Одна только лейтенант Носова витала где-то в своих собственных мечтах, даже не заметив приближения высшего офицера. Сейчас девушку больше увлекало разглядывание стройных рядов ликвидаторов из ГУБИ, которые за последние пятнадцать минут ни разу и не пошевелились. Эвелина мечтательно вздыхала, смотря на мужественные фигуры инквизиторов, на их необыкновенное облачение и представляла, что где-то там, среди них, стоит он. Уверенный и строгий капитан, не боящийся ни черта, ни бога, ни даже психованного Калистратова. Тот, кого она после той памятной командировки больше не встречала, но очень бы хотела. Интересно, оправился ли Факел от полученных ранений? Может, после пережитого в Семенове он вообще остался калекой и покинул службу? Это было бы очень печально, но, к сожалению, вполне вероятно… — Дорогие гости! Мы рады приветствовать вас на ежегодном военном смотре, — эхом разносили колонки многократно усиленный голос бравого генерала. — Для нас стало некоторой неожиданностью изменение привычного формата и привлечение коллег из других стран, однако, уверен, это нисколько не повлияет на результативность… Эвелина едва заметно тряхнула головой, прогоняя посторонние мысли и попыталась сосредоточиться на речи руководителя. Но боже праведный! Как же тяжко было слушать его вступительные рассуждения о надвигающейся опасности, о набирающих силу инфестатах и нелегких переменах, ждущих мировое сообщество. Будто ей не хватало всего этого в остальные дни на службе… — … и прежде, чем мы начнем, — продолжал вещать генерал, — мне бы хотелось поощрить героев, которые не жалея себя, самоотверженно и неутомимо стоят на страже основ российской государственности! Тех, кто без раздумий бросается в схватку, защищая нас, наших граждан и интересы страны от самого жестокого врага в истории человечества… Откуда-то прозвучала команда «Смирно!», и батальон инквизиторов фантастически синхронно вытянулся во фрунт, хотя секундой ранее казалось, что они и без того соблюдали идеальную строевую стойку. Из колонок зазвучали торжественные аккорды «Встречного марша», а под сводами огромного помещения началась давно отрепетированная суета. Генерал-майор Крюков спустился с трибуны и направился к неподвижным штурмовикам. За ним поспешили ассистенты, несущие в руках подносы с наградами, государственный флаг и белоснежное знамя инквизиции с Константиновским крестом на нем. Далее офицер принялся по памяти оглашать звания, должности и позывные ликвидаторов, вызывая их из строя, и лично вручать им ордена и медали. Бойцы выходили по одному, вскидывали ладонь в воинском приветствии, жали руку генералу, а потом возвращались на исходную, чтобы снова замереть безучастными колоссами. Ей богу, и в самом деле будто роботы! Воображение Эвелины откровенно пасовало, когда она пыталась представить, что под глухими шлемами скрываются человеческие лица. Сам же Крюков, отнюдь не маленький мужчина, рядом со здоровенными инквизиторами в боевых костюмах выглядел даже не щуплым подростком, а самым настоящим ребенком. Кому-то из награждаемых он едва дотягивал до подбородка, а другим великанам не доставал даже до середины груди. И лейтенант Носова от скуки придумала себе интересное занятие. Она старалась угадать, кто из этих суровых закованных в броню мужчин окажется Факелом. Почему-то у нее не оставалось никаких сомнений в том, что его имя обязательно прозвучит. Однако количество бархатных футляров на подносах у ассистентов неумолимо уменьшалось, а объявлять заветный позывной все никак не звучало. Отчего-то Эвелине вдруг стало до слез обидно за капитана ГУБИ, который грудью бросился под пули и чуть не поплатился собственной жизнью, исполняя свой долг. Разве это не тот поступок, что достоин поощрения? Когда на подносе у последнего помощника генерала осталась одна единственная коробочка, девушка уже не скрываясь бормотала себе под нос ругательства. Ей захотелось покинуть строй, подойти к Крюкову и требовательно осведомиться, не забыл ли он кого-нибудь назвать. Но, естественно, здравый рассудок не позволил ей совершить ничего подобного. — И наконец, за проявленное мужество и исключительную стойкость при исполнении служебного долга, за героическую самоотверженность и доблесть, а также за спасение погибавших в экстремальных обстоятельствах… Лейтенант Носова невольно затаила дыхание, полагая, что все сказанное вполне соответствует подвигу ее знакомого