Взревев, подобно Готнериму, я взмахнул клинком. Длинное оружие и руки давали мне возможность рубить на расстоянии, не подпуская к себе ни единого врага. Ранившему меня врага я отрубил кисть с зажатым в ней топором, да так, что аж до плеча достало. Второму я подрезал ноги, добавив еще в голову тяжелым сапогом. Закрутился волчком, рубил мечом яростно и беспощадно, кровь брызгала во все стороны, обильно заливая дорогу. Сквозь пелену ярости прорвался громко ржание Ворона. Я уж думал конец моему коню настал, но, взглянув в его сторону, увидел, как разъяренный вороной конь втаптывает копытами неудачливого врага, а еще одного здорово лягнул в грудь задними копытами. Развернувшись, понял, что атака захлебнулась, поэтому рванул в кусты за убегающим врагом с целью добить. Прорвавшись сквозь кусты, я пригвоздил к земле неудачно упавшего врага. Вырвав из его плоти меч, я взмахнул им, заставляя кровь слететь с клинка. Собрался было вернуться и помочь Готнериму, как в затылок получил сильный удар. В глазах потемнело, меч выпал из ослабевших пальцев. Попытался устоять на ногах, но второй удар под дых окончательно вырубил меня. Очнулся я не в самом лучшем расположении духа. Затылок саднило, спина горела, а лицо и вовсе едва ощущал. Перед глазами все расплывалось, мутило. Наконец, немного пришел в себя и попытался оценить обстановку, борясь с болью и желанием закрыть глаза и не открывать. Начну с хороших новостей. Я жив и относительно здоров, по крайней мере, ничего не отрезано и не сломано. На этом хорошие новости кончаются. Теперь плохие. Я был в одних лишь штанах, накрепко привязан к небольшому дереву. Завязывал какой-то садист, руки, заведенные за ствол, были перетянуты очень туго и практически не ощущались. Продолжим оценивать обстановку, близкую к безнадежности. Привязан я к дереву, стоящему почти в центре лагеря. Лагерь был разбойничьим. Повсюду сновали грязные, одетые лишь в лохмотья и мешковину люди, от которых еще и воняло за версту. Многие были вдрызг пьяны, лишь несколько не только держались на ногах, но и нормально переговаривались между собой. Передо мной горел большой костер, на котором на вертеле жарили крупного кабанчика. Чувствовался запах горелого мяса, но, тем не менее, он был очень аппетитным. Что-то мне есть сильно хочется. Вокруг костра суетилась пара человек. Обнаружил в нескольких метрах Готнерима, так же привязанного к дереву. Господи, что же с ним сделали?! Охотник был жутко избит, лицо превращено в сплошную маску из крови, на теле следы побоев, причем, очень жестоких. Я вздрогнул. Похоже, меня не меньше били, судя по ощущениям. Надеюсь, он сможет быстро прийти в себя. Я не собираюсь тут с жизнью расставаться, а без его помощи хрен я что смогу! Неподалеку, на большой расстеленной шкуре, лежали все наши вещи. И золото, которое иногда подтягивали проходящие разбойники, затравленно при этом озираясь. Я бессильно скрипел зубами. Сволочи! Я за это золото потерял друга и сам едва не погиб! Ну, погодите! Вырвусь, всем глотки порву! Немного успокоившись, стал разглядывать остальные вещи. Так, меч был, кинжалы и ножи были, секира была. Одежда тоже, к счастью. Так, а где Ворон?! Если эти твари убили моего коня, то я им... слава Богу, Ворон вместе с конем Готнерима стояли привязанные у столба неподалеку, на мордах были туго стянутые мешки. Видимо, чтобы не перегрызли веревки, а то вона как дергаются, не признают в разбойниках главных, так и норовят лягнуть проходящих мимо! Рядом со мной прошел один разбойник, с гнусной ухмылкой помочился на меня, с силой пнул в лицо и ушел. Я сплевывал кровь, старался не дышать, не чувствовать вони, хотя от клокочущей ярости сердце разогналось до немыслимых пределов, а дыхание участилось. Жилы вздулись, я бессильно пытался порвать веревки, догнать и жестоко наказать