Скачок в сторону. Труба просвистела мимо, но резко изменила траекторию и ударила в правую руку. Хруст. Меня повело. Боль невероятная. Но я терпел. Улыбался. Закусил до крови губу. Но нанёс удар. Целился в голову, но в итоге только сорвал платок. И я увидел его лицо. В голове начали белыми вспышками проявляться старые воспоминания. Но я их подавил. Некогда. Не сейчас. Ещё удар! И ещё! А затем ещё удар! Силы у этой громадины закончились. Кровь из шеи лилась ручьём. Да и не только из шеи. Кровь заливала ему лёгкое. Нога подкашивалась. А ещё несколько новых дырок и синяков от моих ударов. Он рухнул на колени. Бледнел. Глаза были полны… нет, не гнева. Обиды. Не на меня. Я проследил за его взглядом. Он был направлен на девушку. Она уже заткнулась. Умерла. А потом он перевёл взгляд на меня. — Завершай… — прошептал он. — Всё равно… убьют… Я поднялся на ноги. Он же упал на колени. Он не стал опускать голову. Тяжело дышал, но смотрел мне в глаза. Гордый. Явно тоже что-то вспомнил. А может, и нет. Но чувства у него были. Один быстрый удар. Хруст. Лёгкий вскрик. И улыбка на его лице. Я постарался оборвать ему жизнь мгновенно, чтобы он больше не мучился. Удар в сердце. И он затих. Победа. Но почему-то… остался осадок. Я его знал? Глава 24 Когда я вернулся в комнату, то просто уселся на кровать и стал думать. В моей голове была откровенная каша. В памяти всплыло несколько фрагментов битв, где мелькало лицо того гиганта. Но они обрывочны, слишком размытые, чтобы что-то понять. Но у меня возник когнитивный диссонанс. Как я мог родиться в Академии, если у меня детские воспоминания из уничтоженного города? Или я что-то путаю? Я помню, что я бегал по улицам города, по старым улицам. Потом я на этих же улицах выживал, но уже более… взрослый. Успешно, пока не поплатился за глупость. Но почему у меня было устойчивое ощущение того, что я родился в Академии? Почему та девушка говорила, что мы основали город? Кто мы? Я явно его не основал, даже не принимал участие в этом. Я был маленьким, а город уже был. Значит, его основали до меня… но кто? Чтобы найти ответы на эти вопросы, я начал ещё сильнее копаться в памяти. Кем я был? Почему решил вернуться в город? Почему я считался основателем города, если его не основывал? Может, упоминание в воспоминаниях через обращение «вы» относилось не именно ко мне, а к моей братии, в которой я когда-то состоял? Возможно. Я пытался снова разложить систематически все свои воспоминания, упорядочить их. По крайней мере те, которые у меня были. Даже те вспышки, которые были не так давно. Первые, явно мои самые детские, я носился по городу и попал в тоннели. Город выглядел старым. Но это был тот самый город, тоннели не врали, либо они были очень схожи с моим родным городом. Потом перерыв, наверное, в десяток лет, скорее всего, даже больше. Я уже на какой-то планете, стреляю в инопланетных мехов, быстро перемещаясь по полю боя. Тот громила тогда меня спас, мне шальной боезапас пробил голень, а он прикрыл меня своим телом. Потом новый кадр, мы уже в каком-то лагере, о чём-то общаемся. Броня та же, только без шлема, ну и не со спины. Затем ещё одна битва, потом ещё одна… потом явно прогулка по городу с девушкой. Она тогда радовалась городу, достижениям нашей братии, что мы смогли в такой заднице создать город. Дальше просмотр новостей, падение астероида, выживание. Всё. Никаких зацепок не было. Вообще никаких. Тогда откуда устойчивое ощущение, что я родился в Академии, именно в самой Академии, а не на планете? Почему детство на планете, а не в той загадочной Академии? Я не понимал, но постепенно осознание приходило само собой. Ни разу в воспоминаниях не всплывали родители, а они обычно самые тёплые, приятные, дорогие. Их не было. Почему? Я пытался вспомнить, пытался понять… а потом на меня болезненной волной хлынули