— Только под роспись и только в интересах службы — дома не держу. Учебные стрельбы в арендованном тире — запишите адрес. — Учись, — сказал старший, вероятно, обращаясь к своему более молодому товарищу. — На Скворцова где залезешь, там и слезешь. А что ты делал у Алика с Гороховой? — Простите? — Да ладно Ваньку валять. Ты что, не знаешь Алика? — Олега Николаевича? А как же — по делу проходил, как свидетель. Афтондила Иосифовича, помнится, прищучили, а Олег Николаевич был чист. Я же вам уже говорил, что ищу машину. Компаньон — да, ну и что? Каждый волен выбирать себе партнера по бизнесу. Обратился я в связи с вынужденными обстоятельствами — машину у нас угнали. Желтый Пежо. Вы, наверно, уже читали заявление? Понимаю — не ваша епархия, у вас другие обязанности. — Смотри, Скворцов, не споткнись. — Аккуратней, — посоветовал я. — Что? — Статуэтка, вы с ней аккуратней. Оперативник поставил Будду на место — он не улыбался. — Прошмонать бы тебя. — А постановление? — Грамотный больно. А живешь ты, Скворцов, бедно — не на чем взгляду зацепиться. Баба, говорят, от тебя ушла. Я молчал — пусть выговорится. Разговор не под протокол, а пинать под зад — меня уже пинали, как свои, так и чужие. Одной оплеухой больше, одной меньше — спокойствие и хладнокровие. Будда был спокоен, только шепнул — терпи. Бог терпел и нам велел. — Природу любим? Он стоял и смотрел на картинку, что я прилепил на стену — место, куда выстрелил Тимур. — Пейзажи успокаивают, — ответил я. — И ночные прогулки по городу. Алиби, говоришь, проверим мы твое алиби, и оружие проверим. — Простите, но мне действительно нужно идти. — А что — хороший пейзаж. Купил или подарили? — Из календаря вырезал. Год прошел, а календарь остался — не выбрасывать же. Явно, он не знал, о чем еще спросить — все вопросы по делу были заданы. Тянул время на удачу, которая от него отвернулась. Вероятно, вскоре он и сам сообразил, бросил взгляд, полный презрения и вышел. Второй — за ним. Я сел и закурил. В чем-то он прав. Главное, — не споткнуться на ровном месте. Они шерстят покойного Афтондила, ходят кругами и, как всегда, не успевают — плетутся в хвосте событий. Дима Скворцов уже неоднократно мозолил им глаза. И они не решили, как с ним поступить. Либо привлечь к сотрудничеству, либо повесить на него чьи-то грехи. Сегодняшний визит — лишнее тому подтверждение. И придумывать повод для визита нет необходимости — Афтондил ехал ко мне на встречу. Позвонил Олег Николаевич — видно, нервничает. — Десять минут, — извинился я, — вынужденная задержка. Коллеги бывшие зашли, как отказать? — Я вас жду. Марку машины вы знаете. — Хорошо, до встречи. Не думаю, что меня пасут — в чем смысл? А вот за Олегом Николаевичем может запросто работать наружка. Кто скажет, какие за ним грехи? * * * Машину я не покупал никогда. Как-то не довелось, и вот он — шанс, почувствовать, что чувствуют миллионы счастливчиков. Покупка железного друга — событие. Никакой оговорки — кусок металла на четырех колесах. Именно таким было мое мнение, пока я не оказался за рулем желтого цыпленка — земля ему пухом. Новая машина не произвела должного впечатления — слишком она неказистая, хотя шарм присутствовал. Маленький, но гордый Купер, чья слава появилась за долго, чем я впервые его увидел. А дело было так. Мы проводили совместное мероприятие с нашим Большим братом — сидели в засаде с парнями из федеральной службы. Они, как всегда, работали под прикрытием — большие мастера. Либо они пожарники, либо собирают мусор, латают дорогу или копают могилы. На сей раз ничего лучшего, как вырядиться в форму милиции, они не придумали. А для большей достоверности взяли нас — настоящих служителей правопорядка. Мы сидим, ждем сигнала и травим байки — кто во что горазд. Проезжает машинка — тот самый Мини Купер. Не серьезно, — говорит кто-то. Это же Запорожец. Какой еще Запорожец! — вспылил федерал и рассказывает нам занятную историю. Москва. Холодная война. Американское посольство. Парни из комитета на своем боевом посту отслеживают подозрительные перемещения дипломатов. Скромные на вид Волги с форсированными двигателями. За рулем — профессионалы, знающие каждый сантиметр родной столицы. И вдруг из ворот посольства вылетает какое-то недоразумение. Наши