этого подонка! - Так, кто тут у нас? - вдруг, через какое-то время услышал заискивающий голос сбоку. Повернув голову, встретился взглядом со странным незнакомцем. Странность его заключалась во внешнем виде. Среди толпы отморозков он выглядел на диво хорошо. Добротная одежда, хороший меховой плащ на плечах. Лицо волевое, без тени презрения, гнусности или опьянения. Он смотрел пристально, насмешливо, его взгляд стальных глаз прожигал во мне дыру, в которую спокойно пролезла бы упитанная кошка. Кстати, как оказалось, амулет мой не отобрали, поэтому я и разобрал слова незнакомца. - Что же ты за птица такая? И не зверолюд, и не гном, и не орк, амулетом дорогим владеешь. - Тебе не все ли равно? - злобно оскалился я, в душе надеясь, что незнакомец во мне пока не признал человека. - Как ни странно, мне все равно, - пожал плечами он, - а хочешь, я расскажу, кто ты? - Попробуй, - сказал я с вызовом. - А все просто. Я уже ловил таких, как ты. Мне плевать, зачем ваши вожди посылают таких бездарных шпионов. Но знай - я убил очень много северян, и ты лишь очередная смазка для моего клинка. - Мне кажется, что эта кучке идиотов, ты мало относишься. Я бы даже сказал, что они тебе лишь ненужные слуги. Я прав? - сказал я, пристально смотря странному гостю в глаза. - Об этом не сложно догадаться, - пожал плечами тот, усевшись рядом на землю. Начал говорить, - знаешь, в чем ваша основная проблема? Вы считаете нас слабыми, бездарными, и у вас есть на это причины. Сколько я не бился с вами, всегда поражался. Вы бьетесь до последнего, не теряете головы в сражении, стойкость на грани мифов. А ваша магия! О, это дивная магия! Умение повелевать ветром и водой одновременно - это заслуживает уважения! Но и мы не лыком шиты. Вы считаете нас слабыми, но это не так. Вы берете все грубой силой, а мы умением. Вы нападаете стремительно на прибрежные города, но на взятие настоящих городов, крепостей, у вас не хватит ни силы, ни организованности, ни ума. - Вы слишком самонадеянны, - ещё страшнее оскалился я, - не будь вы оборотнями, никто бы вас и не замечал, не видел в вас противника. - Да, и это тоже! - важно сказал незнакомец, демонстративно махнув волчьим хвостом, - Но, скажу я тебе, сила любого народа не в вооружении или магии. Вся сила в их душах. Вы, северяне, даже неопытными бойцами представляете серьезную угрозу! От вас буквально веет решимостью, но не яростью! Воистину, души воинов являются решающим фактором в любом сражении. А мы, оборотни, как ты выразился, имеем одно отличительное свойство. Каждому из нас присуща продуманность. Нет, гномы в составлении различных планов непревзойденные. Но мы умеем все организовать так, что в любом стечении обстоятельств получали требуемый результат. И мы умеем стоять за свою землю до последнего! И, я тебе скажу, мы своей второй ипостасью пользуемся в крайне редких случаях, даже уже способность слабеть начала из поколения в поколение. Но мы и без нее очень сильны! - И скромность вам не чужда, - хмыкнул я. - Отнюдь! Я вовсе не бахвалюсь! Я говорю факты. Наша коалиция - единственная, которая существует уже много сотен лет без единой крупной внутренней распри, чьи границы незыблемы много лет. Эльфы даже не пытаются устраивать против нас крупные диверсии или атаковать наши границы, потому что мы давно готовы к их атакам! Был случай, когда мы уничтожили элитный егерский корпус эльфийской армии без единой потери! Это ли не доказывает наше превосходство? - Да, вы действительно достойные противники, - согласился я, - но что если вы встретитесь с тем, что вам неведомо и непредсказуемо? Например, если вы встретитесь с человеком? - О, эта старая сказка давно уже перестала морочить нам головы! - отмахнулся незнакомец, - Эх, ладно, что-то я засиделся. Удачи желать не буду, варвар, а вот безболезненной