– Она меня обожает! – беспечно бросила мисс Квентин. – Таких, как она, легко заставить работать. Она готова на всё ради моей улыбки или ласкового слова. Но мне гораздо больше нравятся девочки вроде Карлотты – люди со стержнем. Элисон скучна до слёз с этим своим «Да, мисс Квентин! Нет, мисс Квентин! Можно, мисс Квентин?!». Ей будет полезна небольшая встряска, когда она узнает, что придётся подвинуться и уступить место Глэдис Хиллман. – Я в этом не уверена, – как всегда сдержанно произнесла мисс Дженкс. – Встряска далеко не всегда полезна для слабохарактерных людей. Надеюсь, вы очень мягко сообщите обо всём бедной Элисон. Иначе она проплачет весь день, а завтра у второго класса экзамен, и мне бы не хотелось, чтобы она его плохо сдала из-за вас. – Не волнуйтесь! Я поглажу её по кудрявой головке и скажу парочку добрых слов, – сказала мисс Квентин. – Элисон у меня практически из рук ест, она сделает всё, как я скажу. Она всегда слушается меня беспрекословно. Тут вернулась мисс Льюис из библиотеки. Она зашла в гостиную и захлопнула за собой дверь. И снова не стало слышно разговоров. Элисон сидела на скамейке в холле. Она была убита и потрясена. Мысли как сумасшедшие крутились в голове. Она случайно услышала начало разговора, а когда поняла, что её богиня мисс Квентин смеётся над ней, не нашла в себе сил встать и уйти. Она слышала всё, от первого до последнего слова. Элисон не получит главной роли в пьесе. Мисс Квентин ни капли её не любит, девочка просто забавляла её, как хорошенькая смешная собачонка, которую можно иногда погладить. Мисс Квентин лгала – она в упор не замечала Глэдис Хиллман до тех пор, пока та не выступила на концерте. Элисон наводила скуку на мисс Квентин! Девочка была так потрясена, что даже не могла плакать. Она неподвижно сидела на скамейке, глядя прямо перед собой невидящими глазами. Как там сказала мисс Дженкс? «Встряска далеко не всегда полезна для слабохарактерных людей». Неужели она, Элисон, настолько слабохарактерная? Девочка провела дрожащей ладонью по холодному, взмокшему лбу. «Мне надо обдумать это, – сказала себе Элисон. – Я не могу ни с кем поделиться, я умру от стыда. Но я обязательно должна всё обдумать. О мисс Квентин, как вы могли такое сказать?» Бедная Элисон! Наверное, это было самое сильное потрясение в её беспечной жизни. Вся её любовь к мисс Квентин испарилась в одно мгновение, растаяла как сон. Осталась только боль. Она вдруг увидела учительницу такой, какой её видели все остальные – женщина, приятная с виду, но ненадёжная, неискренняя, ограниченная. У Элисон быстро менялись и настроение, и мнение. Она легко переходила от огорчения к радости, и остальные считали её глупенькой и пустой. Но в эту тяжёлую минуту – а Элисон и правда было очень тяжело – она нашла в себе силу, о которой даже не подозревала. Это было чувство собственного достоинства. Элисон не станет рыдать и убиваться из-за такого человека, как мисс Квентин! Элисон не будет есть из её рук, как собачка. У неё есть чувство собственного достоинства, и она покажет мисс Квентин, что та ошибалась. Несмотря на боль и обиду, Элисон вдруг чётко поняла, что надо делать. Она высоко подняла голову, смахнула слёзы и обдумала, как ей себя вести. Поэтому в тот момент, когда мисс Квентин объявила всему классу, что главная роль достанется Глэдис Хиллман, Элисон ничем не показала своего огорчения. Она была очень бледной, потому что плохо спала ночью, но держалась спокойно и сдержанно, чем страшно удивила одноклассниц. – Так что роль получит Глэдис, – проговорила в заключение мисс Квентин и легко коснулась кудрявой головы Элисон. – Боюсь, моя Элисон будет несколько разочарована. – Вовсе нет, мисс Квентин, – сказала Элисон, отодвигаясь. – Я считаю, что Глэдис обязательно должна получить эту роль. Она самая способная из нас, и я за неё очень рада. Весь класс в изумлении уставился на Элисон. Все были уверены, что она заплачет, обидится, но никто не ожидал, что она так спокойно воспримет неприятную новость. – Кто бы мог подумать, что Элисон умеет себя так вести? – сказала Дженет. – Что ж, молодец. И всё равно я считаю, что мисс Квентин поступила некрасиво, сначала дав всем понять, что роль достанется Элисон, а потом выбрав Глэдис. Элисон больше не смотрела в лицо мисс Квентин. Она очень хорошо сыграла новую роль, которую получила взамен главной, но, казалось, её совершенно не тронула похвала. Это удивило и даже слегка задело учительницу. – Девочки, я должна вам кое-что сообщить, – сказала она в конце урока. – Я не смогу преподавать у вас в следующей четверти. Конечно, я буду очень скучать