– А-а… когда это было? – Три года назад. – Поэтому, наверное, и получилось, что ты состоишь в кооперативе, но не следишь за делами здания. Джен пожала плечами: – Ты же вроде говорила, что чуть ли не все так делают. – Ну, резервные финансы – тема и вправду не для всех. Но это же кооператив. И на самом деле многие так или иначе в чем-то участвуют. – И мне, наверное, стоило бы, – признала Джен. Шарлотт кивнула и тут же вспомнила: – Очень скоро все узнают о том, что стало известно на последнем заседании. Нам предложили выкупить здание. – Кто-то хочет купить его целиком? – Именно. – Кто? – Мы не знаем. Они вышли на нас через брокера. Джен имела склонность видеть закономерности. Несомненно, это было следствием ее работы, она это понимала, но ничего поделать не могла. Вот и сейчас: в здании пропадает кто-то, у кого есть влиятельные родственники и коллеги, и здание тут же предлагают выкупить. Джен не может не задуматься о том, есть ли здесь связь. – Мы ведь можем отказаться от предложения, верно? – Конечно, но, вероятнее всего, вопрос придется вынести на голосование. Узнать мнение членов, а то и позволить им самим решить. Предлагают примерно вдвое больше стоимости здания, так что для многих это будет соблазн. Это почти как враждебное поглощение. – Надеюсь, до этого не дойдет, – сказала Джен. – Я бы не хотела съезжать, и наверняка многие жильцы тоже. Потому что куда нам податься? Шарлотт пожала плечами: – Некоторые думают, что все можно решить с помощью денег. – Откуда ты знаешь, что предложение в два раза больше стоимости здания? – спросила Джен. – Как вообще в последнее время можно утверждать что-либо о стоимости? – По сравнению с похожими сделками, – пояснила Шарлотт. – А такие сделки вообще бывают? – И немало. Я общаюсь с людьми из советов других зданий, а ОВНМ проводит ежемесячные заседания, и там многие сообщают о поступивших предложениях, иногда и о продажах. И мне страшно не нравится то, что из этого следует. – А что из этого следует? – Ну, как мне кажется, то, что уровень моря сейчас стабилизировался и люди пережили критические годы, а это стоило больших усилий. Вспомни «мокрые вложения». – Величайшее из поколений, – процитировала Джен. – Людям нравится так думать. – Особенно людям того поколения. – Именно. Возвращенцам, водяным крысам, кому хочешь. – Нашим родителям. – Точно. Они правда многое сделали. Не знаю, как было у тебя, но истории, которые мне рассказывала мама… да и папа рассказывал… Джен кивнула: – Я коп в четвертом поколении, и следить за порядком во время потопа было тяжело. Им приходилось держать строй. – Не сомневаюсь. Но сейчас, знаешь, Нижний Манхэттен стал привлекательным местом. Вот люди и заговорили о возможностях для инвестиций и реновации. Нью-Йорк – по-прежнему Нью-Йорк. А северная часть острова – это чудовище. Миллионеры отовсюду с удовольствием вкладывают туда деньги. А если вложишься, то можешь иногда заезжать и устраивать ночные гулянки. – Это всегда так было. – Понятно, но мне такое не по душе. Я это ненавижу. Не сводя глаз с Шарлотт, Джен кивнула. Она искала каких-либо признаков скрытности – ведь Шарлотт была связана с пропавшими, а значит, нужно быть начеку. К тому же это была женщина с твердым мнением. Джен начинала понимать, почему ее собственный брак, заключенный в юности, распался: заходят как-то в бар финансист и соцработник… Однако никаких намеков на то, что Шарлотт могла что-то скрывать, Джен не заметила. Напротив, та казалась очень открытой и искренней. С другой стороны, открытость в одном может служить для утаивания чего-то другого. Поэтому быть уверенной Джен не могла. – Значит, ты хотела бы отказаться от этой сделки? – Еще бы. Как я сказала, мне не нравится то, что из этого следует. И мне здесь нравится. Не хочу переезжать. – Думаю, так посчитает большинство, – постаралась ее успокоить Джен. А потом резко переключилась, такая у нее была привычка: спросить что-то неожиданное и посмотреть, вызовет ли это испуг. – А что наш управляющий? Он может быть в этом замешан? – В пропаже? – Шарлотт явно удивилась. – С чего бы ему быть замешанным? – Не знаю. Но у него же есть доступ к системам безопасности, а камеры вышли из строя как раз в тот момент. Сомневаюсь, что это просто совпадение. Так что вот. И еще, если этим враждебным поглотителям нужна помощь изнутри, они могли сделать некоторым людям еще лучшее предложение на случай, если сделка состоится. Шарлотт качала головой почти все время, что говорила Джен. – Владе с этим зданием – одно целое. Не думаю, что он хорошо отнесся бы к тем, кто попытался бы втянуть его в мошенничество. – Ну допустим. Но деньги иногда заставляют людей думать, будто они делают благо, хотя на самом деле это не так. Понимаешь, о чем я? – Понимаю. Но сдается мне, он расценил бы подобное не иначе как попытку его подкупить, а в таком случае этим дельцам очень повезло бы, если б они успели убраться восвояси, не будучи выброшенными в канал. Нет, Владе любит это место, я знаю. – А он давно здесь? – Да. Появился лет пятнадцать назад, после каких-то неприятностей. – Проблемы с законом? – Нет. Он был женат, но у них ребенок погиб от несчастного случая, и потом брак распался. Примерно в это время мы его и наняли. – Ты уже тогда была в совете? – Да, – ответила Шарлотт со вздохом. – Уже тогда. – Значит, ты считаешь, он не может иметь к этому отношения. – Именно. Они уже закончили с едой, выпили кофе, и кофейники, они знали, теперь тоже были пусты. Кофе в Мете никогда не хватало. А Джен видела, что ей не раз удалось вызвать у Шарлотт раздражение. Она делала это преднамеренно, но нужно и меру знать. По крайней мере, пока хватит экспериментов. – Знаешь, что я тебе скажу, – она повысила голос, – я буду продолжать их искать. А что касается здания, то начну ходить на членские собрания и поговорю с теми, кого здесь знаю, о том, как нам сохранить то, что у нас есть. Это услышали некоторые из сидящих рядом, но Джен надеялась, что ее слова лишь помогут снять напряжение. – Спасибо, – ответила Шарлотт. – Собрания непременно будут. Д) Владе Самая большая загруженность наблюдалась в Нью-Йорке в 1904 году. Или в 2104-м. Город расположен на 40 градусах северной широты, как Мадрид, Анкара и Пекин. Как в Нью-Йорке зарабатывали все большие состояния? Астор, Вандербильт, Фиш… Конечно, на недвижимости. Это отметил Джон Дос Пассос