очередные воспоминания. — Вы уверены? — я был очень маленьким, держался за чью-то руку, кому был по колено, этот кто-то был в броне. Помню, я тогда плакал, рыдал, опустив голову. Спрашивающего я тоже не видел, только чёрные штаны, в которых он стоял, и нижний край серого пальто. Не знаю, смотрел он на меня или нет, я стоял и рыдал. Просто рыдал и слушал, что говорили взрослые. — Уверена, — женский, немного грубоватый голос раздался более близко. — Ему не место там. Нам некогда за ним следить, а когда нас нет… он один. Мы не можем так больше. Не можем разрываться. Поэтому привели его сюда. К вам. Когда-нибудь мы за ним вернемся. Мне ещё три года по Земным меркам. Моему… скажем так, супругу несколько месяцев. Он придёт и заберёт его назад. Денежный залог мы оставим, не переживайте. — Деньги не проблема, — дёрнулся подол плаща. — Просто… он ведь такой маленький. У нас давно не было таких. Сами понимаете, ваши устройства ещё не совсем хорошо работают. Город сам по себе для него опасен. Радиационный фон повышен, а специальный имплантат ему пока не поставить. Он может умереть. — Но у нас нет другого выбора! — слегка повысив голос, сказала женщина, вероятно, моя мама, а может, и ещё кто-то. — Просто нет! У нас конфликт с нашими соседями, то я, то мой супруг там. А сейчас нас призвали обоих, дав время на подготовку в неделю! Неделю! А прошло уже пять дней… у нас просто нет выхода… я его пыталась найти… но не смогла. — Хорошо… — вздохнул мужчина. — Давайте его сюда, — тут картинка сменилась, меня взяли на руки, я уткнулся лицом в плечо того мужчины и продолжал рыдать, не хотел поворачиваться в сторону женщины. — Сколько ему сейчас лет? — Два с половиной года, — нервы женщины сдали, её голос это выдавал, она тоже плакала, ей было тяжело со мной расставаться. — Причём ровно… ровно через шесть месяцев ему будет три. — А родился он там⁈ — немного ошалело уточнил мужчина. — Да, — кивнула она. — Там. Именно там. Там мы и жили, там он и рос первое время. Но война… вы сами понимаете, долг для нашей организации превыше всего. А этот город специально создан для таких, как мы. Чтобы нам было где жить. Следующий скачок. Я уже немного выше. Столовая. Общая. Ко мне подошёл тот парень, он тоже был новеньким, хотя я тут был более года, новеньким не считался, но был изгоем, был младше всех. Он попытался со мной познакомиться, а я тогда огрызнулся. Почему? Скорее всего, обида. Я сейчас не знал, что было до и что после. Снова скачок в воспоминаниях. Мы стоим двое, самые младшие, нам что-то кричат, что от нас отказались родители. Внутренне я это понимал, не отрицал, ибо я помнил, что отец должен был забрать меня через два месяца. Не забрал. Получается — бросил. Но меня всё равно это бесило, я был готов драться за то, что мой отец погиб на войне, из-за этого и не объявился. Как и мать. Я сам себя в этом убедил тогда. Я считал их героями войны, а не предателями, которые меня бросили. Другие дети считали иначе. И часто из-за этого были драки. Снова новый кадр. Мы бежим по улице, уже зная, где тоннели. Но на этот раз за нами гнались… или мы играли? Мы веселились, я смеялся, слышал через призму восприятия памяти искажения… да, играли. Почему? Странный вопрос. Скорее всего, смогли сдружиться. Может быть. А может, подкупили тем, что знали, где тоннели, как в них попасть и как их них выбраться. Снова смена кадра. Мы сидели снова в приюте. Все вместе. Каких-то лиц не было из тех, кто меня травил, какие-то появились новые. Все мы сидели над листами бумаги и рисовали себе карту. Карту тех тоннелей. Каждый делился тем, что обнаружил. Каждый день мы находили что-то новое. Город был основан давно. Потом уничтожен, а затем восстановлен. Тоннели остались ещё от первого уничтожения. — А я вот тут, — тыкнул в пустой поворот один из парней, — нашёл скелеты и