инквизитора. Нет, ну а вдруг? Надежда ведь, как известно, умирает последней. — … наградить Орденом Мужества командира малого звена Главного управления боевой инквизиции, инквизитора первого боевого разряда, капитана Федеральной службы по борьбе с неживой угрозой под персональным идентификатором «Факел», а также присвоить ему досрочно очередное звание майора! Услышав заветный позывной, Эвелина с трудом сдержалась, чтобы не завопить торжествующе на весь ангар. Однако сил совладать с глуповатой счастливой улыбкой, наползающей на лицо, у нее уже не было. Лейтенант до рези в глазах принялась всматриваться в строй штурмовиков, надеясь запомнить местоположение Факела и понаблюдать за ним на выступлении. Но вот прошла одна секунда. Вторая. За ней неспешно, словно некто всемогущий замедлил ход неумолимого времени, истекла и третья. А из стройных шеренг боевых инквизиторов так никто и не выходил… Глава 21 Когда генерал назвал мой позывной, я подумал, что ослышался. Нет, серьезно! За мной косяков в последнее время, больше, чем за душарой зеленым. Бойца моего звена обвиняют в двойном убийстве, меня самого подозревают в истреблении инфестатов, а психологи вот уже который месяц подряд снижают мой рейтинг стабильности… И тут вдруг награждение? Стоящий позади Умар легонько толкнул меня прикладом «Косы» в поясницу, потому что пауза слишком уж затягивалась. Хм-м… похоже, не я один услышал свой идентификатор из уст Крюкова… Наклонив корпус вперед, я сделал первый шаг и замер, давая офицеру возможность опомниться. Я хоть и не надеялся, что он на глазах многочисленной публики возьмет свои слова назад, но все же это выглядело куда более реальным, нежели представление к награде. Генерал-майор пристально посмотрел на меня, всем своим видом говоря: «Ну? Что же ты медлишь?!» А потому мне пришлось сделать второй шаг. Когда я замер напротив руководителя ФСБН, то он неспешно и подчеркнуто торжественно взял с подноса красный футляр, в котором покоился орден, а затем прикрепил его мне на левую сторону груди. Проткнуть боевое облачение инквизитора какой-то там булавкой задача была попросту невыполнимая, а потому предусмотрительные организаторы нанесли на планку ордена клейкую силиконовую ленту, дабы не отступать от ритуала. — Это какая-то ошибка, товарищ генерал, — тихо воспроизвели мой голос динамики шлема. — В вашей канцелярии явно что-то напутали… — Отставить, майор! — резануло слух мое новое звание. — Распоряжение о твоем награждении я отдавал лично. Так что никакой ошибки. Я знаю о черной полосе, которая началась в твоем звене, но это не умаляет твоих личных заслуг. Носи этот крест с честью, не сомневайся в себе. Нашей стране нужны такие герои. Смущенно прохрипев в шлемофон «Служу России!», я на пятках развернулся лицом к строю и возвратился на свое место. Получение ордена не могло исцелить общий хронический упадок моего духа, но все же немного приободрило. Значит, мои художества в Семенове действительно не остались без внимания высшего руководства. Причем, меня за них даже не наказали, а совсем наоборот. Занятно… Под протяжное троекратное «Ура», исторгаемое сотнями голосов, переиначенных мембранами подшлемных динамиков ИК-Б, Крюков и знаменная группа отправились восвояси. А нам скомандовали разойтись и ждать дальнейших распоряжений. — Ты готов? — рядом со мной возник боец, ничуть не уступающий мне габаритами. — А ты, Кабриолет? — вопросом на вопрос ответил я. — Я как пионер, всегда готов, — самонадеянно бросил тот. — Теперь даже как-то неловко будет из орденоносного кавалера дурь вышибать. Я позволил себе небольшую усмешку, но язвить все-таки не стал. Этот мужик крайне суровый тип, и в ГУБИ служит с тех пор, когда я только девками интересоваться начал. Сомнений в том, что он меня отделает в спарринге ни у кого не оставалось… Вообще, изначально предполагалось, что этот показательный бой, целью которого было продемонстрировать возможности ИК-Б, я проведу с Изюмом. Это стало таким своеобразным наказанием от Гиштапа за нашу маленькую шалость в спортивном зале, когда мы друг другу настучали по будкам. Но теперь Виноградова с нами нет, и моего оппонента заменили на бывалого ветерана, против которого я имел до обидного мало шансов. Ну да что уж теперь… придется огребать. От мыслей о своем напарнике, настроение ухнуло куда-то на недосягаемую глубину, ниже уровня Марианской впадины. И от цепкого взгляда Кабриолета