Так, значит, палуба очищена как минимум перед нами, можно командовать продолжение операции. – Бонита, Дмитрий, держим палубу, – заговорил я. – Остальным – приступить к высадке. – Понял. – Это уже Раулито. Мотор заурчал самую малость громче, борт судна начал резко расти перед нами. На палубе по-прежнему никого, но есть люди в ходовой рубке, и вполне возможно, еще один пушкарь на носовой артиллерийской установке. Дмитрий принимает командование проникновением на судно на себя, одновременно откладывая пулемет и берясь за «хеклер». – Собрать лестницы. Послышались негромкие щелчки – это братья разложили штурмовые лестницы. – Приготовиться. А потише пыхтеть никак нельзя? Так не то что на палубе – в машинном отделении «клиента» нас услышат. «Зодиак» закачался на кильватерной волне судна, черный борт закрыл для нас весь мир. Все, контролировать со своей винтовкой еще что-нибудь на палубе я уже не в силах. Просто откладываю ее на пластиковый пол лодки, прижимая к надувному борту, выхватываю из заранее открытого чехла немецкий пистолет-пулемет с толстой трубой глушителя и сложенным прикладом. – Вперед! – Это я команду к штурму дал. – Включить связь. Лодка закачалась под нами – это братья Рамирес по лестницам полезли на палубу. Слышно, как резиновые заглушки опорных ножек лестницы тихо постукивают в борт. Но мы даже это предусмотрели – за металлом борта в этом месте нет никаких обитаемых помещений. Включили «короткую» связь. Уже не до радиомолчания: во время захвата судна придется разделяться, координировать действия. Братья Рамирес распределились вдоль борта, взяли под прицел всю палубу. За ними следом по левой лестнице поднялся Дмитрий, а по правой, закинув пистолет-пулемет за спину, полез я. Сам не заметил, как на палубу забрался. Выдернул оружие из-за спины, откинул приклад, взял под прицел весь проход до самого носа слева от надстроек, одновременно включив коллиматорный прицел. Ночник уже не нужен: на палубе и так подсветка есть, от ночника в такой ситуации больше проблем может случиться, чем пользы. Услышал, как забралась на палубу Бонита, доложила, что держит проход справа. Затем от Раулито доклад – он на палубе, лодка пришвартована к судну. Тоже важно – не терять же ценное имущество! – Зачистить палубу и надстройку. Это у нас тоже отработано сотнями раз – в расчерченных лабиринтах, на компьютере в трехмерной модели, на чертежах и схемах и просто в голове. Мы с Бонитой бесшумно сдвинулись в стороны, до самых лееров ограждения, чтобы взять проходы вперед под обстрел с максимально возможного угла. Братья Рамирес бесшумно пошли к носу, прижимаясь к надстройкам, попарно. Раулито с Дмитрием остались на корме – в самой середине, чтобы выдвинуться в любом направлении, где они потребуются. – «Синие», у двери, – шепот в наушнике. Это Маноло Рамирес доложил, что подошли к двери надстройки. Мне их не видно – они идут с борта, который Бонита контролирует. А позывные мы взяли по американской системе: удобная она. – «Желтые», у двери. – Это Игнасио и Карлос. – Проверить носовую пушку, – шепотом командую я. Один из них присел у самой двери на колено, второй тихо двинулся вперед, за угол надстройки – проверить носовую артиллерийскую установку. С невидимой для меня стороны к носу должен был пойти Луис. И действительно через несколько секунд послышались доклады в наушнике: – Чисто. – Чисто. Значит, курильщик был, скорее всего, пушкарем с носа, отчаянно пренебрегавшим своими обязанностями. Я уже говорил, что страсть к курению на боевом дежурстве погубит мир? Говорил, но могу и повторить. – Продолжаем движение. Теперь мы подтягиваем тылы. Палуба безопасна, укромные места проверены. Возможно присутствие противника на верхней надстройке, и вероятно – на ходовом мостике внутри. Но начинаем проверку сверху. Мы с Бонитой подходим каждый со своей стороны к дверям в надстройку. С ней в качестве огневой поддержки Дмитрий, со мной – Раулито со всеми своими взрывоопасными игрушками. Трап наверх только с нашей стороны, поэтому на проверку пошел Маноло. Совершенно бесшумно он поднялся по ступенькам, приподнялся над краем ограждения надстройки, держа автомат у глаз. – Чисто. – Продолжаем движение. Маноло так же бесшумно спускается по трапу, занимает позицию перед дверью в надстройку. Теперь главное в чем? Понять, с какой стороны дверь открыта, а с какой – задраена изнутри, и тихо ее не открыть. Попробуем угадать… Если пушкарь с носа ушел курить на правый борт дисциплину нарушать, а трап наверх слева, то логично предположить, что открыта левая дверь. А экспериментировать не хочется – хочется как раз так вот тихо-тихо продвигаться дальше, без шума и взрывов. Даже в окна надстройки заглядывать опасно – а ну как там кто-то сидит и как раз в окна пялится – даром что света нет внутри? Тогда для него окна как экраны: любой силуэт на фоне неба будет как фигура из китайского театра теней, контрастна и выразительна. Маноло, согнувшись вдвое, подобрался к двери. Проверить, кто внутри надстройки, мы никак не можем. Не заглядывать же в окна, на самом деле! А фокусы с волоконными мини-камерами, просунутыми под