немного старой брони! Дальше не пошёл, так как опасался ловушек… да и скелеты жуткие… — Потом покажи мне, — отозвался мой «друг», с которым мы стояли спина к спине. — Я посмотрю. Раньше уже натыкался на такие места. Броня, кстати, из какого-то пластика. Может пригодиться в будущем. Ну если что вдруг… — Запомним, — кивнул я. — Так… давайте дальше смотреть, куда именно ведут тоннели и пытаться их соотнести с картой города… Сейчас я понимаю, что вряд ли мы тогда были единственными, кто шарился в тех тоннелях. Иногда мы находили следы чужого присутствия. Как таковых бездомных у нас не было, но часто те, кто перебрал, могли забрести в такие места. Просто так в тоннели никто не ходил. Они были довеском прошлого, когда на планете был раскол, два клана начали воевать за ресурсы здесь. Откуда я это вспомнил? Исторический факт, который всплыл вместе с воспоминаниями? Может быть. Но интересно возвращается память. Местами, отрывками. И не раскрывает полностью сути, кто я и как меня зовут. Снова смена кадра. Снова тот хаос. Не было той девушки. Куда она пропала — загадка. Этот вопрос очень сильно волновал меня тогда, волнует и сейчас. Ошибки прошлого я прошлый не разгрёб. Разгребать мне их теперь. А я даже не знаю, как её зовут! Я стоял около одного из входов в тоннель, который мы когда-то с друзьями обследовали, зазывал горожан туда, призывал спускаться, что там нет тварей. И люди шли, малыми группами, половина города уже была уничтожена. Кричал про то, что военные не тронут нас там, что они тоже не знают про тоннели. Это был конец первого дня, вероятнее всего. Тогда уже всем понятно стало, что военные убьют всех. А почему? Потому что мы были ветеранами Академии. Мы были не нужны клану Грей. Вот нас и решили стереть с лица этой планеты, с лица Вселенной. Жаль было только тех, кто просто сюда прибыл в поисках возможностей, другой, новой жизни. У нас было множество вакансий, я это помнил, точнее, вспомнил. Всегда нужны были новые руки. Мы были готовы обучать, лишь бы приезжали те, кто готов трудиться и делать свою жизнь и жизнь окружающих лучше. У нас была мечта. Восстановить территорию вокруг города, а потом и весь континент. Но мечте было не суждено сбыться. Я это понимал уже сейчас. Волна воспоминаний прошла. Остался только вкус пепла во рту. Нас убивали из-за того, что мы были связаны с Академией, которая, вероятнее всего, не подчинилась клану Грей. А может, были и иные причины. Но я слушаю сейчас себя и понимаю, что я морально был готов уничтожить всех на своём пути. Единственное, о чём я сожалел, что ушёл в отставку. Почему? Пока не знаю. В нас что-то было такое, чего не было в остальных людях. Скорее всего. Но ответить сейчас некому. Академия была уничтожена. Город, основанный, то есть возрожденный бойцами Академии, тоже был уничтожен. И что мне сейчас остается делать? Могу ли я верить этой памяти? Моя ли она? Я точно не могу сказать на счёт двух последних вопросов. Но на первый точно дам ответ. В любом случае сражаться. Правда так или иначе всплывет когда-нибудь. Возможно, я встречу знакомых, как сегодня. Возможно, просто доберусь до какой-нибудь базы данных. Главное не сидеть на месте и что-то делать. Как там в теории вероятностей? Событие, которое может произойти с крайне малой вероятностью, точно произойдет, если время бесконечно. У меня время не бесконечно, но в поисках ответов оно — мой самый верный друг. Главное не опускать руки и искать ответы. И чем больше я буду искать, тем будет выше шанс того, что я что-то найду. А я буду искать, пока буду мстить. А мстить есть за что… Мстить есть за что. Память. Жители. Девушка. Город. Академия. Всё это было уничтожено. Что-то возможно восстановить, что-то возможно найти. Но что-то уничтожено и потеряно навсегда. И я просто так это не оставлю. Некоторых виновников я