- Дима, что я еще о своем супруге не знаю? – мой голос дрожит. - Лер, не гони пургу, Олег тебя любит больше всех своих баб… - Чтооооооо, то есть у него еще бабы есть? Завтра я дверь открою, а они строем будут ко мне заходить, Олежу искать? - Лера, никто больше к тебе не придет! – отрезает Димка. - Дим, за что он со мной так? - Лера, у мужиков психика по-другому работает, чем у вас ба-б- женщин. Мужик может засунуть свой член в свободную дырку, но для него это не будет иметь значения, он эту бабу даже не запомнит, она для него просто дырка. Пойми, меня правильно, это вы заморочены на отношениях, верности, а мужик – нет. - То есть верности нет? - Есть, Лера, мужчина любит свою женщину, понимаешь? - Нет, не понимаю, - и я сбрасываю вызов. Господи, мы все просто дырки, куда суют свой член похотливые самцы! Меня вывернуло желчью. Сижу в ванной и рыдаю. Сколько еще интересных открытий будет у меня? Скорей бы закончился этот год! Глава четырнадцатая Угроза Наступило утро. Я уснула уже далеко за полночь, поэтому не выспалась и встала с тяжелой головой. Во рту была горечь, сильно болел желудок. На стрессе обострился гастрит. Если так и дальше пойдет, то опять попаду в больницу. Говорю сама себе: Лера, пора успокоиться, ничего уже нельзя изменить. Но сердце сбивается с ритма, и подступают слезы. Вся наша жизнь разрушена до основания. Конечно, мои подруги увещевают, что я осталась при квартире, деньгах, и мой благоверный не стремиться отобрать у меня детей. Им не понять, что не деньги сейчас для меня главное, я потеряла любовь всей моей жизни. Некогда погружаться в уныние, сейчас приедут мои родители с детьми. Бегу в ванную, быстро принимаю душ. Наспех расчесываю волосы, даже не успеваю сделать прическу, как раздается звонок в двери. Ох, хорошо, что успела из пижамы вылезти, хоть футболку с джинсами натянула. Я распахиваю дверь настежь и замираю. На моем пороге стоят двое мужчин: Владислав Сергеевич Архангельский, второй, видимо, сам Давид Сванидзе. Мужчины делают шаг в квартиру, просто отодвигая меня рукой с прохода, как вещь или помеху. Сванидзе презрительно осматривает жилище. Как был в туфлях, так и протопал в зал. Осмотревшись, он садится в кресло и кивает. Владислав берет стул, ставит напротив кресла и жестом предлагает мне сесть. Иду, как испуганный кролик, в сторону Сванидзе, а потом вдруг «говно» во мне вскипает. Пришел тут какой-то бывший вор, порядки свои заводит, что я ему, школьница, что ли. И я прохожу через зал и сажусь на диван, закинув ногу на ногу. - Меня Давид зовут, - криво усмехнувшись, говорит Сванидзе, осматривая внимательно меня с головы до пят. Мужчина мне неприятен. Мало того, что лицом он страшен, так и взгляд его давящий, злой, прожигает во мне дырки. Но по нему не заметно его уголовное прошлое: нет татуировок, элегантная одежда от хорошего портного, гладко выбрит, в его лексиконе не проскальзывают жаргонные словечки. Аристократ от тюрьмы? - Чем обязана визиту, - стараюсь вести себя спокойно, хотя внутри все горит. - Хочу, чтобы ты мужу кое-что передала, - скрипучим голосом говорит Сванидзе, голос у него мерзкий, скрипучий, как несмазанный подшипник. - Надеюсь вам известно, что мы не муж и жена уже три года, куда подался мой муж – мне не известно, вещи его стоят вон в тех трех чемоданах. Можете забрать их с собой. Сванидзе кривит рожу, ему неприятен мой тон, с ним никто, видимо, так не разговаривает. - Мне все известно: и то, что мой зятёк к тебе бегал все три года, пока жил в браке с моей дочерью, и то что недавно он нарисовался, а ты его выставила, и то, что он еще раз к тебе прибежит, - лицо у Сванидзе наливаются кровью. Того и гляди удар хватит, толстые щеки трясутся, сейчас он похож на злого бульдога, что трясет брылями. - Тогда вам должно быть известно, что я выставила его с чемоданами на улицу, остатки вещей стоят в коридоре, можете забрать, - держу осанку, как у королевы, говорю холодно, а в душе лава бушует. - Он к тебе еще раз наведается, а может и не раз, - Давид следит за моей мимикой, пытаясь прочитать на моем лице то, чего там нет. - С чего вы это взяли? - Он к тебе привязан сильнее, чем