* * * Предисловие Марк Моррис Кажется, первым прочитанным мною романом ужасов был «Туман» Джеймса Герберта. Тогда, в 1976 году, мне было лет двенадцать-тринадцать. Но к этому времени такого рода литературу я читал уже несколько лет. Как и у многих писателей моего поколения, любовь к ужасам возникла у меня не от чтения романов, но от чтения десятков, сотен, даже, может быть, тысяч коротких рассказов. С раннего возраста я читал много и жадно – это и до сих пор так, – и вперемешку с произведениями Энид Блайтон, романами из серии Jennings Энтони Бакериджа, новеллизациями сериала «Доктор Кто», детскими классическими произведениями, вроде «101 далматинец», «Паутина Шарлотты», «Чарли и шоколадная фабрика» и «Остров сокровищ», я читал антологии – большей частью включавшие рассказы о призраках. Некоторые из этих книг были моими собственными, но многие я брал в местной библиотеке. Помню, что до двенадцати лет читал и любил Nightfrights под редакцией Питера Хейнинга, Ghosts, Spooks and Spectre под редакцией Чарльза Молина, Alfred Hitchcock’s Ghostly Gallery и книгу издательства Target под редакцией Фрейи Литлдейл, которая называлась «Призраки и духи многих земель» (Ghosts and Spirits of Many Lands). Были также серии антологий – пятнадцать томов The Armada Ghost Book, шесть томов The Armada Monster Book и четыре тома Armada Sci-Fi. Затем, конечно, были ежегодные книги хоррора и историй о призраках издательств Pan и Fontana. Мое первое знакомство с одним из этих благородных изданий состоялось в 1972 году, когда мне было девять лет. Книга называлась The 7th Fontana Book of Great Horror Stories под редакцией Мэри Дэнби, и меня сразу пленила желто-зеленая фотографическая обложка с изображением крысы между стеклянными контейнерами на лабораторном столе. Книга принадлежала моей кузине, и как только она мне ее показала, я понял, что должен прочитать ее. Сказать по правде, не помню, что я понимал из прочитанного в то время (хотя в оглавлении фигурировали такие светила жанра, как Джеральд Керш, Роберт Блох, сэр Артур Конан Дойл, Марджори Боуэн и М. Р. Джеймс), но я отлично помню, что чувствовал через несколько лет после этого, читая свою первую Pan Book of Horror Stories. Это случилось в сочельник 1975 года, я был в гостях у друга и спал на походной кровати на первом этаже в кладовке, расположенной во фронтальной части дома. Помнится, там царил беспорядок – коробки, висящая одежда, старая мебель. В постели я стал читать книгу, которую привез с собой, The Eleventh Pan Book of Horror Stories. Не помню, много ли прочел в ту ночь, но знаю, что выключил свет далеко за полночь, уже первого января 1976 года, и попытался заснуть. Говорю «попытался», потому что как только я закрыл глаза, в темноте послышались шорохи. Мне казалось, что нечто вышло из своего убежища и поползло к моей кровати. Хуже того, надеясь рассеять свои страхи, я открыл глаза, но от этого стало только страшнее. Потому что в слабом свете уличного фонаря, проникавшем за закрытые шторы, я видел формы, дававшие пищу моему воображению. У гардероба стояла высокая фигура, другая сгорбилась у подоконника. Я запаниковал, включил свет, и высокая фигура мигом превратилась в висящую одежду, а горбатая – в стопку коробок. Я выключил свет, и через несколько секунд шорохи начались снова. В моем лихорадочном состоянии долгие часы до рассвета превратились в кошмар наяву, и я, совсем изможденный, заснул, лишь когда небо за окном стало светлеть и тени рассеялись. Как ни странно, хоть этот опыт и нельзя назвать приятным, теперь я вспоминаю его с ностальгией и даже с нежностью. Он показал мне, каким могущественным может быть хорошее литературное произведение такого жанра, и, уж конечно, не помешал мне искать подобные рассказы и романы. Напротив, в следующие несколько лет я проглатывал все антологии издательств Pan и Fontana, какие только попадали мне в руки. Они распаляли мое воображение и на долгие годы убедили, что рассказы в большей степени, чем романы, представляют собой главную форму этого литературного жанра. Нет ничего лучше умело написанного рассказа ужасов. Хороший короткий рассказ может на протяжении двадцати-тридцати своих страниц держать читателя в страхе и произвести неизгладимое впечатление. Слишком часто романы ужасов, вероятно, оттого, что их авторы считают нужным вознаградить читателя за время, уделенное их