Часть 16 из 28 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Твое имя на этой хреновине или нет?
Как будто Норрис пытался это отрицать.
Норрис Риджвик прекрасно знал, что это была его подпись — пусть факсимильная, но его, — и квитанция была вырвана из его штрафной книжки.
— Ты опять припарковался на месте для инвалидов, — сказал он, отходя от стены и потирая затылок. Черт его подери, шишка будет здоровенная. Первоначальный испуг (а Бастер чуть душу из него не вытряс, чего скрывать) потихонечку проходил. Злость же, напротив, набирала обороты.
— На каком месте?
— На месте, предназначенном для людей с физическими недостатками! — выкрикнул Норрис. К тому же меня Алан попросил выписать эту квитанцию, хотел он добавить, но все же сдержался. Зачем давать этой жирной свинье лишний повод наехать на хорошего человека? — Тебя же предупреждали, Ба… Дэнфорд, и ты это знаешь.
— Как ты меня назвал? — зловеще переспросил Дэнфорд Китон. Красные пятна расцвели на его щеках.
— Это официальный штраф, — проигнорировал Норрис последнюю фразу. — И, как я понимаю, лучше его заплатить. И тебе еще повезло, что я не подам на тебя в суд за нападение на офицера полиции.
Дэнфорд расхохотался. Эхо заметалось в кафельных стенах.
— Я что-то не вижу тут офицера полиции, — сказал он. — Я вижу тощий кусок дерьма, вылепленный в форме телячьей отбивной.
Норрис нагнулся и поднял фуражку. Внутри у него все кипело от страха — Дэнфорд Китон опасный враг — и от злости, которая переходила в ярость. У него дрожали руки. Но он все же сумел аккуратно надеть фуражку и отцентрировать, как полагается.
— Разбирайся с Аланом, если хочешь…
— Я с тобой разберусь!
— А я с тобой разговаривать не намерен. Либо ты платишь штраф в течение тридцати дней, Дэнфорд, либо нам придется тебя арестовать. — Норрис вытянулся во все свои пять футов шесть дюймов и добавил: — Мы знаем, где тебя искать.
Он направился к выходу. Китон, лицо которого напоминало теперь заход солнца в зоне ядерного поражения, шагнул вперед, чтобы встать у него на пути. Норрис остановился и предупреждающе поднял руку.
— Если ты меня тронешь, я упеку тебя в камеру. Слово офицера.
— Ну все, — странным, совершенно без интонаций голосом произнес Китон. — Ну все! Ты уволен. Снимай форму и начинай искать другую ра…
— Нет, — произнес твердый голос у них за спиной. Они растерянно обернулись. В дверях туалета стоял Алан Пангборн.
Китон сжал кулаки.
— Не лезь в это дело.
Алан вошел. Дверь тихонько закрылась за ним.
— Нет, — повторил он. — Это я попросил Норриса выписать штраф. И еще я сказал ему, что прощу тебе этот штраф еще до собрания по ассигнованиям. И потом, штраф-то смешной. Всего на пять долларов, Дэн. Что на тебя нашло?
В голосе Алана чувствовалось удивление. Он действительно был удивлен и озадачен. Бастер и в лучшие времена не был милашкой и славным парнем, но чтобы такое… это был перебор даже для него. С конца этого лета Китон пребывал в состоянии тихой злости, всегда готовой прорваться вспышками ярости. Впечатление было такое, что он ходит на грани срыва. Иногда это чувствовалось в его голосе — Алан не раз замечал это во время собраний, — и у него в глазах иногда появлялось выражение загнанного зверя. Он часто задумывался, может быть, Китон болен. Вот и сейчас он задумался… но решил пока не забивать себе голову. Сейчас ему надо было как можно скорее разобраться с этой довольно паршивенькой ситуацией.
— Ничего на меня не нашло, — натянуто проговорил Китон и пригладил волосы. Норрис не без удовлетворения заметил, что у Китона тоже дрожат руки. — Я просто чертовски устал от таких вот самодовольных придурков… Я пытаюсь хоть что-нибудь сделать для этого города… Черт, я уже столько сделал для этого города… И я устал от того, что меня постоянно травят… — Он умолк на секунду, сглотнул слюну и снова взорвался: — Он назвал меня Бастером. Ты же знаешь, как меня это бесит!
— Он извинится, — успокоил его Алан. — Ведь ты извинишься, Норрис?
— Я не знаю, что сделаю, — сказал Норрис. Его голос дрожал, сердце сжималось, но он по-прежнему был очень зол. — Я знаю, что он этого не любит, но дело в том, что он меня ошарашил. Я просто стоял, смотрел в зеркало, поправлял галстук, а он схватил меня со спины и швырнул об стену. Я хорошо приложился головой. Господи, Алан, я мог такого наговорить… я сам не помню, что я говорил.
Алан перевел взгляд на Китона:
— Это правда?
Китон опустил глаза.
— Я был просто взбешен, — сказал он, и Алану показалось, что Бастер был близок к раскаянию, насколько это вообще возможно для людей его типа. Он быстро взглянул на Норриса. Похоже, что Норрис тоже это почувствовал. И это было хорошим признаком; это был большой шаг вперед к разминированию этой бомбы-вонючки. Алан слегка расслабился.