знаю. Некоторых вспомню и найду, уничтожу их так же, как они уничтожали обычных людей, не способных сражаться. — Они сдохнут все, — сидел я на койке и смотрел на свои ладони, особенно на левую руку, которой пришлось прикончить того, кого я когда-то знал. — Все… за то, что сделали с нами… за то, что делают сейчас… они все сдохнут… я это обещаю… А кому я могу обещать? Забавно. По логике — никому. Но для меня было важным это обещание. Я сделал зарубку. Некоторые события встали на свои места. Клан Грей. Его власть на этой планете… они заставили нас страдать. А я заставлю страдать их. Если смогу. Поэтому я обещаю, что все, до кого я дотянусь, подохнут в страданиях! И призраки прошлого будут мне свидетелями! Глава 25 Несколько дней ко мне никто не заходил. Совсем. Только иногда заносили еду, чтобы я не подох и не кидался на всех, поддерживая таким образом моё текущие состояние подконтрольного вещества около единицы. Ни больше, ни меньше не давали сделать. Хоть чувствовал себя в таком состоянии человеком, а не кем-то ещё. Цепей не было на этот раз, что радовало. Я смог тренироваться и закреплять свои собственные навыки. Первые два дня я снова пытался сражаться против тех, у кого были ножи, дубинки, мечи… и всякое различное оружие ближнего боя. Иногда повышал количество соперников, повышая сложность. Бои становились интереснее, красочнее. И болезненнее. Куда без этого? Любая битва в первую очередь это боль, это кровь, кишки, агония, страх, дерьмо в портках и подобное. Честь? Достоинство? Чтобы сдохнуть не нужно достоинство, не важна честь. Главное — умение сражаться, главное — стать победителем. Иначе, зачем к чему-то стремиться? С четвёркой сражаться было куда тяжелее, чем с тройкой. Я бы даже сказал кратно тяжелее. Если троих я ещё мог контролировать, то четвёртый добавлял очень огромный ворох проблем. Меня просто не хватало часто. Приходилось очень и очень много маневрировать. Так что в первый день против четвёрок у меня побед не было от слова совсем. На вторые сутки была лишь одна победа, может быть, случайная, а может, не очень. Но была. Это в любом случае прогресс. Но не стоит надеется на то, что мне опять повезёт прибить двух соперников одним ударом. Нет. Это должно сойтись столько звёзд… вероятность крайне мала, если говорить простым языком. Но она была, и в удобно предоставленном случае… я воспользуюсь этой возможностью. А в замкнутом пространстве такая возможность выше, когда противник стоит в ряд… Против трёх уже не было особой проблемой сражаться. Я успешно анализировал действия всех троих, мог обыгрывать их, иногда специально подставляться, не взирая на указания тактического помощника. Да, иногда проигрывал, но всё же. Количество сил у меня не изменилось, вообще не изменилось, но вот мастерство, думаю, возросло. Жаль, нет того, кто бы мог передать нормальный опыт сражаться. Моя база знаний крайне скудна, я не способен на многое, а из оружия… только моя левая рука. Нет, могу укреплять кости, но я тогда не смогу сражаться, так как у меня не будет подконтрольного вещества, способного восстановить моё тело. А без него я просто сдохну. А подыхать нельзя… кто, кроме меня, сможет исполнить мой план мести? Верно! Никто! На третий день я начал понимать, что начал потихоньку сходить с ума. Окончательно. Я и так не особо крепко дружил с головой после того, как меня пытали, по типу проверяли… но сейчас… я начинал общаться сам с собой, шутить над чем-то и сам смеяться. Одиночество… оно реально сводило с ума. Может, это тоже была такая проверка? Может, тоже решили посмотреть, что со мной будет, если я одичаю? Хрен им! Я всё равно сохраню те остатки человечности! Мирных трогать не буду! А те, кто сам поднял оружие чтобы убивать, а не защищаться… те априори виновны! Мне хотелось посмотреть на то, как я выгляжу. Но зеркал ни разу не