не укрылось то, как печально поникли мои плечи. — Ладно тебе, Факел, — по-своему истрактовал мой понурый вид инквизитор. — Не дрейфь ты. Просто покажи людям достойный бой. От результатов поединка все равно ничего не зависит. — Да я не о том… — начал я было объяснять, а потом просто меланхолично махнул рукой. — Впрочем, черт с ним. Ускорив шаг, я оторвался от Кабриолета и вышел на улицу. Стрельбы, преодоление полосы препятствий, показушные разламывания кусков бетона и прочие цирковые номера сегодняшнего смотра меня не касались. Да и не интересовали, если честно. Моей задачей было только выступить на поединке, и больше ничего. Значит, у меня еще есть время подышать воздухом. Вытащив из поясного кофра телефон, который нам вообще-то строжайше запретили брать с собой на мероприятие, я с надеждой взглянул на дисплей. Входящих сообщений нет. Пропущенных звонков тоже. Марина мне так и не ответила… * * * Стоя внутри аквариума, вокруг которого расселись почти две сотни зрителей, я вполуха слушал речь какого-то гражданского чинуши, под завязку наполненную плохо скрытой рекламой. Он заливался соловьем, расписывая преимущества наших великолепных костюмов, и у меня зародилось небезосновательное подозрение, что отечественный ВПК после такой демонстрации получит тысячи заказов от иностранных покупателей. — … уникальные разработки российских некробиологов позволяют превратить неуклюжую и тяжелую груду металла и синтетики в подвижный экзоскелет! Согласитесь, ведь совсем непросто нести на собственных плечах неподъемный груз в полсотни килограмм! Если только он сам не помогает себя поддерживать… «Уж кто бы говорил! Ты б вообще под весом ИК-Б сломался, крыса офисная» — мысленно откомментировал я. Меня снова посетили неприятные ассоциации, что я стал участником какого-то дешевого спектакля. Или даже маркетингового ролика. Точь-в-точь, как тогда на саммите, куда нас согнали только для того, чтоб произвести впечатление на иностранных участников. Напротив меня, в другом конце арены, стоял Кабриолет, сцепив на груди руки. Не знаю почему, но мне показалось, будто он тоже не пребывает в восторге от предстоящего поединка. Вероятно, нам обоим, отделенным от зрителей двухсантиметровым поликарбонатовым армированным стеклом, происходящее казалось каким-то фиглярством. Но понты и бабки, судя по всему, имеют куда большую ценность для руководства, нежели наше мнение. Все ровно так, как и говорил Изюм… — … это не просто броня! Это вторая кожа и дополнительный комплект мышц! И опытные офицеры боевой инквизиции готовы нам продемонстрировать ее истинные возможности! Пожалуйста, начинайте. Внутрь укрепленного ринга вошел рефери, который сразу же включил на своих наручных часах секундомер. Вернее, это для зрителей выглядело так. На самом деле, он активировал для нас с соперником заметно ослабленный аналог электро-браслетов, которые мы использовали в тренировках. Так спарринг должен стать зрелищнее. Мой оппонент сразу же ломанулся ко мне навстречу, моментально поймав состояние тактической относительности. Несмотря на крайне слабые импульсы боли, разлитой в воздухе, двигался он побыстрее всякого упыря… Летящий мне в голову кулак я остановил предплечьем, а потом сразу же атаковал в ответ коленом. Удар у Кабриолета оказался мощный. Меня пробрало так, будто по руке кувалдой прилетело. Хотя почему «будто?» В запитанных некроэфиром ИК-Б каждая оплеуха действительно обретала чудовищную силу. Мне кажется, что уронить себе на голову двухпудовую гирю с высоты пятиэтажки было бы не столь фатально, как пропустить такую подачу… Ну да, ну да, глупо ждать, что столь опытного бойца я сумею достать так легко. Ветеран ловко подхватил мою ногу и сразу же вознамерился уронить меня на канвас. Однако я тоже не зевал. Оттолкнувшись второй ступней, я повис на шее у сослуживца, заставляя того слегка покачнуться. Напрягая поясницу и с силой вырывая из захвата бедро, я все же вынудил Кабриолета разжать руки. Правда, за это я моментально поплатился, пропустив тяжелейший хук слева. От столкновения с чужой бронеперчаткой, меня опрокинуло набок. На долю секунды я даже выпал из «сотки», но быстро сориентировался и вернулся к нашему неоконченному противостоянию. Соперник уже собирался взгромоздиться на меня сверху, чтобы показательно добить, но мне удалось вовремя остановить его. Уперев подошвы бронированных ботинок ему в таз и поймав за запястья, я