- Не хочу! Все! Перегорело, - не перегорело, это для него все, а мое сердце разорвано на части, оно обливается кровью, в глазах темно, на душе горько. Десять лет посвящено ему и детям, все слито в отхожее место. - Лер, я все делаю для нас с тобой, для детей, - пытается оправдаться Олег. - Ольшанский, ты с дуба рухнул! Сука, ты на другой бабе женился ради своих детей? – я возмущена, а рукой ищу на столе что-нибудь тяжелое, чтобы брякнуть Олега по макушке. - Лерочка, да мне пришлось… - Ольшанский, первый раз слышу, чтобы мужику пришлось жениться на другой ради своей первой семьи, - подала голос Надя, по-моему, у моих подруг шок. Пока я орала на Ольшанского и кидала в него всем, что попалась под руку, они стояли, вжавшись в стены, и молчали. -Лер, я тебе в прошлый раз правду сказал, - Ольшанский стоит на коленях передо мной и смотрит умоляюще мне в глаза. – Я взял деньги у Сванидзе, много, очень много. Он долг не простил и предложил жениться на его дочери. Это он через адвокатов устроил наш развод. Деньги во многих случаях решают все. Мне пришлось это сделать, Лера. - То есть тебе пришлось жениться на старой кляче потому, что денежки не мог вернуть, - Надюха жжет. - Надь, не вмешивайся, - Олег с трудом встает с колен, он выглядит потерянным, вся его рубашка в брызгах чего-то липкого и в пятнах от вина, на лице царапина от вилки, жаль, в глаз не попала. - Лер, честное слово, думал, через год разведусь и все, - он заглядывает мне в глаза, как потерявшийся щенок. - Но правду ты мне не сказал, сам все решил, сам все сделал, и как дуру меня водил три года за нос, - констатирую я. - Я не хотел… - Тебя там за яйца, что ли держат, - вновь ору на Олега. - Хуже, Лера, хуже, - орет на меня Олег. - Не знаю, что может быть хуже. Я уже все решила, ты собираешь вещи и уходишь, мы в разводе, делить нам нечего, на алименты подам после праздника, - сухо говорю я, а у самой душа на разрыв. Он мой первый и единственный мужчина, любимый уже тринадцать лет, из которых десять – мы женаты. И вот все пошло псу под хвост из-за дурацких денег. - Лер, Лер, давай оставим все как есть, я тебя люблю, я с ума сойду без тебя, Лера, - муж схватил меня за плечи и вглядывается в мое лицо. Что ждет? Поддержки? Или я передумаю? Нет! Этому уже не бывать! Мне плохо сейчас, но обратно я его не пущу! - Знаешь, Олег, боюсь, что твоей ЖЕНЕ НИНО этот вариант не понравится, - припечатываю его, у него искажаются черты лица, превращая его лицо в кислую маску. - Мне плевать на нее, - зло бросает он. - А вот она думает иначе, ты ведь говорил ей, что между мной и тобой даже секса нет, а потом приходил ко мне, и мы трахались! – вдруг вновь срывает у меня крышечку. Олег резко поникает, у него опускаются плечи, словно он несет тяжкий груз на них. - Лерка, пойми ты, я хотел, чтобы у нашей семьи была хорошая жизнь, чтобы у вас был красивый дом, чтобы ты и дети ни в чем себе не отказывали… - А меня ты спросил? А мне ЭТО было надо? Да я готова была жить с тобой в маленькой квартирке, ходить в пуховичке, носить одежду из масс-маркета, лишь бы мы все были вместе. Можно было отказаться от бизнеса, мне найти работу. Зачем ты все разрушил? Ты слил в унитаз нашу семью! - Я хотел, как лучше, - Олег говорил тихо, как умирающий, его добила наша ссора. - Значит так, ты сейчас идешь к своей жене, я тебе собираю вещи, завтра пришли кого-нибудь за чемоданами. Выход знаешь где, - твердо, насколько это возможно, говорю я. Саму ломает и корежит. Он уйдет к ней, она сейчас сидит и ждет его. Он уйдет, и рухнет за ним мост, который соединял наши судьбы. Все, это конец. Олег словно понял меня, развернулся и пошел в коридор, зашуршала одежда, потом хлопнула дверь. А я упала на руки Надьки и зарыдала. Моя семейная жизнь закончилась. - Ладно. Поплачь, поплачь, легче будет, - успокаивала меня Надя. Светка уже шуршала веником, заметая осколки и разбросанные продукты. Оленька залезла в холодильник и достала бутылку коньяка, что оставил для себя Ольшанский. - Тут не плакать надо, а выпить, - серьезно сказал Оля, которая не пила ничего крепче шампанского и напитка «Буратино». Светка, смахнув с совка мусор в ведро, быстро сполоснула руки под краном и ловко извлекла из шкафчика фужеры под коньяк. - Разливай, - скомандовала она. И Оленька, как заправский сомелье, уже открывала бутылку коньяка и разливала его по бокалам. - Коньяку надо дать немного подышать, - пропищала Оленька, а Надюха уже опрокинула в себя бокал. - К черту, тут такое твориться, - Надя занюхала коньяк кусочком сыра и протянула бокал мне. Выпила залпом, горло