встречал, а бетонная поверхность моей… камеры не особо помогали увидеть собственное отражение. Пришлось просто ощупывать своё лицо. Впервые за всё время я на это решился. До этого… боялся, если откровенно говорить. Голова. Я пытался ощупать свою голову, начиная с самой макушки. Волосы уже были достаточно длинными, приходилось частенько убирать их, чтобы не мешали смотреть. Длиной они были примерно до плеч. Если я не ошибаюсь, то я был тёмно-русым. Брови были густыми, широкими. Лоб не особо высокий, скорее, таким казался из-за причёски, которую я носил. Глаза узковаты, по крайней мере мне так казалось. Видел я нормально, для меня это проблемой не было. Нос плоский, немного острый кончик, широкие ноздри. Губы сухие… подбородок… не мог понять, какой формы, густая борода мешала, слегка меняла ощущения. Но вроде в меру широкий. Но всё равно я не мог представить своё лицо. Просто не мог. Плохое воображение. Злость накрывала меня. Я стоял возле стенки, опирался на неё одной рукой. А затем начал стучать ребром руки, потом ладонью, а потом и вовсе начал бить кулаком. Злость все нарастала и нарастала. Я не знал кто я. Я не мог понять, как я выгляжу. И это бесило. Очень. Чёртова неопределённость! — Ра-а-а-а-а-а! — сорвался я окончательно и начал со всей дури лупить по стене. Первой поддалась кожа, лопнула, не выдержав такой скорости и силы ударов. Потом начали поддаваться костяшки, я слышал их треск. Кровь на стене появлялась временами, она обратно втягивалась в меня, руки пытались восстановиться… но я бил и причинял себе повреждения быстрее, чем срабатывала регенерация. Когда начали отваливаться пальцы, я не останавливался, бил кровавыми ошмётками. Просто бил. Было больно. Но ярость была сильнее. Я не знал, кто я. Я не знал своего нормального прошлого. Чёртовы урывки памяти, которые ничего не значат, могут быть просто чёртовой пустышкой! В себя я пришёл, когда от ладоней ничего не осталось. Они были словно сточены под запястья, даже частично кости предплечья были поломаны, разбиты. Боль была адская, но она постепенно начала отступать. Руки начали восстанавливаться, запястья начали нарастать на глазах. Именно нарастать. Они словно создавались из какого-то материала, который был у меня под кожей, он стекался, сплетался, вновь образовывая кости, вокруг которых нарастало мясо, а над мясом кожа. И это бесило ещё больше. Иногда так хотелось просто сдохнуть… но я не мог. Во-первых, уже раньше много раз и говорил, и думал на эту тему… никто, кроме меня, не сможет выполнить задуманное. Во-вторых, это моя регенерация. Нормальный человек мог бы сдохнуть уже давно. Чего только стоит вырванное сердце во время испытаний? В-третьих… память. Я обязан выяснить, кто я на самом деле! Я не просто какой-то боец Академии! Я — личность, человек в первую очередь! А для этого надо тренироваться. Много. Монотонно. Превозмогать, учиться на своих ошибках. Я не мог просто сложить руки, не мог сдаться. Поэтому… сначала три боя против троих в ближнем бою, а потом новый режим… я уже поплатился за то, что не тренировался в нём раньше. Поэтому… второй режим. Будет активирован после! Но сперва ближний бой. Разминка обязательна, как для тела, так и для мозга. Снова предо мной привычная мне тройка. На этот раз я сделал так, чтобы оружие каждый раз было случайным. Удобно. Каждый раз немного иначе. На этот раз у всей троицы было в той или иной степени тяжёлое оружие. У одного был лом, у второго — металлическая дубинка с гвоздями, у третьего… чёрт, рельсина! Чёртов кусок рельс! Я рванул сразу в их сторону. Против таких сражаться только на очень близкой дистанции. Но всё равно… сначала в линию. Первой целью стал тот, который стоял справа. Схватившись с ним, я подставил его тело под удар центрального, а потом и вовсе вырвал ему глотку. Тут же отступил назад. Тут же