произведению, заканчиваются на оптимистической ноте: зло побеждено, статус-кво восстановлен. В коротких рассказах, однако, нет таких ограничений, вот почему короткое произведение такого жанра обычно мрачнее и менее утешительно, не говоря уж о том, что более двусмысленно и экспериментально, чем сочинения большего объема. В детстве мне нравилось предчувствовать ужасное при чтении антологии, когда не знаешь, что будет дальше. Будет ли следующий рассказ страшным, забавным, приводящим в замешательство? Будет ли он о естественном или о сверхъестественном? Будет ли в нем колдовство, призраки, людоеды, одержимость демонами? Или что-то еще более странное, темное и трудно определяемое? Недавно возникшая тенденция – тематические антологии ужасов, то есть собрание рассказов на конкретную тему. Есть книги об оборотнях и о зомби. Книги историй, в которых фигурируют одни и те же герои или которые разворачиваются в конкретном месте. Нельзя отрицать, что многие из этих антологий превосходны, авторы включенных в них произведений обнаруживают замечательную изобретательность и талант в разрушении ограничений жанра и в своеобразной интерпретации тем. Всякий раз, читая тематическую антологию, я втайне тоскую по антологиям, прочитанным в юности, в которых авторы не знали ограничений и их воображение имело полную свободу. Вот тут и появляются «Новые страхи». В этом первом томе того, что, как я надеюсь, станет ежегодно обновляемой витриной лучших рассказов ужасов, вы найдете множество подходов, которые покажут, насколько разнообразен этот жанр. На этих страницах вы найдете рассказы, по-новому, по-новаторски рассматривающие древние мифы; рассказы о человеческих бедах, о безымянных и неясных ужасах; истории, где непостижимое и необъяснимое неожиданно вторгается в то, что мы воспринимаем как реальность. Тут есть юмор, надежда, горе и печаль, сожаление и непроницаемая тьма. Некоторые рассказы удивят вас, встревожат, потрясут. Но в первую очередь они захватят вас, вовлекут в развитие описываемых событий и заставят с нетерпением перелистывать страницы. Наш удивительный жанр может предложить так много! «Новые страхи» – лишь отправная точка этого путешествия. Марк Моррис. Февраль 2017 Нора богла Элисон Литлвуд В доме, принадлежавшем дедушке Тима, все было совершенно не так, как должно быть. На подлокотниках кресел лежали белые кружевные салфетки, бумага обоев образовывала бугорки, телевизор был мал, и задняя стенка у него вздута. Ковер также имел рельеф: Тим через носки чувствовал его бледно-зеленые гребни. Но больше всего ему не нравилась стоявшая здесь Тишина. Въехавшая сюда и заполнившая собою все пространство дома, она как будто жила здесь. Тим не знал, как ее прогнать. Он мог лишь заставить ее отступать шаг за шагом в углы. Но он всегда знал, что она отступает на время, что, как только он закончит игру, она, вздутая хитрая тварь, крадучись, вползет обратно, дождется подходящего случая и тогда нападет. Дома у Тима Тишины не было, как и самого его, и его мамы. Она уехала в отпуск на золотой пляж с человеком, которого Тим едва знал. Его не взяли. Стояло уже не лето, а поздняя осень, в водосточных желобах лежали мокрые опавшие листья. Вспомнив о матери, развлекавшейся где-то за много миль от него, Тим нахмурился. – О чем задумался, дружок? – Тим понял, что, беззвучно ступая шлепанцами из коричневой клетчатой ткани, дедушка вошел в комнату и теперь стоял позади него. Из дыр в носках дедушкиных шлепанцев выглядывали кончики больших пальцев. Тапки были так уродливы, что Тим недоумевал, как дедушка мог купить их. Видно, старикам внешний вид вещей безразличен. Тим снова нахмурился. – Скоро, скоро она приедет, дружок, – сказал дедушка, и Тим посмотрел в окно. Начинавшийся дождь пошел вовсю. Тим не слышал его, видел только стекавшие по стеклу капли. – Знаю, тебе бы сейчас на Багаймы. «Багамы», – подумал Тим, но поправлять дедушку не стал. – Вот поедем с тобой к морю, – сказал дедушка. – Увидишь, там не так уж плохо. Ничего там нет, на этих заграничных курортах, сынок. Вот погоди, на наших есть сокровища. Тим посмотрел на дедушку. – Окаменелости… Тим вздохнул. – Ну, хорошо. Тебе Багаймы подавай. Что поделаешь, сынок. – Дедушка вздохнул, выдвинул ящик буфета, достал трубку и зажал ее в кулаке. – Выйду курнуть. Она не любит, когда в доме курят, сам знаешь. Дедушка, шаркая шлепанцами, пошел к