— Дмитрий Анатольевич, — поправляю я. — Простите. Вы уже в курсе, поэтому сразу приступим к делу. Ваше мнение? — Мое мнение? Вы о чем? — Как о чем? Вы же бывший сотрудник. Вот ваше мнение и интересует. В двух словах, пожалуйста. Как считаете, это случайное нападение или оно планировалось? — Все случилось достаточно быстро, — ответил я. — При любом раскладе нападавший действовал решительно и быстро. Думаю, делал он не в первый раз. Тактика, основанная на внезапности, все решают секунды. — Внешность, пожалуйста. Возраст, особые приметы, может быть, особенности поведения. Когда-то подобные вопросы задавал я. Забавно. Теперь меня спрашивают, и я отвечаю. По всей видимости, разговор фиксируется на диктофон — мужчина слушает как-то с ленцой, а второй и вовсе казался безразличным к происходящему. Его, похоже, разговор совсем не интересовал. Тогда к чему он здесь? И что ему нужно? — Элла Сергеевна о чем-нибудь еще просила вас? Может, на словах передать, либо еще? — Нет, только отвезти и вручить документы. Такси она вызвала сама, адрес написала. — Адрес сохранился? — То есть? — не понял я. — Бумажка, где она написала адрес, сохранился? — Он был на папке. Стикер. Она написала и прилепила на папку. Небольшой листок бумаги, желтый такой. — Понятно. Она говорила, что кроме документов в портфеле находятся деньги? — Сначала — нет. Уже потом, когда мы сидели в кабинете, она призналась и сумму назвала — десять тысяч долларов. — Удар был профессиональным? — Грамотный удар — я его не видел вообще. Чистый нокаут. Бил без размаха. — Как думаете, почему она вас попросила об услуге? Почему не отвезла сама? — А что необычного в том, чтобы передать документы? — вопросом ответил я. — Человек спешит, торопится — две встречи на одно время. — Так сказала Элла Сергеевна? Или это ваши предположения? — Она попросила отвезти документы, сказала — спешит. Вызвала машину, написала адрес. — Мы сейчас покажем вам ряд снимков, — мужчина несколько оживился. — Посмотрите внимательно. Он обернулся к напарнику, который протянул цифровой фотоаппарат. — Его здесь нет, — пару минут спустя заявил я. — Водитель такси мог видеть нападавшего? — Вряд ли. Если только, когда тот убегал. — Почему убегал? — Или уходил. Не цепляйтесь к словам, скажем так — когда грабитель покидал место преступления. — Водитель вел себя естественно? Ничего странного в его поведении не заметили? Может, нервничал? Или, наоборот, шутил? — Все выглядело обычно. — Дмитрий Анатольевич, вам как бывшему сотруднику не обидно? — Без комментариев. И на старуху бывает проруха, — ответил я. Мужчина улыбнулся. — Документы мы обязательно найдем. И деньги тоже. А кто против? Ищите, господа, бог в помощь — что можно сказать, я сказал. Так себе сыщики. Еще неизвестно, кто кому экзамен сдавал. Любой обыватель, начитавшись детективов, в состоянии провести расследование. Не похожи они на моих коллег, и на других не похожи. Тот, что моложе, изнывал от скуки, чего и не скрывал — всякий раз пялился на молодых девчонок, что проходили рядом. Второй явно исчерпал свои вопросы, иначе к чему напоминать о моем прошлом, да еще в такой форме? Тут заиграла музыка — тысячу лет не играла. Я даже не понял — чей телефон звонит. А потом сообразил и полез в карман. — Анатольевич, что происходит? — на линии был Афтондил. Существуют люди, которые никогда в жизни не прибегают к вводным словам и предложениям. Более того, они почему-то уверены, что вы должны быть в курсе их дел и разговор начинают где-то с середины. — Я тебе перезвоню, — отрезал я и выключил трубку. Простился я с друзьями Эллы Сергеевны по-английски. Они не соизволили даже кивнуть на прощание — ушли, как и пришли в том же направлении, откуда и появились. Не понравились они мне — слишком надменные, чрезмерно о себе высокого мнения. Плевать — я лишь выполнил просьбу и ответил на вопросы. — Что случилось? — спросил я, услышав знакомый голос с хрипотцой. — Что случилось? — Афтондил задышал как паровоз. — Это я тебе хочу спросить, что происходит! Ты же говорил, в теме только ты и я. Был такой разговор? — Ну? — Ты бы еще объявление в газету дал, — продолжал бушевать он. — А что — дельная мысль, — согласился я. — Пропали документы, прошу вернуть за вознаграждение, которое вас приятно удивит. — Нашел я этого типа, — выдал Афтондил. — Документы есть, а денег нет. Десять тысяч с тебя, дорогой. — Какие десять! Ты что — охренел? Я тебе