дождался, когда противник разойдётся в стороны, быстро проанализировал обстановку и кинулся на того, у кого был рельс в руке. Таким куском металла сложно махать, поэтому и проще с ним справиться. Налетел. Толкнул плечом. Тот упал на пятую точку, выронил оружие. В этот же миг переключился на того, который был по центру. Быстрый обмен ударами. Бита не была серьёзным оружием… вот гвозди в ней были опасными, да, но мне было плевать. Я мог немного пожертвовать собой. Поэтому я быстро отбил удар этого урода, а потом пробил его живот своей левой рукой. В этот же миг последний встал на ноги, попытался поднять металлический брусок. Но было не суждено. Я ему дарил со всей дури локтем по голове, тот потерялся, упал. А потом… я просто прыгнул ему ногами на голову. Что с ней стало комментировать излишне. Если бы это была не симуляция, то мне бы пришлось очень долго собирать чужие мозги по всей камере. Отменив симуляцию, точнее, она сама отменилась, я немного передохнул. Вроде короткая схватка, а сил осталось мало. Точнее, силы были… просто выдохся. Но и восстановился я быстро, очень быстро. Память намекала, что раньше, до всех этих мутаций я бы отдыхал дольше. Просто дольше… И снова новый бой. Снова троица ближнего боя. Снова разное оружие. И опять схватка оказалась короткой. Первых двух я смог победить первыми же двумя движениями. Одному разодрал глотку ударом наотмашь, второго сбил с ног и пробил череп «пальцами». Вот с третьим пришлось немного потанцевать, но ничего особенного. Несколько порезов, несколько ударов правой рукой, а потом добивание когтями. Третий бой оказался самым долгим, больше изматывающим. Ненавидел короткое оружие. Им можно было нанести множество ударов, оставить множество порезов, не надо даже особо замахиваться. И на этот раз у всех троих было короткое оружие, ножи, различные. А у одного их даже было два. Минуты две я точно следовал инструкциям тактического помощника, я не видел возможности атаковать. Пришлось подставляться. Сильно. С матами и криками я «поймал» больше двух десятков ударов в разные части тела. Вспышки боли были неприятными, нервирующими, но… я смог одному разорвать голень. На этом канат начал тянуться в мою сторону, а весы перевешивать. Тут же я отскочил назад, во время этого отскока смог одному своей левой рукой достаточно сильно повредить кисть, что у него оружие вывалилось из руки. Три пальца минус, а противник загнулся, упал на колени, схватился за руку и вопил. Остался только тот, у которого было два ножа. Я был зол. Я в основном уворачивался от его атак, ждал удобной возможности его прикончить. И дождался. В какой-то момент эта симуляция, хотелось назвать «противника» придурком, нанёс одновременный удар своими двумя ножами сверху-вниз. Я подставил правое предплечье и тут же нанёс быструю серию ударов левой рукой. Первый удар пришёлся как обычно в живот. Прокрутил пальцы, сжал кишки, порвал их, вырвал часть. Второй удар, солнечное сплетение. Диафрагма, лёгкие… всё в труху. Третий удар в район сердца. Тут уже был просто добивающий, чтобы не мучился. Но глаза были открыты, он ими двигал. Последним действием я просто вырвал ему кадык и отбросил его в сторону. Последних двух добить было не так сложно. Тот, которому я разорвал мышцу на ноге, так и не смог подняться. Я подскочил к нему со спины и схватил его за голову. Отодвинув назад, я вскрыл ему глотку. Виртуальная кровь всё залила вокруг. Омерзительно красиво. Третий попытался уйти от меня, но рывок с ударом между лопаток… Я быстро осмотрелся. Последний «разминочный» бой оказался самым кровавым и самым болезненным, но… чувствую, что следующий бой будет только тяжелее. Ведь там будут ещё и огнестрелы. А это уже… более сложно. Но морально… я был готов. Чем тяжелее в ученье… тем ни хрена не легче в бою, но хотя бы будешь к чему-то готов.