смерти искренне тебе желаю. До встречи у богов, варвар! Незнакомец поднялся и бесшумно скрылся в темноте. Несмотря на то, что шел он у меня перед глазами, он будто растворился в воздухе, лишь кусты едва шелохнулись. М-да, непростой человек, очень непростой. Надеюсь, судьба больше не сведет меня с ним. Хотя чего там, выжить бы! Ну, с этим проблем не должно быть. Я уже кое-что придумал, осталось только реализовать... Ждать подходящего момента пришлось долго. Рук я уже почти не чувствовал, туго стянутые веревкой они практически онемели. Я боялся, что совсем перестану их чувствовать и не смогу двигать ими. Тогда весь план пойдет коту под хвост, но этого не случилось. Мимо шел, шатаясь и постоянно прикладываясь к бутылке, один разбойник. Он едва держался на ногах, но умудрялся при этом не промахиваться бутылкой мимо рта. Вот что значит опыт! - Эй, мужик! - подозвал я его, стараясь особо не шуметь. Разбойник огляделся, с трудом сфокусировав на мне взгляд, - Наклонись, скажу кое-что! - Что тебе надо, свинья? - подозрительно спросил тот, приблизившись. - Я тебе расскажу, где я спрятал очень много золота! Я смотрю, ты мужик достойный, лучше всех остальных! Мне все одно помирать, так зачем золоту пропадать? Вот и хочу тебе его отдать, только наклонись, скажу, где спрятал. На ухо, чтоб не услышали! - придумывал на ходу, сам усмехаясь подобному бреду. - Да, я самый...ик... лучший! - сказал тот, упав на колени рядом со мной. Он придвинулся, чтобы услышать важную информацию. Поморщившись от сильнейшего перегара, я выбрал момент и с силой ударил коленом пьяного разбойника в челюсть. Его голова дернулась, послышался хруст, тело бессильно повалилось рядом. Так, теперь нужно все делать быстро. Я стал ногами пытаться вытащить из-за пояса разбойника старый, покрытый ржавчиной, нож. Удалось мне это не сразу, но все равно удалось. Теперь самое сложное - доставить нож в руки. Для этого мне пришлось подвигаться, переползая на другую сторону дерева. Оказавшись с противоположной стороны, я нашарил руками оставленный нож. Ура! Теперь только перерезать веревки... готово! Я с наслаждением начал растирать затекшие руки, кровь погнала по застоявшимся жилам, противный синеватый оттенок медленно пропадал. Я собирался уже встать, как мимо прошел один из разбойников, не очень сильно пьяный. Увидев, что я освободился, он крикнул и бросился на меня, потрясая топором. Я рванул от него, стремясь скорее достичь своих вещей. Оказавшись у оружия, я быстро схватил меч едва держащими руками, ударив встававшего повара, развернулся к нападавшему. Тот несся на меня, словно поезд, сильный и опасный. Но топор против длинного меча, что кухонный нож против арбалета. Я шагнул вперед, выставив меч, вонзившийся врагу в живот. Запахло нечистотами, враг повалился на землю, громко крича от боли. Его страдальческие стоны к моему удивлению, ничего не всколыхнули в моей душе. Я чувствовал лишь немое удовлетворение, особенно когда добил разбойника. Не давая врагам времени опомниться, бросился к оборотню. Тот уже очнулся, слабо двигая головой, но быстро приходя в себя. Увидев меня, бегущего к нему с мечом, он широко распахнул глаза, но когда веревки, сковывавшие его руки, осыпались разрубленными на землю, лицо охотника стало каменным, как обычно. Помог ему подняться, пихнув в ослабевшие руки нож, которые умудрился не выронить. Готнерим на удивление крепко сжал оружие, руки его на глазах возвращали свой естественный цвет, а глаза удивительно быстро восстанавливающего свои силы оборотня приобрели ясность. Он молниеносным движением отправил нож в полет, я даже сказать ничего не успел. Смертоносное оружие, преодолев несколько метров в считанные мгновения, пронзило горло разбойника, нацеливавшего на нас арбалет. Дернувшиеся пальцы нажали на спусковой крючок, а