, с прилипшей к твоей спине Маришкой. — Как ты себе это представляешь? — развеселился я. — Прохожие, наверное, со смеху помрут, когда увидят. — Это будут их проблемы, — безапелляционно заявила девушка, но потом все-таки разомкнула объятия и присела на угол постели. — Эх, ладно, кого я обманываю. Конечно же я отпущу. У тебя ведь есть дела поважнее, чем возиться со мной… — Ну не дави на жалость! — я присел рядом и крепко прижал Марину к себе. — Я ненадолго, съезжу к начальству на ковер и буду свободен. До завтрашнего дежурства у меня совершенно никаких планов. Хочешь, куда-нибудь сходим? — А может, просто посидим дома? — с робкой надеждой предложила она. — Боишься на улицу выходить? — сочувственно покачал я головой. — С тобой нет. Но хочется просто поваляться перед телевизором с мороженкой. — Хорошо, тогда я на обратном пути к тебе заскочу в магазин, идет? — Не надо, я сама схожу, — деловито вздернула носик девушка. — Ого! — восхитился я. — Я горжусь твоей решимостью! — Хе-хе, да, я такая… давай, иди уже. Ведь чем быстрее уйдешь, тем быстрее вернешься, правда? — Ох, Мариш… не всегда, к сожалению… * * * До офиса ФСБН я добирался до обидного долго. За дорогой будто бы следила какая-то чахлая и умирающая часть моего мозга, которую не сломил эмоциональный шторм и гормональный ураган. Все мои мысли словно бы остались там, в квартире Марины. И теперь меня мощнейшим неодимовым магнитом тянуло обратно. И конечно же извечный закон подлости не мог упустить такого замечательного шанса, чтобы не подкинуть мне какое-нибудь мелкое западло. Сначала это была пробка на двадцать минут на МКАД, потом сломанный светофор, а в конце и вовсе наглухо перекрытая дорога. Какие-то два мудака не смогли разъехаться друг с другом, и расхреначили свои тазы, преградив проезд сразу по трем полосам. Поэтому вовсе неудивительно, что когда я поднялся в кабинет Гиштапа, то морда у меня была даже злее, чем у самого отъявленного головореза с доски федерального розыска. — Тащ полковник, капитан Жарский по вашему приказанию прибыл! — по-уставному отчеканил я, распахивая дверь. — Ага, и тебе не болеть, Юрий, — сидящий за столом офицер поднял на меня взгляд колючих глаз, обрамленных почти черными синяками. — Ты чего такой смурной? Случилось что? — Хм… — я на секунду задумался, — да нет, вообще-то наоборот все хорошо. — Ну надо же, а я, глядя на твою кислую мину, подумал, что опять в неприятности вляпался. Как мать? — Нормально. Созванивался с ней недавно, но все равно хочу съездить, навестить. — Это правильно, — одобрительно покивал полковник. — Родителей нельзя забывать. Где там твои подчиненные? Не захотели послушать, чем вчерашняя конференция закончилась? — Они… э-э-э… я им не звонил, — пристыженно признался я. — Ну и хрен с тобой, — махнул старческой ладонью комбат. — Значит, сам расскажешь. Ты присаживайся! Хочу для начала одну новую разработку показать. Думаю, тебе понравится. Гиштап развернул ко мне монитор и запустил на нем видеоролик, на котором нещадно уничтожали тестовый образец ИК-Б. Ох, батюшки, у меня аж сердце защемило! Чего там только с бедным костюмом не делали. Огнем жгли, гидравлическим прессом давили, под гусеницы «самоходки» бросали, стреляли с полутора десятка стволов… Однако броня на удивление хорошо выдерживала все свалившиеся на ее долю испытания. Значительно лучше, чем наши штатные комплекты. Хм… а это и в самом деле очень занимательно! — Интересно, сколько такая обновленная конфигурация будет весить? — мечтательно спросил я у начальника, мысленно уже примеряя более прочную версию инквизиторской амуниции. — Как я слышал, — поделился командир, — не больше тридцати кило. Да и тот вес больше за счет каркаса. — Чё-то вы путаете, Анатолий Петрович, — недоверчиво возразил я. — ИК-Б последней серии весят почти полтинник, а эти-то попрочнее будут! — Тут только ты путаешь, Жарский, — огрызнулся полковник, — а я тебе говорю, как есть! Это революционная разработка наших ученых. Теперь бронепластины из металлопластика и нанокомпозита заменены на элементы из дилатантной пены. Знаешь, что это такое? — Ну, судя