— Можем мы считать этот маленький инцидент исчерпанным? — спросил он обоих. — Примем к сведению свои ошибки, чтобы больше их не повторять, и тихо-мирно разойдемся?
— Я согласен, — помедлив секунду, ответил Норрис. Он был тщедушным и тощим, имел дурную привычку оставлять полупустые банки с лимонадом в патрульной машине, его отчеты были форменным безобразием… но сердце у него было доброе. Алан был тронут. Сейчас Риджвик отступал вовсе не потому, что боялся Китона. И если толстый глава городской управы думал, что его здесь боятся, то он очень сильно ошибался. — Прости, что я назвал тебя Бастером, — сказал Норрис. — Я был не прав. — На самом деле он вовсе не считал себя неправым, но сейчас эта маленькая ложь вовсе не повредит.
Алан взглянул на Китона.
— Дэнфорд?
— Ладно, забудем.
Китон произнес это таким преувеличенно великодушным тоном, что Алан снова почувствовал, как в нем закипает яростная неприязнь к этому человеку. Голос, запрятанный где-то в глубинах мозга, голос примитивного подсознания, высказался предельно ясно: Почему бы тебе не поиметь разрыв сердца, Бастер? Может, окажешь нам всем услугу и наконец сдохнешь?
— Вот и славно, — сказал Алан. — Договорились…
— Если, — поднял палец Китон.
Алан удивленно приподнял бровь.
— Если — что?
— Если мы что-то придумаем с этой квитанцией. — Он протянул ее Алану, держа двумя пальцами, будто это была тряпка, которой только что вытерли какую-то подозрительную жидкость.
Алан вздохнул:
— Дэнфорд, зайди ко мне в кабинет. Мы это обсудим. — Он посмотрел на Норриса. — У тебя сейчас дежурство?
— Да, — ответил Норрис. Он все еще злился. Хорошее настроение улетучилось, скорее всего — на весь день. И кто виноват? Эта жирная свинья! А Алан простит ему штраф. Он все понимал — политика, — но приятного в этом было мало.
— Ты пока в офисе? — спросил Алан. Сказать: «Хочешь переговорить со мной?» — при зыркающем на обоих Китоне он не мог.
— Нет, — сказал Норрис. — Надо кое-кого увидеть и кое-куда съездить. Поговорим позже, Алан. — Он вышел из туалета, не глядя протиснувшись между Китоном и дверью. Норрис не знал, что Китону пришлось приложить громадные, почти титанические усилия, чтобы сдержаться и не наподдать ему ногой под зад.
Алан рассматривал свое отражение в зеркале, дожидаясь, пока Норрис не отойдет подальше, а Китон неприязненно смотрел ему вслед. Потом шериф вышел в коридор, увлекая за собой Китона.
В одном из двух кресел напротив его кабинета сидел маленький аккуратный человечек в белом костюме и нарочито внимательно читал большую книгу в кожаном переплете — Библию. У Алана упало сердце. Он очень надеялся, что инцидент в туалете исчерпал лимит гадостей на сегодняшнее утро — через две-три минуты наступит полдень, так что он имел все основания на это надеяться, — но все надежды рассыпались прахом.
Преподобный Уильям Роуз закрыл свою Библию (почти такую же белую, как и его костюм) и вскочил на ноги.
— Шериф… э… Пангборн. — Преподобный отец Роуз был одним из тех дремучих баптистов, которые во время эмоционального напряжения начинают заикаться, бекать и мекать. — Можно мне с вами переговорить?
— Дайте мне пять минут, преподобный отец. Мне нужно закончить одно небольшое дело.
— Это чрезвычайно… э… важно.
Не сомневаюсь, подумал Алан.
— И это тоже. Пять минут.
Он открыл дверь и чуть ли не втолкал Китона в кабинет, прежде чем преподобный Вилли, как любил называть его отец Брайхем, успел еще что-то сказать.
5
— Опять эта «Ночь в казино», — сказал Китон, когда Алан закрыл за ними дверь. — Помяни мое слово, он из-за этого и приперся. Отец Джон Брайхем — дубовый ирландец, но я все равно предпочитаю его этому скользкому типчику. Роуз — просто высокомерный урод.
Алан подумал: Чья бы корова мычала…
— Присаживайся, Дэнфорд.
Китон сел. Алан обошел свой стол, взял штрафную квитанцию, разорвал на мелкие кусочки и выбросил в мусорную корзину.
— Вот. Теперь ты доволен?
— Вполне. — Китон поднялся, чтобы уйти.
— Подожди минуточку.
Кустистые брови Китона сдвинулись, так что снизу его высокого, розового, как у младенца, лба образовалось подобие грозовой тучи.
— Пожалуйста, — добавил Алан, садясь в кресло. Он безотчетно сплел пальцы и попытался изобразить черного дрозда, но вовремя спохватился и положил руки на стол. — На следующей неделе у нас будет собрание. Будем обсуждать бюджет на февраль… — начал Алан.
— Твоя правда, — подтвердил Китон.