болт, хищно блеснув в отблесках костра, впился в дерево, пролетев в миллиметре от моего уха. Везет мне пока, еще ни разу смертельно не ранили, хотя пытались много раз. Оборотень не остановился. Он побежал вперед, на несущихся в нашу сторону, потрясая оружием, врагов. В какой-то момент он опустился на четвереньки, но уже не человеком, а массивным медведем. Зрелище обращения человека в могучего зверя заставило меня опешить, за что я чуть не поплатился головой. Сзади раздался злой выкрик. Обернувшись, я успел заметить лишь блеснувшее лезвие топора и оскаленное в страшной ненависти лицо. Реакция моя оказалась поразительно молниеносной. Я моментально присел, пропуская над головой топор, и тут же резко поднялся, мечом вспарывая живот врагу до самой груди. Вывалившиеся внутренности едва не заставили меня вывернуть желудок наизнанку, благо, я справился с собой. На ватных ногах побежал к куче из орущих людей и разъяренного медведя, которого уже успели зацепить - на правом боку шерсть слиплась от густой крови. Я сходу врубился в толпу, сразу пронзив мечом одного из разбойников. Еще одного задрал медведь. - Да чтоб вас всех!.. - я очень громко и нецензурно ругал врагов, не забывая ударами отправлять к местным богам их поганые души. Руки ломило от усталости - я хоть и силен, но мечом махать не привык, особенно после избиения и плена. Дыхание сбивалось, но мой меч раз за разом обрушивался на головы разбойников. Казалось, что эта сеча не закончится. Меня зацепили по ноге и голове, оставив неглубокие, но длинные кровавые бороздки. Левая рука от удара какой-то оглоблей безвольно висела, но правая справлялась и без нее, ловко двигая мечом. В какой-то момент я замер с занесенным клинком над распластанным телом мертвого врага, поняв, что никого живого уже не осталось. Вокруг в неестественных и разнообразных позах лежали тела порубленных разбойников, некоторые, как я заметил, были убиты мечом или задраны когтями, будучи ещё в спальниках - мы никого не жалели. - Готнерим, ты как? - спросил я, подхватив едва не упавшего союзника, когда тот снова приобрел человеческий облик. - Бывало и хуже, - усмехнувшись, сказал тот, аккуратно трогая разодранный бок, - ну что, друг, имеем мы право собрать трофеи? - Тебе лишь бы трофеи, - устало посмеялся я, - хотя трофеи - дело святое. Да и в карманах этих горе-бандитов нужно пошарить, а то воровать из чужих карманов они горазды были! Так что пусть теперь выворачивают свои, пусть и не сами по уважительной причине. И начали мы мародерствовать. По молчаливой договоренности, наиболее 'попорченных' врагов обыскивал Готнерим, а я шарил в карманах умерших менее жуткой смертью, а так же собирал разбросанное оружие и обшаривал спальники с шатрами, которых было на удивление много. Добыча в большинстве своем оказалась скудная - ржавое оружие, мелкие деньги, редко золотые (которые почти все были из моего разворованного кошелька!), и неплохие запасы провизии. Естественно, коней своих мы тоже освободили. Но только после того, как поделили трофеи. Готнерим согласился с тем, чтобы восстановить мои денежные запасы. Он был честен и понимал, что у разбойников столько золота быть не может. Тем более золотом. В общем, часть золота отправили в мой карман, а потом поровну разделили оставшиеся деньги. Несмотря на то, что до раздела денег мой 'капитал' был меньше первоначального, я все равно оказался в плюсе на целых семнадцать золотых. Правда, деньги были мелочевкой, медью или серебром, но, как говориться, копейка рубль бережет! Хотя, тут скорее медяк золотой бережет, да не суть. Из оружия самым ценным трофеем оказался арбалет. Готнерим оценивающе осмотрел его и заключил - гномья работа, качественный, можно минимум за полсотни золота продать. Ржавчину, которую по ошибке судьбы назвали оружием, просто