по названию, что-то очень крутое… — Ты даже не представляешь, насколько! — воодушевленно продекламировал Гиштап, словно предмет обсуждения был его личным изобретением. — Это инновационный материал, у которого плотность возрастает при увеличении скорости деформации! Раньше подобное свойство в основном у некоторых неньютоновских жидкостей наблюдалось, но теперь наши Кулибины научились его передавать и твердому материалу. Понял, какое чудо? — Типа, чем мощнее калибр в броню прилетает, тем лучше она держит? — попытался я перевести на человеческий язык. — Ну, грубо говоря да! Только до разумных пределов, конечно. Кумулятивная струя и артиллерийские снаряды все еще разрывают пенные блоки. Но стрелковые калибры держит уверенно. Вплоть до тридцати миллиметров. — Тридцати миллиметров?! — мои брови помимо воли уползли куда-то на лоб и вернуться на свое положенное место уже не смогли. — Хотите сказать, что вот эта скорлупа выдержит пулю из пушки 2А72?! — С восьмисот метров выдерживает, — уверенно заявил Гиштап. — Ближе уже нет. — Ну-у ни хрена ж себе! — возбужденно хлопнул я себя по лбу. — Не ученые, а колдуны какие-то! Ну и когда нам эта малютка на вооружение поступит? — В кратчайшие сроки, Жарский, уверяю. С распространением упырей в ФСБН очень серьезно задумались над тем, как сохранить жизни инквизиторам. Поэтому на разработку новой производственной линии сейчас брошены абсолютно все ресурсы страны. — Хм… ну круто! — восхитился я. — Ладно уж, за такой подарок я готов простить и весь этот фарс с охраной, и незаряженные «Косы…» — Вообще-то я по поводу конференции еще ничего не говорил, — напомнил полковник. — Просто хотел твою унылую морду повеселить. — Ладно, я воодушевился и готов слушать дальше. — Разговор, на самом-то деле нелегкий предстоит, — помялся комбат. — Честно, я даже не представляю, как многие из моих бойцов на эти новости отреагируют… — Анатолий Петрович, не пугай меня, — неуютно поерзал я на стуле. — Что произошло? — Да пока еще ничего, но скоро произойдет. Слышал о программе «Нисхождение?» — Что-то не припомню… — Это закрытый семь лет назад правительственный проект, разрабатываемый в рамках противостояния неживой угрозе. Помнишь, я показывал вам видео с химерами? — Это со звероподобными вурдалаками, которые броневики рвали как бумагу? — без особой надобности уточнил я. — А то! Забудешь такое… — В общем, по задумке инициаторов, эти существа должны были встать в строй наравне с инквизиторами, заменить им напарников и усилить боевые звенья. Некробиологам известно, что химеры, помимо прочего, обладают еще и непревзойденным слухом, острым зрением и чутким обонянием. По этим причинам на союзные неживые единицы возлагались очень большие надежды. Но создать их пока никому не удалось, даже американцам. — Ой, не нравится мне, куда ветер дует… — нахмурился я. — И что там с этим «Нисхождением?» — Понимаю тебя, Жарский, но бессилен что-либо изменить. Короче, чего кота за яйца тянуть. Программу собираются возобновить. Причем, семеновская лаборатория, которую ты накрыл, сыграла в этом решении не последнюю роль. — Как?! — ошарашенно выдохнул я. — Но ведь… этих тварей же делают из кукол? Я прав? — Прав, капитан, — утвердительно кивнул Гиштап. — А как же мораторий на воскрешение? — недоуменно поинтересовался я. — Пакет поправок во внутренние уставы уже готов. Запрет перестает действовать при определенных условиях. Кроме того, прямо сейчас начальство обсуждает возможность разрешить инквизиторам при выполнении боевых задач использовать сопутствующие жертвы… — То есть, нам хотят позволить поднимать… убитых гражданских? Озвученная мной догадка вызвала волны мурашек и неприятный холодок. Дважды я перехватывал сознание чужих кукол, и до сих пор не мог себя простить и смириться. Единение с мертвым разумом это не то, о чем приятно вспоминать, и не тот опыт, который будешь втайне мечтать повторить. Гиштап лишь молча кивнул, не спеша делиться собственным мнением по этому вопросу. — Но как это воспримет наше население? — выдал я следующее, что пришло мне в голову. — А какой хай поднимется за границей?!