Но сколько нервов мне это стоит. Бессонные ночи, трата на адвокатов, сбор документов. Задушила бы обеих… И только я выхожу из зала суда, как ко мне подходит человек в штатском, но с армейской выправкой. Под нос мне суют удостоверение: Пройдемте… И меня сажают в черный внедорожник. Глава двадцать девятая Свидание На автомате смотрю в удостоверение. Буквы расплываются. На миг мне становится все равно. Я так устала от всего. Этот бесконечный бег в никуда. Вокруг меня какое-то побоище, куча странных событий, где одно тянет за собой другой. Дрязги, что развели мои родственники. Мне самой уже плохо от этого. И хоть родители меня пытаются защитить, от этого легче мне не становится. Я хочу вернуться туда, где я была скромной домохозяйкой, варила борщи, работала на удаленке, любила своих детей. Я нынешняя – это злая стерва, готовая рвать и метать, защищая себя и своих детей, готовая растоптать всех, кто встал у меня на пути. Не хочу остаться в этом образе. Но и не знаю, как выйти из него. Каждый последующий день погружает меня в пучину событий. И если я не буду огрызаться, кусаться, царапаться, я просто не вывезу всего. Меня сажают в черный внедорожник и везут. Куда? Я уже догадываюсь. Все тоже серое здание, снующие вокруг люди в форме, вывеска, от которой накатывает животный страх. Видимо страх к данному учреждению въелся под кожу в нашей стране. Меня ведут через все пропускные пункты, куда-то далеко, где я еще не была. И вот я в комнате. На окнах решетки. Посередине стоит стол и два стула напротив друг друга по разные стороны от стола. Дверь, через которую я вошла, неприметная, за ней стоит охрана. С противоположной стороны комнаты другая дверь с глазком, как в тюрьме. Я сажусь на стул и замираю. А через несколько минут в комнату входит человек в штатском. Если он вам встретиться на улице, вы даже его не запомните, и выведи меня сейчас из этой комнаты, то я не смогу вам его описать. - Валерия Юрьевна, вы здесь по одному поводу, - он останавливается и испытывающее смотрит на меня, смотрит так, словно готов пытать каленым железом. Мне становится не по себе от его взгляда. - Ваш муж, бывший муж ( молодец, поправился), Олег Борисович Ольшанский, согласился сотрудничать со следствием. Он попадает в программу защиты свидетелей. Мой собеседник замолкает и вновь смотрит на меня, словно пытается прочитать мои мысли. Но в моей черепной коробке мыслей нет. Брось сейчас туда шарик для пинг-понга, он запрыгает по стенкам в пустоте. У меня только чувства! И чувствую я себя паршиво. - Олегу Борисовичу поменяют имя и фамилию, возможно, увезут из страны в третьи страны. Он хотел переговорить с вами на прощание. Это его просьба. Вы согласны? - Да, - тихо говорю я. Нет, конечно, не хочу его видеть и слышать, но в этом учреждении страшно сказать «нет». Человек встает и выходит. Он даже не представился, а я не знаю, с кем говорила. И что мне делать? Но в этот момент щелкает замок на двери с глазком, она открывается и в комнату входит Ольшанский. На миг меня накрывает, и непрошенная слеза скатывается по щеке. Он делает шаг ко мне, но ему преграждает путь охранник и вынуждает сесть на второй стул, который только что занимал мой собеседник. Олег изменился за тот месяц, что я его не видела. Похудел, на щеках куски щетины, толи бреется в слепую, толи станок плохой. Под глазами серые круги, щеки впали. Только глаза горят, как прежде. Я их цвет называла васильковым. Он похудел, одежда на нем висит. Исчез красивый рельеф. Это не тот Олег, которого я знала. С него слетел налет аристократичности, нет ничего от волевого руководителя, от красивого мужчины. Только глаза имеют свою притягательность. - Привет, тихо говорит он. - Привет, - вторю я. - Как дети? - Хорошо… - А мама с папой? - Олег, ты зачем меня сюда позвал? – вдруг взрываюсь я. - Прости. Просто хотел тебя еще раз увидеть, - вдруг говорит он, и смотрит на меня с щенячьей нежностью. – Я знаю, что учинила моя мать, поэтому хочу защитить тебя и наших детей. Я молча смотрю на него. Жду. - Лер, прости меня. Я это все замутил из-за своей глупости. Прости. - Прощаю, - тихо говорю, я действительно ему уже все простила и отпустила. - Лер, я по глупости думал, что смогу удержать тебя возле себя, если добьюсь успеха, у меня будет много денег… Он всегда подчеркивал, что найдет выход из любой ситуации, обещал, что мы будем жить хорошо, и действительно всю совместную жизнь поднимался вверх, по какой-то невидимой лестнице. - Лер, и тут настал кризис, у меня начали падать продажи, мне нечем стало расплачиваться с поставщиками… - Ты мне об этом не говорил, - резонно замечаю я. - Я боялся, что ты меня обзовешь неудачником и бросишь, - вдруг говорит Олег. - Олег, как тебе это в голову могло прийти, я же тебя любила,- я так удивлена, просто поражена, мне и в голову прийти не могла, что у мужа могут быть такие мысли. - Лер, не рассказал, потом сделал еще большую глупость. На благотворительном балу столкнулся со Сванидзе и попросил у него денег. А тут еще моя матушка притащила с собой его дочь. И все завертелось, - Олег обхватил голову руками и начал раскачиваться из