выкинули. Только вес лишний. Покинули злосчастную стоянку разбойников как можно быстрее, благо у тех была протоптанная тропинка, как раз для коней. По ней и вышли на дорогу. Уже была глубокая ночь, но мы после боя и глаз не могли сомкнуть. Отдохнули в беспамятстве, чтоб на том свете бандитам икалось! Да и адреналин бушует в крови. Поэтому сговорились ехать до небольшой речки, протекающей в паре километров отсюда. Там запланировали помыться и отдохнуть. Это нужно было даже не столько нам, сколько коням. Даже неутомимый Ворон уже еле ноги волочет, особенно утомляемый тюками с добычей. Добравшись до речки, оказавшейся пусть и не широкой, но достаточно глубокой, нашли небольшую полянку, где оставили коней пастись, не забыв стреножить, а сами пошли мыться. Уже когда скидывал с себя всю одежду, я понял, что без плаща! Но, покосившись на Готнерима, не заметил в том ни малейшего интереса ко мне. Ну и хорошо, авось, и без плаща смогу сойти за жителя этого мира. Вот только как же гномы так сразу определили, что я человек? Загадка. Приведя себя в порядок и избавившись от гадкого ощущения прошедшей бойни, устроились под кроной раскидистого дерева. Я лежал, укрывшись теплым меховым плащом, приобретением на холодные времена ещё у гномов. Сон почему-то не шел, ворочался, и вскоре понял, что не я один мучаюсь бессонницей. - Глеб, можно тебя спросить? - услышал я голос Готнерима. - Конечно, - немного удивленно и настороженно ответил я. - Объясни, как может быть такое, что ты совершенно не умеешь драться на мечах? - вопрос поставил меня в тупик. Неужели, так заметно, что я никаким местом не воин? - Так получилось, - не нашелся я с ответом, поэтому решил сказать правду. Все одно выдал себя! - ты не поверишь, но я меч-то первый раз в руки взял в тот день, когда на нас напали у кузницы. - Не может быть! - удивленно воскликнул Готнерим, - Я же видел и дрался с тобой, ты силен и опытен в драках! Твои движения всегда четкие, ничего лишнего, спину держишь, как воин. И дрался долго, видно, что силен! Как же ты не сражался на мечах?! - Просто... я из таких краев, где никого с детства не учили обращаться с оружием. На мечах вообще никто не сражался, да и не было необходимости. - Это как - не было необходимости? - опешил варвар. - Понимаешь, у нас немного другое оружие, - поняв, что и так успел сказать лишнее, я пытался найтись с ответом, - мы используем специальные арбалеты, которые стреляют очень быстро и далеко. И попадать ими очень легко. А стреляют быстрее луков. - А если ближний бой? - с сомнением спросил охотник. - Кинжалы и кулаки, - пожал я плечами, - ты сам знаешь, как я дерусь на кулаках. Да и ногами могу неплохо отходить противника. - Это да, - задумчиво ответил Готнерим, - в странном ты месте жил, Глеб. Видать, издалека тебя занесло, раз ты даже языка нашего не знаешь и общаешься амулетом магическим, да мечом ни разу не пользовался. Ты что, действительно с северных островов? Я задумался. Соврать? А вдруг он меня поймает на лжи? Хотя, судя по всему, об этих северянах мало кто знает что-либо, у гномов даже их острова на картах не обозначены, ведь, как я понял, они именно с островов, раз северяне и нападают на прибрежные города. Да и незнакомец в лагере меня принял за северянина, значит, я очень схож с ними. - Можешь считать меня северянином. Я действительно прибыл издалека. Мой дом очень далеко. - И зачем же ты прибыл сюда? - спросил Готнерим. - Не своей волей, - ответил я, надеясь, что моя ложь воспринялось Готнеримом правдой. - Бывает, - сочувственно сказал он, - у нас из племен тоже изгоняли всех слабых или провинившихся. А судя по тому, что ты не слабый, могу с уверенностью сказать, что ты сильно провинился. - Ты не поверишь, Готнерим, я сам не знаю, за какие грехи оказался в этих краях, - грустно вздохнув, сказал я.