по вас, особенно по тем, кто старательно работал! Тут мисс Квентин посмотрела на Элисон, уверенная, что увидит слёзы в её глазах, услышит возгласы: «О мисс Квентин! Как же мы без вас!» Но Элисон даже не повернула головы в сторону учительницы, она смотрела в окно, словно не слыша её. – Нам всем очень жаль, мисс Квентин, – вежливо сказала за класс Хилари. – Надеемся, вы будете счастливы, где бы вы ни оказались. Мисс Квентин почувствовала себя обиженной и разочарованной. Она снова посмотрела на Элисон. – Элисон, я знаю, ты очень старалась ради меня, – обратилась она лично к девочке. – Я старалась, потому что мне нравится актёрское мастерство, – холодно ответила Элисон, наконец-то глянув учительнице прямо в глаза. Это была откровенная грубость. Девочки ахнули и впервые посмотрели на Элисон с уважением. Так, значит, она всё-таки сумела разглядеть, что́ из себя представляет мисс Квентин, но не стала стонать и плакать, а повела себя достойно и сдержанно! Один – ноль в пользу Элисон! Вконец озадаченная мисс Квентин поспешно удалилась на урок в следующий класс, а вокруг Элисон столпились подруги. – Элисон, что случилось? Мисс Квентин тебя обидела? – Отстаньте! – сказала Элисон, расталкивая одноклассниц. – Я не могу вам ничего сказать. Я не хочу ничего обсуждать. Оставьте меня в покое! Её пропустили. Все были удивлены, но с уважением отнеслись к её просьбе. – Что-то произошло, – сказала Хилари, когда бледная Элисон вышла из класса. – Но, что бы это ни было, всё к лучшему. Мне даже кажется, что Элисон сразу повзрослела. – Да пора бы уже, – заметила Пат. – Если она прекратит каждую четверть кого-нибудь обожать или хотя бы выберет для этого достойную кандидатуру, уже будет хорошо. Никто никогда не узнал, отчего Элисон так внезапно поумнела. Это было известно лишь ей одной. Но благодаря обиде и боли девочка обнаружила в себе качество, которое ещё не раз пригодилось ей в будущем. Глава 20 Конец четверти Началась экзаменационная неделя. Каждый день девочки сдавали новый предмет. Мадемуазель была вне себя от волнения – не дай бог кто-нибудь не дотянет до проходного балла. Самим-то ученицам казалось, что французский вообще никто не сдаст, настолько сложные задания давала им француженка во время тренировочных работ. Зато после этого сам экзамен показался не таким уж трудным. Глэдис было тяжело вдвойне, поскольку именно на этой неделе должны были оперировать маму. Она ужасно нервничала, и по вечерам Мирабел с несвойственным ей терпением и мягкостью помогала подруге готовиться. Видя это, остальные девочки стали относиться к Мирабел ещё лучше. Бедной Глэдис сочувствовала даже Элси. – Надеюсь, ты скоро получишь хорошие новости, – сказала она негромко. Глэдис бросила на неё удивлённый взгляд. Надо же, Вредина Элси сказала что-то приятное! И все, кто слышали эти слова, переглянулись, вздёрнув брови. Класс сдержал своё обещание мисс Дженкс, и Элси не трогали, давая ей возможность вести себя спокойно и разумно. Но с другой стороны, и добрых чувств она ни у кого не вызывала. Это было невозможно. Слишком многих она в своё время обидела. Её терпели, но не более того. Мисс Дженкс незаметно наблюдала за классом и в конце концов пришла к выводу, что бессмысленно ждать более дружеских отношений между Элси и второклассницами. Зато ленивая Анна, став старостой, позабыла про лень и полностью оправдала ожидания мисс Дженкс и мисс Теобальд. Оказалось, что девочка умеет брать на себя ответственность и способна быстро принимать разумные решения. Мисс Дженкс была очень довольна – теперь она со спокойной совестью могла перевести Анну в третий класс. А у второклассниц старостой снова станет Хилари Уэнтворт. Мисс Дженкс обсудила этот вопрос с мисс Теобальд, и та с ней полностью согласилась. – Но что делать с Элси? – сказала она. – Придётся мне с ней побеседовать. Вызвали Элси. Она пришла хмурая и мрачная, уверенная, что её сейчас будут ругать, а может, и того хуже – скажут, что её не оставят учиться в Сент-Клэре. – Элси, – проговорила мисс Теобальд, – я знаю, тебе было непросто в этой четверти, хотя в основном по твоей собственной вине. Думаю, ты это признаёшь. Элси посмотрела в серьёзное лицо директрисы. – Да, – сказала она наконец, – я сама была во всём виновата. Второклассницы меня не любят. Они никогда не согласятся на то, чтобы я была их старостой. Они просто терпят меня, и всё. Мне от этого тяжело. Я чувствую, что никогда и никак не изменю их мнение обо мне. Мне с ними плохо. – Понимаешь, Элси, понять и простить злобу очень трудно, – произнесла мисс Теобальд. – Злость рождает ответную злость и