должен пять шестьсот. — Ай-ай-ай! Что ты за человек? Почему такой жадный? Почему слово не держишь? Пять шестьсот? Хорошо, давай свои пять шестьсот. Через час годится? Еще со школы знаю — люди делятся на флегматиков и холериков. Все отличие в темпераменте и способности быстро соображать. Я, вероятно, флегматик, хотя веду себя порой как раз как холерик — бываю слишком импульсивным. Однако в любом случае понял — кажется, я сел в лужу. Кто бы мог подумать, что Афтондил найдет документы столь стремительно? Сколько прошло времени? А деньги мне откуда взять? Пять шестьсот в долларах. Конечно, для одного сумма незначительная — ему всего и требуется, как подойти к столу и выдвинуть ящик. А у меня — ни то, что денег, так и стола никогда не было. — Через час не получится, и через два не получится — только завтра. Я сегодня ужасно занят — цейтнот. И что за шухер? Чего ты так переполошился? — Документы ищут еще какие-то люди, — сообщил Афтондил, — как думаешь, может, мне им отдать? Премиальные неплохие обещают. — Думаю, тебе оторвут голову — не будь жадным, Афтондил. Десять тысяч плюс пять шестьсот — получается неплохая зарплата. — Ай-ай-ай! Не веришь? Афтондил решил обмануть… нехорошо, не по-товарищески. Нет у него денег! Слышишь? И никаких денег в потфеле не было. Когда завтра? — Я позвоню. — Только потом не говори, что у тебя сел мобильник, — пригрозил Афтондил. Ну и дела! Чего, спрашивается, я вздумал поиграть в сыщика? Пять шестьсот — не шутка. И где мне их взять? Обратиться к Элле Сергеевне? Если она легко рассталась с десятью тысячами… попросить еще пять с половиной, а затем ей документы и продать еще штук за пять? Афтондилу верить нельзя, и Эллочке нельзя, нынче никому нельзя верить. Пива что ли купить? Результаты прогресса на лицо. Сегодня пиво можно купить всюду. Иногда у меня складывается впечатление, что наша страна — большая пивная бочка. Пьют все и всегда, только я не пью или крайне редко. — Привет, — сказал я. — Какую работу ты мне нашла? — Скворцов, ты — ничтожество. Если провести всероссийский конкурс ничтожеств, ты займешь первое место, — ответила моя бывшая. — Не льсти, насчет первого места не знаю, хотя в тройку призеров войду. Мне нужны деньги. — Ему нужны деньги! А как же прекрасный коллектив, отзывчивые люди, достойная зарплата? Или тебя перестали уважать? Могу поспорить — сидишь в каком-нибудь притоне и пьешь пиво. Я права? Скворцов, только честно — я права? Она была права. — А как же Николай Васильевич? Спроси у него, он же хороший мужик. Вот стерва! Все помнит. Я забыл, а она помнит. И через сто лет вспомнит — память у нее, дай бог каждому — ведьма. — И сколько тебе нужно денег? — Пять с половиной тысяч в долларах. — А почему не в евро? — ее иронии, казалось, не будет конца и края. — Спроси у своего мужика… как его? — Скворцов, ты даже не можешь запомнить, как зовут моего мужа! Ты вообще ничего не помнишь. Ты никогда не назвал меня по имени. Ты — эгоист. Нет у меня для тебя денег, Скворцов. Врет. Я отлично знаю, когда она врет, а когда говорит правду. Сейчас она наглым образом врет. Издевается и меня воспитывает. Еще что ли пива купить? И тут у меня вдруг разболелся нос, словно меня вновь двинули! Чертовщина какая! А чертовщина и была — через окно я увидел громилу. Он стоял на переходе. Как хорошо, что я не заказал еще пива — в противном случае пришлось бы его бросить. Из пивной я вылетел вовремя — зажегся зеленый. Вот так удача! Все развертывается в рамках детектива, — пришла в голову мысль. Быть филером мне как-то приходилось по службе — ничего особенного в этом занятии нет. Все мы когда-то непроизвольно выслеживали. И вдруг другая мысль — более тревожная. Я, кажется, забыл в пивной телефон! Точно. Он остался лежать на столе — царский подарок для забулдыги. Через десять минут его продадут и пропьют — я бы точно пропил. Поэтому типа я возненавидел вдвойне — у меня возникло желание в первой же подворотне проломить ему голову. Подойти и без всяких объяснений двинуть чем-нибудь тяжелым, как в свое время он поступил со мной. И телефон забрать. А что это даст? Кроме мимолетного удовлетворения — ничего. Однако и вести беседу с такими кретинами глупо. Я продвигался как туча — мрачный и решительный, впрочем, не упуская громилу из вида. Он ни разу не оглянулся — все правильно. Как часто мы смотрим назад? Мы и в впереди себя ничего не замечаем, погруженные в свои мысли.