в погоню — приказ есть приказ. И что происходит? Недоразумение отрывается на прямой! Уходит со светофора, словно гоночный болид, ныряет в переулок и пропадает! Еще больше огорчило то, что за рулем сидела женщина. Скандал! Пузатые генералы смущенно отводят взгляд и в качестве оправдания несут какой-то лепет о секретном оружии. Гонки продолжались более месяца, и каждый раз наши парни лишь разводили руками. Недоразумением оказался обыкновенным серийным Купером. Вот тебе и Запорожец! Я пробую залезть в салон малыша — получается. Олег Николаевич отслеживает мои реакции, изредка напоминая о достоинствах машины. Она начинает мне нравится — мы еще не подружились, однако взаимная симпатия уже возникла. — Сколько? — спрашиваю я, лаская рычаг коробки передач. — Двадцать три. — Как двадцать три! Олег Николаевич, я что-то не понимаю! Где бумага о наших намерениях? — Эксклюзив, — объясняет он. — Уникальная машина — рельефные пороги! Бампера с дополнительными решетками, колесо на семнадцать дюймов, весом менее десяти килограмм. Сто семьдесят лошадей. Стабилизация, контроль тяги, трэкшн-контроль. Это по-вашему дорого? — Он не новая, — привел я достойный аргумент. — Она на гарантии, — парировал он. — Джон Купер — легендарная личность, созданное им дитя приводит в трепет миллионы. Машина, которая не оставит вас равнодушным. Оглянитесь, каждый из проходивших мимо, бросил влюбленный взгляд. Дмитрий Анатольевич, ваша дама будет вам благодарна до смерти. Двадцать три — не цена. — Девятнадцать. — Двадцать два с половиной. — Девятнадцать. У меня не останется денег на страховку! — Двадцать одна и точка. Завтра ее не будет, — заверил Олег Николаевич. — Афтондил Иосифович остался мне должен тысячу долларов. Моя последняя цена — двадцать и полный бак. — Хорошо. Но при одном условии. Вы никому не скажете настоящую цену. Двадцать три — договорились? — Последняя просьба. — Слушаю, — насторожился Олег Николаевич. — Я должен показать машину даме. Конечно, это подарок и дареному коню, как говорится… и тем не менее. Вы должны меня понять. — Понимаю. Куда ехать? — Олег Николаевич, вы не поняли. Приехать должен я один. — Это невозможно. Как вы себе представляете? А если вы — мошенник? Я принялся хохотать — вор у вора дубинку украл! Ну, он меня и насмешил — а если вы мошенник! — Деньги хоть покажите, — взмолился он. Я показал. — Уговорили, вы не против, если я вам составлю компанию? Никакого беспокойства с вашей стороны. Дама ничего не заподозрит. Мы будем незаметно за вами следовать и держать дистанцию. Согласны? — Ключи. — Минутку, — Олег Николаевич полез в карман, чтобы достать… телефон. — Арсен? Срочное дело. Жду через пять минут у себя. Что? Я сказал через пять. — Дело в том, что известный брэнд уже давно заинтересовал людей из BMW. Сейчас Мини является подразделением концерна. Двигатели для машины производят на заводе Хэмс-Холле… это так, для общей эрудиции. Фирма Джон Купер Воркс — уникальна. Вы его почувствуете. — Кого? — Дух Джона Купера, он здесь, — Олег Николаевич бережно коснулся автомобиля. — Только не обессудьте, если дама вдруг к вам временно охладеет. Старик Купер знал, как очаровать женщину. Что это? На стоянку, где мы любезничали, вальяжно покачивая темными боками, влез шестисотый Мерседес. — Незаметно, — напомнил Олег Николаевич, торжественно вручил мне ключи от малышки, и направился к монстру. 18 Подарков я никому не вручал тысячу лет. Я забыл, как их вручают, что при этом говорят и как улыбаются. Я забыл блеск в глазах и тревожное ожидание сказки — а что там в этой нарядной коробочке, заботливо перевязанной не менее нарядной ленточкой? Забыл восторг, который меня переполняет, и легкое волнение — а вдруг не понравится? А вдруг я не угадал желания? На привычном месте, где стоял обычно Пежо — непонятная машина и скучающий водитель — явно взятый в аренду. Пикнула сигнализация — я шагаю с гордо поднятой головой. Знак приветствия бывшим сослуживцам, а вот дверь — за ней Элла Сергеевна. Капризная и взбалмошная женщина. Черт! Почему мне не везет? Почему день не может завершиться на одной мажорной ноте? Он что — раньше не мог зайти? Григорий Аркадьевич смотрит на меня снисходительно. Я вижу его глаза, хотя и упрятанные за линзами темных очков.