горечь. Жадность, безответственность, глупость могут вызывать отвращение, но их со временем прощают. Но память о чьей-то злобе не стирается долго-долго и потому не прощается. Я вижу, что общение со второклассницами не принесёт пользы ни тебе, ни им. У Элси упало сердце. Сейчас её попросят навсегда покинуть школу. Но она не хотела уходить! Она любила Сент-Клэр! Девочка несчастными глазами смотрела на директрису. И та догадалась, о чём она думает. – Я не стану исключать тебя из Сент-Клэра, – быстро сказала она. – Думаю, школа ещё может тебе помочь, Элси. А ты сможешь сделать что-то для школы. Нет, ты не уйдёшь. Ты оставишь второй класс, который видел от тебя слишком много плохого, и перейдёшь в третий. В следующей четверти там появится пять или шесть новеньких девочек. И у тебя будет реальная возможность показать себя с самой лучшей стороны. Вообще-то ты ещё не готова для перехода в третий класс – ни по знаниям, ни по поведению, – но я переведу тебя, если пообещаешь усердно трудиться и, самое главное, перестать вредничать, ведь именно это больше всего раздражает твоих одноклассниц. Элси облегчённо выдохнула. Перейти в третий класс и расстаться с теми, кто её терпеть не может! О! Она будет трудиться с утра до ночи! Она будет добра и дружелюбна, особенно с новенькими, которые пока ничего о ней не знают! Элси просияла. – А что будет с Анной? – спросила она. – Её тоже переведут? – Да. Но ты можешь не волноваться, Анна не станет сплетничать, – ответила ей мисс Теобальд. – Она хорошая девочка и показала себя отличной старостой. Ну а ты, Элси, не упусти свой шанс. – Ни за что! – сказала Элси. – Спасибо, мисс Теобальд! Я даже и не ожидала, что перейду в третий класс. Это всё меняет! Она вышла из кабинета директора довольная и счастливая. В коридоре мелькнула Глэдис Хиллман, и Элси подошла к ней с самым дружелюбным видом, на какой только была способна. – Ну что, есть новости о твоей маме? – спросила она. – Пока нет, – ответила Глэдис, удивляясь про себя, отчего вдруг Элси стала такой доброй. Но Элси уже шла дальше. Навстречу ей попалась Бобби. – Слушай, – сказала Элси, – я только что видела беднягу Глэдис. Может, можно её как-то взбодрить? А то она снова загрустила. – Отличная мысль! – обрадовалась Бобби. – Надо сыграть шутку с Мамзелью! Помнишь ту штучку, от которой тарелки подпрыгивают? Кстати, сегодня Мамзель обедает за нашим столом, потому что мисс Дженкс не будет. Вот уж повеселимся! По второму классу тут же разошёлся слух о проделке, и все оживились, ненадолго позабыв об экзаменах. Бобби ловила на себе сияющие взгляды. Первая проделка в этой четверти! Самое время! Мадемуазель была в прекрасном настроении, поскольку первый класс на удивление прилично сдал экзамен по французскому языку. Она мило улыбалась второклассницам, те мило улыбались в ответ, а Дорис даже хмыкнула басом, в точности как мадемуазель. – Ох уж эта шалунья Дорис! – воскликнула мадемуазель, хлопнув Дорис по плечу. – Она пр-ревосходно меня пер-редразнивает, но так и не научилась грассировать, как настоящая француженка! Ну а теперь все в столовую. Уже был звонок на обед. Сегодня вы обедаете под моим присмотром, поскольку добрая мисс Дженкс ушла. Второй класс расселся по местам. Мадемуазель устроилась во главе стола, а Бобби – через три человека от неё. Остальные с трудом сдерживали ухмылки, надеясь, что она успела проскользнуть в столовую чуть раньше и подготовиться к проделке. Бобби успела. Она сдвинула стопку тарелок, стоящих перед учителем, потом приподняла скатерть и сунула под неё резиновый мешочек, а трубочку протянула до своего места, но так, чтобы она свисала под столом. После этого она разгладила скатерть и водрузила на место тарелки – прямо на мешочек. Под целой стопкой тарелок он, конечно, надуться не мог. Но обычно учительница наполняла по очереди стоящие перед ней тарелки и передавала их дальше ученицам, так что в конце концов перед ней оставалась только её собственная тарелка. А под одной тарелкой мешочек прекрасно надувался. Мадемуазель очень быстро раздала всем порции, и проголодавшиеся девочки принялись за тушёное мясо, одним глазом поглядывая на тарелку мадемуазель. А та положила себе мяса и налила побольше соуса. Она очень любила соус. – Сначала, – добродушно произнесла мадемуазель, поднимая вилку и нож, – когда я только приехала в Англию, мне совсем не понравилось ваше тушёное мясо. Но теперь… ах, как вкусно! Тут Бобби надавила на грушу, воздух прошёл по трубочке и надул мешочек под тарелкой мадемуазель. Тарелка внезапно приподнялась, дрогнула и снова встала на место: Бобби отпустила грушу.