к любой другой бабе, значит, вернется. - С Олегом мы расстались, пусть теперь его ваша дочь к своей юбке покрепче привяжет, - сердце совершает кульбит в груди, не просто вот так взять и вырвать любимого мужчину из сердца. - Не за этим я пришёл, чтобы с тобой тут словесной рокировкой заниматься, - усмехается Давид. – Ты, когда он придет… - Он больше не придет! – рявкаю я. - Не ори, а слушай внимательно, - повышает голос Давид. - Ты ему передашь, если он не вернет деньги, которые украл, в течение пяти дней, то пострадаешь ты. - С чего вы решили, что он послушается меня, - ужас парализует меня, и только усилием воли заставляю себя общаться со Сванидзе дальше. - Послушается, - усмехается Сванидзе. - Вы переоцениваете мою значимость. - Я недооценил тебя, кто ж откажется от такой красотки, - и Давид сальным взглядом окидывает меня. – Бежать задумал твой муженек. И билетики уже приобрел на тебя, себя и деток. Страх! Господи! Олег совсем ума лишился? Мало того, что ввязался в какую-то аферу, так еще и меня с детьми туда тянет. - По мне пусть бежит, не очень то и нужен, но деньги он должен вернуть, - хлопает себя по колену Сванидзе. - А если не вернет? - со страхом в голосе спрашиваю я. - Если не вернет, то я заберу тебя, - усмехается мой гость. – Девка ты красивая и справная, будешь отрабатывать за мужа. Сначала сам попользуюсь, потом своим холуям отдам. Мальчики у меня страстные, БДСМщики. Если живой из-под них выйдешь, то поедешь на стройку к гастарбайтерам, пока будешь жива, будут иметь тебя во все дырки. Сванидзе вдруг начинает надрывно кашлять, прикрывая рот платком, и на белом полотне появляются кровавые разводы. - А я смотрю, вы скоро кровью захлебнетесь от своей злости, - вдруг вырывается у меня. Сванидзе словно пружиной подбрасывает, в один миг он оказывается возле меня и хватает меня за волосы. - Прежде чем я захлебнусь кровью, я всю вашу семейку по стенке размажу! Деньги, сука, верните! – хрипит Давид, а на его губах выступает кровавая пена. - Давид, мы договаривались не пугать девушку, - властно говорит Владислав. - Молчи, холуй, твое дело - служба, - орет Сванидзе, но отпускает мои волосы из захвата. - Давид, девушка все поняла, - и Владислав смотрит внимательно на меня, а я киваю. – Появится Олег, Лера передаст ему ваши слова. И я вновь киваю. - Запомни, сука, - Сванидзе вновь разворачивается ко мне лицом, возвышаясь надо мной и грозя пальцем. – Еще никто Сванидзе не нагибал! У меня и копейки не смели украсть, я руку сразу отрубал, а твоего благоверного расчленю на куски, если деньги не вернет. - Так что ж вы позволили ему вас нагнуть и деньги увести? Ой, Лера, что тебя потянуло спросить. Вот кто тебя тянул за язык? Сванидзе багровеет и опять грозит мне пальцем. - А ты, я смотрю, дерзкая шлюшка! - Дерзкая шлюшка – это ваша доченька страшилка, залезла под чужого мужика при живой жене. Сванидзе даже опешил от такой наглости. - Люблю дерзких женщин, ты, наверное, и в постели огонь? – его глаза вновь загораются похотью, он произносит медленно, с интересом глядя на меня. - Огонь! Только, боюсь, затрахаю вас до смерти. Сдохнете подо мной, а на том свете деньги уже не нужны! – ой, кто меня тянет за язык, или перегрев мозга у меня наступил, видно чайничек закипел, свисток засвистел. - Хм, ну я тогда не прощаюсь, не вернет муженек твой денежки, вот я и проверю, насколько ты горячая в постели. - Не сдохнете до проверки, а то я вас вместе с моим похотливым мужем в одну могилку закапаю, - у Сванидзе даже брови вверх уехали от такой наглости. – Ага, сковородкой до смерти забью, если еще раз Олежик сюда явится. И мне дадут минимальный срок, я ж аффекте буду. А если явится сюда еще раз ваша доченька, то и ее приголублю, сучку такую. Она у меня опять длинноносая и страшная станет. - Ты, ты…совсем ополоумила…. Сванидзе слюной поперхнулся. - А в следующий раз я чайник с кипятком в коридор поставлю, как придете ко мне, так в морду кипятком получите! – ой несет меня, как фанеру над Парижем, уже и остановиться не могу. – Нет, я сначала по причиндалам ударю, чтоб не было что в дырки пихать, а потом уже морду кипятком полью.