контролировал и пресекал все попытки преодолеть мою защиту. В конце концов, инквизитор понял, что такая возня может затянуться надолго, а потому подался назад, собираясь разорвать контакт и зайти с другой стороны. Но вот тут-то я его и подловил. Едва почуяв, что давление неподъемной двухсоткилограммовой туши на мои ноги ослабло, я изо всех сил дернул ветерана на себя. Соперник не успел среагировать и потерял равновесие, повиснув на моих подошвах. В следующий миг я согнул колени в положение «полтора», а затем резко их распрямил. Бросок у меня вышел на загляденье. Кабриолет воробушком вспорхнул ввысь, перелетая надо мной, и состыковался с твердым покрытием пола только через пару метров. Звука от его падения я не мог слышать в «форсаже», но мелкая вибрация, разнесшаяся по канвасу, недвусмысленно намекнула, что приземление у него вышло тяжелым. Далее мы с оппонентом почти синхронно вскочили на ноги. Всего одно короткое мгновение крестообразный визор его шлема смотрел на меня. А после мы, словно по команде, рванули навстречу друг другу. Столкновение двух закованных в броню бойцов, как мне показалось, сотрясло сам воздух. Мы принялись обмениваться титаническими ударами, которые без труда бы могли раскалывать гранитные глыбы, и происходящее внезапно начало мне нравиться. Адреналин, злой азарт, сложные комбинации и связки. Внимание напряжено до предела! Наконец-то я не думал ни о чем ином, кроме того, что находится непосредственно перед моими глазами. На это я хотя бы могу повлиять… Кабриолет уклонился от моего фронт-кика, развернув корпус, как умелый фехтовальщик, и выбросил мне в голову левую руку, не давая опомниться. Поразительные, все-таки, у этого человека реакция и скорость! Но вот мне почему-то казалось, что я все равно быстрее. Отбив джеб локтем, я резко крутанулся на пятке, исполняя круговой удар ногой по верхнему уровню, метя сопернику в кумпол. Инквизитор подобной прыти на столь близкой дистанции, похоже, от меня не ожидал, а потому у него не осталось другого выхода, кроме как заблокировать атаку… собственным шлемом. Вмазал я ему, надо сказать, знатно! Аж в голени загудело, невзирая на толстый слой брони инквизиторского облачения. Ветеран ГУБИ кувыркнулся через голову, чуть ли не сделав сальто, и уже во второй раз оказался в положении лежа. И сразу же я рухнул на него сверху, придавив его ударную руку коленом. В отчаянной попытке выбраться из-под меня, Кабриолет дернулся всем телом и засветил мне лобовым ребром шлема. В ушах опасно зазвучало эхо от бешено колотящегося сердца, и я снова чуть не выпал из состояния тактической относительности. Однако черта с два я сдамся так легко! Саданув в ответ лежачего оппонента с локтя, я быстро уложил его на лопатки и занес руку для решающей атаки. Бам! Ветеран слегка дернулся, когда моя бронеперчатка заехала ему по визору. Болезненная вибрация прошла по моей кисти до самого плеча. Бам! Еще раз. Соперник брыкался и вырывался, силясь спихнуть меня, но я сидел прочно, как умелый ковбой на спине бешеного быка. После третьего моего удара Кабриолет замедлился, потеряв контроль над «форсажем», и теперь моя победа оставалась лишь вопросом ближайших секунд. Уже размахнувшись, я вознамерился поставить закованным кулаком жирную точку в скоротечном спарринге. Но внезапно вернувшиеся звуки и какой-то непонятный раздражающий зуд на самой грани восприятия сбили с меня всю концентрацию и сосредоточенность. — Стоп! Брейк! Хватит! — голосил рефери, клещом повиснув на моей руке. Вот, блин! Вроде немаленький такой мужик, а я даже и не заметил его веса. Интересно, давно он так на мне болтается? Слегка покряхтывая от волн ломоты, распространяющихся по всему телу, я неспешно поднялся на ноги, а потом протянул ладонь, помогая встать и Кабриолету. — Мать честна́я! — прохрипел динамик его шлема. — Как это вышло?! Какая у тебя категория?! — Вторая боевая, — не стал я скрывать. — О-хре-неть! Тебе давно на квалификационный экзамен пора, потому что у меня первая высшая! — Я не сдам, у меня с эмпатией проблемы… Не скажу, будто сильно удивился, что мне в спарринг-партнеры поставили бойца наивысшей категории, но некоторое недоумение все-таки присутствовало. Эка жестко меня Гиштап наказать хотел! Вот же хрен старый… — Ты молодец, Факел! — хлопнул меня по плечу коллега, ничуть не огорченный поражением. — Не вздумай бросать службу, нам такие ребята позарез нужны!