обожгло, но вкуса я не почувствовала. Даже после третьего бокала не пришло забвение. Боль не хотела меня отпускать. Вот теперь мне очень хотелось потерять сознание, но оно никуда не собиралась уходить. Только подкидывало и подкидывало воспоминания, что терзали душу, мы же были такой замечательной семьей. Я знаю, что Ольшанский меня любил и не ходил от меня на сторону. Что с нами произошло? - Если тебе будет легче, то я нашла немного информации о Нино, - тихо говорит Оля. – Она до тридцати лет жила с мамой в Тбилиси. А отец ее был тут в авторитете. Поговаривают, что он был вором в законе. Дедушка ее торговал помидорами и мандаринами на базаре. - А пришла то фифа из фиф, - зло фыркнула Светка. – Рыночная королева, тьфу! - Ее отец Давид Сванидзе вылез в бизнесмены в девяностые, говорят любовниц менял, как перчатки. Только детей у него кроме Нино нет. Вот он ее сюда притащил, хотел замуж выдать, внуков ждал, - Оля продолжает экскурс в нынешнюю семью моего мужа. - Оля, ты откуда все это знаешь? – удивляюсь я. - Лер, бизнесмены, чиновники все друг друга знают, а их жены самые ярые сплетницы, расскажут тебе подноготную любой семьи. Так что у меня куча знакомых, которые в красках все расписали, - улыбается Оля. – А вот и фото его жены до пластических операций. И Оля поворачивает экран телефона к нам. - Фу… - Беее… - Он с этим спит? - А ей сделали просто грандиозную пластику, - выдает Светка. – Просто из чучундры королеву вылепили. - Ну, ее лучший хирург переделывал, - Оля хихикает. – Видимо, на ней уж совсем никто не хотел жениться даже за очень большие деньги. И мы дружно хихикая, разливаем коньяк по бокалам. - Ой, что-то я уже наклюкалась, - смеется Оленька. - А давайте выпьем за женскую дружбу, - произносит тост Надя. - За нас красивых, - чокаемся мы со Светкой. Я не знала, как сложится моя дальнейшая жизнь. Мне было страшно, но радовалась тому, что у меня есть такие подруги. Глава девятая Свекровь – дурная кровь После ухода Ольшанского, вдруг почувствовала такую пустоту внутри, словно выпотрошили меня, как ту рыбу на путине. Кривым ножом разрезали мне брюхо и вынули внутренности и сердце. Холодно и одиноко. Девчонки убежали, их дома ждут мужья и дети, а у меня в квартире пусто и тихо. Дед с бабкой решили перед Новым годом съездить с внуками в Санкт-Петербург, покатать их по елкам в большом городе, поводить по музеям. Приедут только тридцать первого. Так что осталась я одна одинешенька. Тишина давит на уши, сегодня даже соседи присмирели. Я зашла в комнату и включила иллюминацию. По стенам запрыгали разноцветные огоньки. Щелкнул механизм, и елка начала медленно вращаться. Когда-то этот механизм собрал Олег для детей, пока они были маленькие. А под елкой в те времена ещё ездил поезд с Санта Клаусом, его вагончики были нагружены маленькими красными мешками, как мешки с подарками. В эти мешочки мы клали конфеты. И в праздничные дни дети с удовольствием поедали лакомство. Воспоминания об этом были такие яркие, что сердце опять защемило. Это было еще свежо в памяти, ведь прошло каких-то лет пять или шесть. Теперь это все в прошлом. Нет места в этой семье Олегу. Не будет посиделок тридцатого числа с детьми, поездок с ним и детьми в зимний лес первого числа, катания на санках и коньках. Всех наших традиционных развлечений. Он нас продал за «бабки». Обидно, но ведь он не считает себя виноватым. Когда он изменился? Когда стал таким расчетливым дельцом? И почему я не заметила в нем этих изменений? Вопросы я задаю себе весь этот месяц, а ответов так и не могу получить. Каждый раз, когда он начинает оправдываться, меня накрывает очередная истерика, и я ничего не могу поделать с собой. Я похожу к окну и смотрю, как белые пушистые снежинки весело танцуют в воздухе. Почти Новогодняя погода. Снег покрыл серый мокрый асфальт белым покрывалом, пряча от глаз прохожих грязь; украсил пушистыми облачками снега ветки деревьев, словно одел в праздничный наряд. Во дворе тихо и торжественно красиво. Но вот из-за поворота показалась машина, мелькнул свет фар, выхватив из темноты силуэты скамеек. Автомобиль тормознул возле нашего подъезда. Дверки его хлопнули, и я увидела, как темная фигурка проскользнула в наш подъезд. У меня сердце сжалось от ощущения, что надвигаются неприятности. Звонок разорвал тишину в квартире. Открываю двери и…С тихим ударом о грудную клетку падает моя челюсть. У меня на пороге стоит моя свекровь Мария Сергеевна. - Здравствуйте, чем обязана визиту, Мария Сергеевна?- моя свекровь отодвигает меня рукой в сторону и топает в уличной обуви в гостиную.