двери. Тим, глядя ему вслед, нахмурился. Он знал, что дедушка, идя на улицу, не станет переобуваться. Он всегда выходил в домашних шлепанцах и при этом – Тим не понимал почему – говорил о бабушке. Бабушка умерла давно, Тим ее почти не помнил, но дедушка по-прежнему боялся ей не угодить. Ей не понравится то, не понравится это. Он шептал, как если бы она присутствовала и осуждала. Тим представлял себе невозмутимую женщину со сложенными на груди руками. На фотографии, стоявшей в изукрашенной рамке на камине, она выглядела совсем иначе – худощавая улыбающаяся девушка с темными волосами. Тим посмотрел в окно и увидел дедушку, сидевшего в конце сада на своем обычном месте на мокрой от дождя скамейке. Он попыхивал трубкой и, глядя на дым, большим пальцем левой руки то и дело, снова и снова, крутил обручальное кольцо на безымянном пальце. Местечко Богл-Хоул отличалось от большей части побережья. В эту небольшую бухточку, окруженную скалами, впадал ручеек, протекавший по дну узкого оврага. В обе стороны вдоль моря тянулись утесы цвета светлого песка. Сам пляж имел другой цвет. Большей частью он был черным с видневшимися кое-где ярко-зелеными пятнами выброшенных морем водорослей. – Ну, что скажешь? – сказал дедушка. Тим старался не хмуриться. «Богл-Хоул, – думал он. – К югу от залива Робина Гуда. Рядом с Рейвенскар». Раньше, когда дедушка произносил эти названия, у Тима замирало сердце, но в реальности все оказалось серо, голо и скучно. Он вспомнил, как дедушка впервые рассказал ему об этом месте. – Богл-Ойле[1], – сказал дедушка. – Поедем в Богл-Ойле. И Тим подумал о нефти и удивился: зачем ехать на залитый нефтью берег. Он представил себе что-то вроде того, что когда-то видел по телевизору: волонтеры торжественно окунали черных от нефти птиц в тазы с моющим средством. Сейчас он смотрел на темный пляж под темным небом и думал о том, насколько неверно представлял его. – Да, вот летом другое дело. Можно строить замки из песка. Море, правда, их смывает. А сейчас уж зима идет. – Дедушка понюхал воздух, как будто можно было почувствовать запах приближавшейся зимы. Тим тоже потянул носом воздух, но почувствовал только холод и характерный запах моря и подумал, что, возможно, это и есть запах зимы. Еще он подумал, что так, как сейчас, пляж выглядит не всегда. Было в нем что-то волшебное, и, казалось, стоит отвернуться, за спиной появится чудо. – На этот пляж высаживались контрабандисты, – сказал дедушка. Тим посмотрел на него, и дедушка подмигнул, лицо стянулось, и на нем образовалось множество морщинок. – Контрабандисты и, может быть, люди, уцелевшие после кораблекрушений. И потом тут есть богл. – Богл? – Тим думал, это просто странное название, как и многие другие на этом берегу. Он не понимал, что оно означает. Дедушка просиял. – Идем, дружок, – сказал он. – Сейчас покажу. Пещера начиналась от темного углубления в утесах, которые как бы указывали к ней дорогу. Прыгая впереди, Тим заметил, что все же песок на пляже кое-где попадается: лепешки песка с обрывками зеленых водорослей пристали к его кроссовкам. Ему пришло в голову, что тут, в отличие от дедушкиного дома, было шумно: как дерущиеся коты, кричали чайки, хрустело под ногами, с вершины утеса доносился приглушенный звук работающего автомобильного двигателя. Внизу шумело море, как бы веля всему остальному утихнуть и слушать. В пещере, впрочем, было тихо. Сюда доносился шум моря, но казалось, что тут стоит своя Тишина, старавшаяся не допускать снаружи другие звуки. Затем, тяжело дыша, в пещеру вошел дедушка, и Тим отвлекся от этой мысли. – Вот Богл, дружок. Тим обернулся. – Что? – Он забыл о странном названии, но помнил дедушкино подмигивание и морщины на старческом лице. – Это нора богла. Вот она. – Дедушка обвел рукой серые стены с выемками. – Вот здесь он живет. – Что такое богл? Дедушка приложил палец к губам: – Хорошо, расскажу. Но тихо. Они не любят, когда о них говорят. – Он посмотрел по сторонам и прошептал: – Богл – своего рода дух. Некоторые называют их коричневыми человечками или эльфами. Тот, который живет здесь, называется богл. Тут есть еще одна пещера, та называется Эльфова Нора. А в эту иногда приводили детей, больных коклюшем. Просили эльфа исцелить их, и он иногда исцелял. Это правда, дружок, – и дедушка снова подмигнул. Тим прежде не слышал о коклюше и не знал, что это такое. Он покачал головой.