дверь, на кораблях, с их комингсами и дверями с кремальерами, не работают. Маноло слегка поворачивает ручку двери. Открыто. И одновременный доклад с противоположного борта: – Закрыто. Ну и прекрасно, зато легальный предлог держать Бониту подальше от драки. Это планом тоже предусмотрено. – «Синие» и Дмитрий, через корму – ко мне. Бонита – контролируй дверь. Каждый идущий через нее без радиоопознания – враг. – Есть. – Есть, есть. – Это братья и Дмитрий. Маноло вопросительно смотрит на меня. В принципе, нам ждать остальных не обязательно. За дверью два помещения. Вытянутая кают-компания с санузлом в торце – и трап на этаж выше, на ходовой мостик. Братья захватывают ходовой, я – контролирую кают-компанию. Но это работает при условии, что не начнется заваруха. Дверь на жилую палубу узкая, за нею – узкий коридор, который простреливается насквозь. Поэтому – никаких импровизаций, от плана – ни на шаг. Я отрицательно качаю головой. Никакой самодеятельности. Тем более что с кормы, согнувшись и совершенно бесшумно, идут трое. Порядок восстановлен. – Входим. Раулито, держать дверь. Бонита, как у тебя? – продолжал командовать я. – Чисто. – На счет три. Все занимают позицию у уже открытой, но прижимаемой к комингсу вручную двери. Нельзя открывать заранее: это может вызвать сквозняк и привлечь внимание раньше времени. – Раз, два, три! – Я с каждым счетом откидывал один палец из сжатого кулака. – Вперед! Дверь быстро, но бесшумно распахивается. Хорошо, что порядок на судне: петли смазаны. Двое братьев входят, направляют стволы в разные стороны, затем следом за ними мы с Дмитрием, тоже в разные стороны, затем снова братья. Перестраиваемся на ходу, братья опять вперед, я – за ними, замыкающим, идем к трапу. Дмитрий, Маноло и Луис пересекают пустынную кают-компанию в сторону трапа на нижние палубы, блокируют выходы. Все почти без звука – лишь резиновые подошвы слегка поскрипывают, но звук судовых дизелей это начисто перекрывает. Сверху на трап падает рассеянный свет – видимо, вахта при дежурном освещении работает. Начинаем подниматься по трапу. Тихо-тихо. Хорошо, что на трапе ковровое покрытие, даже и без того бесшумные шаги братьев глушит. Первым идет Игнасио, за ним – Карлос. Я – третьим, замыкающим. Я не штурмовик, мое дело – огневая поддержка, случись чего. Когда голова Игнасио поднимается над срезом ступеньки, все замирают. Игнасио поднимает ладонь с двумя отставленными пальцами. Понятно: на мостике двое. Мысленно молюсь, чтобы Игнасио не смотрел на них пристально, раз уж они нас до сих пор не увидели. Многие люди способны чувствовать пристальный взгляд. Я это точно знаю – сам такой. Игнасио медленно поднимает оружие на уровень глаз, плавно, по-кошачьи переставляя ноги, поднимается по лестнице. Следом за ним, такими же отточенными шагами, идет Карлос. Мне пока ничего не видно, кроме ног Карлоса, но никакого шума нет – нас все еще не видят. Братья поднимаются в саму ходовую рубку, мне тоже удается в нее заглянуть. Действительно двое, в светлых брюках и белых рубашках, рассматривают на радарном экране отметку нашего траулера. Вот спасибо – не ожидал от «Ниньи» такой неожиданной помощи. Мы просто заходим по пружинящему покрытию пола дежурной вахте за спины. Они тихо переговариваются по-арабски, нас не видят. Везет нам – дальше некуда. Даю команду к атаке: жестом. Игнасио и Карлос делают шаг вперед, раздается негромкая возня, хрип, и оба обитателя ходового мостика оказываются на полу, оглушенные и обалдевшие. Я быстро прикидываю, кто из них может быть капитаном. Явно немолодой мужик с бородой. У него какие-то нашивки на белой рубашке. У второго – такие же, но числом поменее. Быстро вынимаю из маленького футляра на рукаве шприц-тюбик с ослабленным паучьим ядом-транквилизатором, колю второго в шею. Крепкий сон на пару часов обеспечен. Гораздо проще и быстрее, чем связывать брыкающегося противника. Капитан или тот, кого мы капитаном считаем, даже не дергается, только смотрит на нас совершенно обалдевшими глазами. Карлос держит его сзади, зажимая рот рукой в перчатке, Игнасио поднес к лицу нож с черным лезвием. Это действует: это пугает. – Капитан? Ты – капитан? – спрашиваю я его по-английски. Капитаны все английский знают – это даже здесь язык международный, без знания английского капитаном «Звезда Рияда» даже в гавань Базы бы войти не смогла. Обязан понимать меня. Бородач кивает головой. Понимает. Ладно, теперь подробности: – Сколько человек на корабле? Он смотрит на меня, по глазам не поймешь даже – слышал ли он вообще, о чем я его спросил? – Сколько людей на судне? Игнасио подносит нож ближе, к самому глазу. – Двадцать, – быстро отвечает сиплым шепотом бородач. – Сколько из них экипаж? – сразу же задаю следующий вопрос. – Восемь. – Кто остальные? – Солдаты. С одним офицером. Так, трое убиты. Все были в военной форме. Значит, имеем еще девять вояк и шестерых из экипажа. – Солдаты в пассажирских каютах? – Да. – Экипаж? – В своих каютах, на корме. – Сколько людей на вахте? – Трое солдат на палубе и один матрос, он в машинном отделении. И мы двое. – Ракеты в трюме? – Да. – У кого ключи?