стороны в сторону, как неваляшка. – Ой, дурак я был. Мне ж тогда показалось, что это выход. А это был тупик. Когда Сванидзе понял, что его дочь влюбилась в меня, он притащил меня к себе в офис и сделал предложение. Он спасал не только мой бизнес, но и предлагал занять кресло учредителя в его холдинге. Только для этого надо было развестись с тобой и жениться на Нино. Давид давно хотел наследника, Нино была не молода, но вокруг нее вились только альфонсы. А Давид хотел видеть в качестве зятя надежного мужика с интеллектом и бизнес задатками. Я ему подходил. - Зачем ты мне все это рассказываешь? - Я хочу, чтобы между нами не было больше лжи. Правда, правда и ничего кроме. - Это уже не важно. - Важно, Лера, для меня важно. Я не хотел с тобой разводиться. Но Давид торопил. И тогда я попросил сделать все тайно, в расчете, что потом я тебе как-нибудь все расскажу. Не хотел уходить от тебя. Я тебя любил так сильно, что боялся оставить даже на день. Мне тогда казалось, что я все продумал. Адвокаты пришли с доверенностями от нас. Все имущество оставил тебе, вопросов у суда не возникло. Нас развели. И я женился на Нино. А потом понял свою ошибку. Я не смогу лечь с ней в кровать, любить ее, не смог. Не смог оставить и тебя. И тогда я придумал командировки. Для тебя и для Нино. Я обеих обманывал, изворачивался, все более и более погружаясь в ложь. Что бы ты жила хорошо, я переводил тебе суммы, подворовывая у Сванидзе. Потом продал недвижимость и купил тебе новую квартиру, сделал в ней ремонт. Все сделал так, чтобы ни у кого не возникла возможность у тебя что-то отнять. Мать задаривал бриллиантами, чтобы не лезла к тебе. Ты жила в коконе и ничего не знала. Тебя старался обеспечивать, чтобы ты ни в чем не нуждалась, чтобы у тебя не появились подозрения. Но правда вдруг полезла наружу. - Ты не учел, что я с тобой жила по любви, а не из-за денег. Тебя надо было просто сказать о своих проблемах, мы бы что-то придумали, Олег. Тогда бы не пришлось городить столько лжи. - Да, не учел я твоих хабалок подруг, черт потянул за язык Надю, она предложила тебе работу, ты пошла за документами. И все вылезло наружу. - Не надо скидывать с больной головы на здоровую. Мои хабалки подруги, как ты их назвал, помогли выжить во всей этой передряги, в которую ты меня втянул своими аферами, - зло обрываю его. - Да, аферы, - он на миг замирает. – А все Димка. - Димка та тут причем?- удивляюсь я. - Так Димка и придумал эту аферу с деньгами, - огорошивает меня Олег. - Как Димка? - А ты думала он белый и пушистый? Ха! Сволочь Дима! Это он придумал, как уводить деньги у Сванидзе. У него были связи с разными темными личностями, связи в разных банках, специальные счета, на которых деньги лежали только несколько дней, а потом веером разбрызгивались на кучу других счетов за рубежом. Он все предусмотрел. И мы начали воровать. - Зачем ему это было? - Лера, он тоже тебя любил. Я об этом догадался только в конце. Он хотел увести тебя у меня. Но столько денег, как у меня, у него не было. Он получал до двадцати процентов с каждого перевода, и за три года у него набежала очень приличная сумма. - Боже, вы оба сумасшедшие! Вы, два клинических идиота, решили, что мне нужны ваши деньги? Да подавитесь вы ими! - кричу на Олега. - Лерочка, милая, я только сейчас понял, каким идиотом был! Дослушай меня, - умоляюще тянет руку ко мне Олег. – Да, я был дебилом! Да, не поговорил с тобой и не обсудил ничего. Я боялся, Лерка. Последние полгода боялся, что рассказав тебе, потеряю тебя. А Димка пользовался этим, он меня шантажировал. И когда Сванидзе перевели огромную сумму за контракт, он предложил сыграть ва-банк. И я с дуру согласился. Дима изначально был в деле. - Боже! Какой ужас! А ведь я ему звонила, рассказывала, что успела о тебе нарыть, а он все знал и только подбрасывал мне кусочки мозаики. Вы с ним сволочи! – негодую я. - Я не знал. Лера, что Сванидзе установил за мной слежку и знает, что я продолжаю общаться с тобой. - Конечно, своей жене ты говорил, что не спишь со мной, что ездишь туда только ради детей, - обрываю его исповедь. - Откуда ты знаешь? – на лице моего бывшего мужа просто детское, наивное удивление. - Так все мужья говорят своим любовницам про жену. Я с ней не сплю, только с тобой. С ней живу ради детей. А любовницы эту пургу хавают, - смеюсь я над наивностью мужа. - Неужели мы такие предсказуемые? - А то, схема просто у вас в голове одна. Только она у тебя в обратную сторону работала. Жене говорил, что с бывшей не спишь, ха-ха-ха, наивный. - Прости, не подумал. Не подумал, что тебя втянут в это дело. - Зачем ты писал шифры нашими личными датами? - Просто я эти цифра хорошо помнил. Наизусть. Достаточно было вспомнить визуально наши встречи, и тут же в голове всплывала дата, когда это было. Я не виноват, что у меня так мозг работает. Случайно проговорился Борису Львовичу. А тот сразу смекнул, когда мы деньги со счета на левый счет перекинули. Все данные лежали на моем ноутбуке. А шифр на вход был двадцатизначный. - Вот так ты втянул меня. И первым меня украл Борис Львович. И чуть не лишил разума в своей клинике.